За магическим прилавком. Дилогия (СИ) - Черная Мстислава

Я обреченно уселась на высокий стул за прилавком. Кстати, что-то раньше я его здесь не видела и у шкафа не просила. Больше всего хотелось вытащить из этой кучи топор да разнести тут все к чертям собачьим. Да-да, без всякой магии. Эту мысль я сразу отбросила. Во-первых, лавка может обидеться, лучше ее не злить, тем более после рассказа мастера Гастора. А во-вторых, разнесу – мне же потом все в порядок приводить. До тысячи монет пока как до луны пешком, а значит, никуда я отсюда не денусь. В общем, я долго смотрела на топор, но в руки так и не взяла.

Мою странную медитацию прервали. Дверь распахнулась. На пороге стоял мастер Гастор, но на этот раз не с пустыми руками. Он притащил с собой огромный деревянный короб.

– Вот, – с самым сияющим видом заявил он. – Инструмент надо держать в порядке, а не кучей сваливать.

Не сбежал. Божечки, не сбежал!

Воодушевленная этим обстоятельством, я снова рванула в свою комнату и с еще большим энтузиазмом стала таскать все эти штуки, пока мастер аккуратно их укладывал. Вид у него был самый сияющий, даже рыжая девчонка так не радовалась своей кукле, как мастер этим инструментам.

– Ну ты даешь, хозяюшка! С эдаким богатством я тебе тут такой ремонт забабахаю, в королевском дворце ничего похожего не видели.

Наконец мы все сложили. Времени на это ушла уйма, а уж сил и того больше.

– Пойду работать, – бодро объявил мастер.

– Э, нет, – остановила его я.

– Что не так? – испуганно посмотрел на меня он, аккуратно сделал пару шагов и заслонил от меня короб с инструментами. Взгляд его сделался настороженным. Похоже, решил, что сейчас я все отберу, и приготовился защищать свои сокровища до последнего.

– Пообедать надо. Куда я тебя голодного отпущу?

– Так это… Только что ел, – смущенно глядя в пол, заявил он.

– Ел он. Несколько картошин да два огурца.

Я вспомнила сантехника, который приводил в порядок трубы в моей съемной квартире. За два дня он смел все мои запасы продуктов, которые я, вообще-то, себе на неделю покупала.

– Не спорь, – строго сказала я. – Если ты с крыши в голодном обмороке свалишься, кто ремонт закончит?

Я решила, что для сурового, брутального мужика этот аргумент сработает куда лучше, чем «бедненький ты, несчастненький, как же ты голодный работать пойдешь». Тот почесал рукой затылок.

– Ну да, это верно, перекусить бы не помешало.

Я снова рванула в свою комнату. Схватила скатерть (надеюсь, кот ее не повредил и душевных травм, сказывающихся на вкусе блюд, не нанес) и зашептала:

– Милая моя, хорошая! У нас там мастер голодный, во-от такой здоровенный. Надо его хорошенечко покормить. И не краюхой хлеба, а по-человечески. Он, конечно, для лавки пока ничего не сделал, и вроде как довольствие не положено, но он сделает. Говорит, не хуже, чем в королевском дворце. Так что ты уж пожалуйста.

С этими словами я расстелила скатерть. И радостно всплеснула руками. На этот раз, вопреки моим опасениям, она не пожадничала. Здоровенный глиняный горшок с чем-то дымящимся, по запаху вроде как жаркое, миска салата, большая краюха хлеба да кувшин с чем-то, подозрительно похожим на пиво.

– Эй, он у меня не пьющий, – сказала я.

Скатерть недовольно дернула углом. Я взяла кувшин в руки и понюхала. Ничего спиртного, самый обычный квас.

– Ладно-ладно, прости. Я на всякий случай. Очень за него беспокоюсь.

И только тут поняла, что беспокоилась напрасно. Будь там какое-нибудь пиво, оно бы мигом превратилось в воду. Я вынесла сначала горшок, потом салат, а после и кувшин. Тащить все вместе не рискнула, уж больно велики были порции. Видала я официантов, которые на один поднос по десять тарелок умудрялись устанавливать, а потом несли это с такой легкостью, будто поднос был пустой, но мне до их ловкости было далеко. Последней я схватила со стола здоровенную такую деревянную ложку (правда, стола у меня не было, так что вся эта красота разместилась на прилавке). И чашку, надо понимать, для кваса. А скатерть-то сообразительная, могла ведь и стакан выдать, но не стала намекать Гастору о его алкоголическом прошлом.

– Что-то многовато, – неуверенно проговорил мастер, но глаза его кричали совсем о другом.

– Нормально, – строго сказала я. – Приступай. И считай, что это часть твоей работы. Так что приятного аппетита.

Словно по команде, он схватил ложку и приступил к «работе». Получалось у него ловко и быстро. Что бы он там ни говорил про «многовато», а в тарелках вскоре не осталось даже салатного листика. Он утер лоб рукавом.

– Ух, спасибо, хозяюшка. Я такой вкусноты давно не ел.

Его взгляд тут же сделался грустным. Я без слов поняла: вспомнил свою Аксинью. Наверное, в последний раз вкусный обед ему достался еще при ее жизни. Я вздохнула. Уж тут я ничем не могла помочь, да и никто бы не мог. Свою боль всякий переживает самостоятельно.

– Пойду я, работать надо, – буркнул он и ухватился за короб.

И все же, когда он спиной протискивался сквозь дверь, таща за собой инструменты, глаза у него горели, как у мальчишки, которому подарили новую приставку. Вот и славно, будет чем отвлечься.

Дверь за мастером закрылась, а через пять минут снаружи послышался такой грохот, что пришлось закрыть уши. Я выскочила из-за прилавка, испуганно выглянула за дверь: что там у нас творится? Но ничего ужасного не творилось. Это мастер, стуча молотком по какой-то штуке, выковыривал трухлявую часть бревен. Сердце сжалось. А ну как от такого обращения ветхая избушка и вовсе рухнет? И все же я заставила себя успокоиться. В конце концов, руки у него золотые, а сам он трезвый. Значит, знает, что делает.

Посуда была почти чистая. Остатки обеда мой работник вымакал хлебом. Теперь-то собрать все в одну кучу было нетрудно. Я вернулась в комнату, составила все на скатерть.

– Спасибо тебе, милая, – сердечно проговорила я. – Было очень вкусно. Я-то сама не пробовала, но мастер очень хвалил.

Тарелки тут же исчезли. Я уже собиралась вернуть скатерть и повесить на место, как на столе появился горшочек. Не такой здоровый, как предыдущий, но тот я бы не осилила. Мисочка с салатом тоже была на месте, и столовые приборы. Надо же, и обо мне позаботилась, хоть я и не просила. Это было очень кстати, после бега с утяжелением мне тоже не мешало бы подкрепиться.

Покончив с обедом, я вышла в свой торговый зал. И тут же поняла, что делать мне там категорически нечего. Грохот стоял такой, что было ясно: пока идут ремонтные работы, к лавке никто не приблизится. Впрочем, мне и без покупателей было чем заняться. Я подошла к шкафу и попросила:

– Теперь мне нужна бумага, а лучше небольшие картонки. И что-нибудь пишущее.

Пока мастер Гастор приводит в порядок лавку снаружи, мне не мешало бы сделать то же самое, но внутри. А я еще из своей прошлой жизни хорошо помнила, как раздражали меня магазинчики и роллеты на рынках, где к товарам не были пришпилены ценники. Никогда к таким даже не подходила. Во-первых, из-за стойкого ощущения, что меня тут попытаются обмануть и назвать цену с потолка. А во-вторых, вдруг окажется, что вещица слишком дорогая, и придется мямлить перед продавцом жалкое «ой, тогда не надо».

Шкаф выдал мне требуемое, правда, что-нибудь пишущее оказалось толстенным карандашом, который я едва могла обхватить пальцами. Неудобненько, но уж чем богаты. И приступила к работе – начала делать перепись товаров.

Глава 14

Что я там говорила, будто товаров в лавке мало? Нет, для того, чтобы плотненько расставить их по полкам, действительно маловато. Но вот когда начинаешь писать ценники, сразу возникает ощущение, что более чем достаточно. Теория относительности в действии. Последнюю картонку я заполнила, когда на улице уже стемнело. Все, теперь можно со спокойной совестью отдыхать. Но сначала я высунула нос за дверь. Мастер что-то то ли строгал, то ли рубил. В общем, полностью ушел в рабочий процесс.

– Заканчивай, – велела ему я. – И готовься к ужину.