Тьма. Том 7 (СИ) - Сухов Лео

Следы, правда, остались, и надо было бы за собой подчистить… Да не успели.

А теперь… Теперь они пожинали плоды своих ошибок и спешки.

Ночной холод окутал лес, по которому шли Толины люди. Шли медленно и осторожно, потому что нельзя было использовать источники света.

Всё началось вечером, когда вернулся из лесу Увалень. Это был один из Толиных подчинённых. Собственно, он-то и вывел банду в эти дикие места.

— Чего тебе? — хмуро спросил Толя, занятый мыслями о том, как всё-таки стать законопослушным человеком, не растеряв накопленные деньги.

— Бугор, я тут лагерь обходил, следы нашёл… — хриплым с мороза голосом сообщил Увалень.

— Какие следы? — не понял Толя.

— Людские следы… Ходил кто-то у лагеря! — объяснил подчинённый, заставив Толю задуматься.

— Опять местные охотники, небось… — буркнул, наконец, тот, скривившись.

— Непохоже, бугор! — покачал своей большой, как тыква, головой Увалень. — Местные с автоматами не ходят…

— Чего⁈ — удивился Толя. — Это ты по следам вычислил?

— На снегу отпечатались, когда они лежали пузом в снегу, — кивнул Увалень.

— Так… — Толя указал ему на стул, чтобы сел и не маячил перед глазами.

И крепко-накрепко задумался.

Надо сказать, способность думать ещё с юности Толю выгодно отличала от окружающих. Правда, пока он эту способность не развил в себе, многие принимали её проявления за заторможенность. Однако чем взрослее становился Толя, тем быстрее думал. И тем ярче демонстрировал преимущества этой своей способности.

Вот и сейчас Толя с плеча рубить не стал. Хотя первая его мысль была — бежать. Однако бежать ему, в сущности, было некуда. Разве что попытаться уйти через Серые земли. Но там шансов выжить без подготовки было так мало, что Толя их даже не рассматривал.

К тому же, он прекрасно понимал: новое бегство подорвёт и так невысокий моральный дух его людей. Они и без того роптали, что пришлось уходить из города в холодный дикий лес. Вот и пришлось Толе устраивать возню с браконьерством… Надо же было как-то обеспечить придурков выпивкой и остальными благами цивилизации.

Если бы он уходил один, вообще бы пару месяцев к людям не вылезал. И только потом осторожно разведал бы, что вокруг в мире делается.

Однако без подчинённых Толе пришлось бы туго. К хорошему быстро привыкаешь. В том числе, и к тому, что есть на кого свалить грязную или слишком опасную работу.

— Вот что, Увалень… — решил, наконец, Толя. — Сходи по следам, разведай, что там да как… Далеко ли эти с автоматами засели, сколько их, какое вооружение… Понял?

— Понял, бугор! — кивнул подчинённый.

— И возьми с собой, кого посообразительней, — поморщился Толя. — Ну и далеко не заходи. Если они шли к нам больше, чем три версты, возвращайся. Подумаем, что дальше делать…

Увы, Толиным надеждам не суждено было сбыться. Неизвестные разбили свой лагерь не так уж далеко. И было этих людей чуть больше трёх десятков.

— Все суровые, бугор! — сообщил Увалень, вернувшись с разведки. — Автоматы, боезапас хороший… Есть и что потяжелее. И меченых двое там, парень и девка.

Когда Толя услышал про двух молодых двусердых, в груди тоскливо защемило. Он окончательно убедился, что его всё-таки нашли. И ведь надо же было так засветиться… И, что особенно обидно, не на особняке Седовых-Покровских, а при заказе на голову той бывше-Кафаровской девахи.

Плёвое, казалось бы, дело. А в итоге, обернулось катастрофой. И ведь не заленились эти двое в лес забраться, чтобы Толю найти… Он-то надеялся, что зимой его в такой глухомани искать не захотят. А оно вон как вышло.

— Что же вам от меня надо-то? — задумчиво протянул Бережковский.

— Да ничо мне не надо, Облом, ты ж сам… — начал было Увалень, но Толя только отмахнулся:

— Да я не про тебя… Я про этих, которые до нас добрались.

Ровно десять минут он думал, что ему теперь делать. И в голову приходила только одна дельная мысль. Сбросить лишний груз в виде ватаги и уходить одному. Знал он ещё кое-какие места, где можно было и до весны протянуть. Вот только люди его тоже эти места вроде как знали.

А значит, от людей надо избавляться с концами. И сделать это так, чтобы никто потом не сказал, что Облом свою ватагу прибил. Хотя, конечно же, Толя мог. Ничего сложного: пройти ночью по времянкам и почиркать каждому по горлу. Ради своего светлого будущего он бы и на это пошёл. Не так уж Толя ценил оставшееся у него отребье. А тех, кого ценил — по-настоящему верных людей — он всех растерял за последние пару месяцев.

Ну а раз так…

Оставалось только поднять ватагу и бросить её на пришлых, ровнёхонько под автоматные пули. И чем чёрт не шутит: может, и получится всех пришлых здесь, в густых лесах Сибири, перебить? Ну а если нет, так хоть уйдёт подальше, пользуясь суматохой.

И вот, спустя час его ватага осторожно шла по снегу, стараясь как можно меньше им хрустеть.

Мимо лагеря чужаков Толины люди не промахнулись. После того, как здесь прошли его разведчики, они что-то вроде тропинки в лесу протоптали. И даже в темноте она была неплохо видна.

Добрались тоже удачно. Ночь ещё не окутала всё вокруг совсем уж непроглядной тьмой. Зато лагерь дворян мирно спал. Оставалось охватить его со всех сторон, чтобы одновременно напасть.

Толя выделил главарей для каждого отряда, приказав взять лагерь в клещи. Нападать условились после пятикратного уханья филином. Увалень даже ухнул пару раз, показав, как это всё будет звучать.

— Хорош! — оценил Толя. — Все поняли?

И главари подтвердили. Бережковский в эту понятливость ни капли не верил, правда. Среди нынешних его бойцов сообразительных не водилось. Те, что были, остались в Ишиме. Их Толя с собой брать не стал. Сообразительные — на то и сообразительные, что могут сообразить и пойти на предательство.

В любом случае, Толя был уверен: хоть пара человек да услышит условный знак и начнёт стрелять. А уж там и всякие тугодумы подтянутся. Главное в этом деле — начать. А дальше всё просто. Либо победа, либо бегство. В конце концов, Толю любой исход устроит.

Чтобы занять места для нападения, своим людям он дал ровно полчаса. А пока ждал, осторожно пил из фляжки покрывшийся кристалликами самогон. При сегодняшнем ночном морозе тот даже во внутреннем кармане шубы начинал густеть.

— И что же вы ко мне прицепились? — поглядывая на лагерь, в который раз мысленно спрашивал Бережковский припёршихся дворян.

Ведь не сделал же ничего страшного, просто выполнял задачу Кафарова. Почему Седовы-Покровские вцепились в него, будто клещи? Он никак не мог этого понять, а потому очень досадовал. Что кто-то мог связать его с нападением на особняк, Бережковский не верил. В тот-то раз он идеально за собой все хвосты подчистил.

Толя в очередной раз сделал глоток — не чтобы напиться, нет, не дурак же он. Нужно было просто согреться и взбодриться. Тем более, минуты тянулись медленно, вязко… Совсем как загустевший на морозе не слишком крепкий самогон.

Но не успело закончиться время, отведённое бойцам, как всё вокруг понеслось вскачь.

Сначала в синее ночное небо взмыла красная ракета. Тревожно шипя и освещая окрестности, она устремилась вверх. И сразу же в лагере дворян кто-то заорал:

— Тревога!

Толя понял, что ждать больше нельзя, и толкнул Увальня:

— Ухай давай! Живей!

Этот тугодум, правда, на миг растерялся, а потом всё-таки начал старательно ухать. Однако оговорённые пять раз дать сигнал не успел. В лесу, среди деревьев, грохнул выстрел, и Увалень замертво упал в снег.

— Бей! — заревел Толя, кидаясь к разлапистой ели, чтобы укрыться в её тени.

А потом лес взорвался стрельбой. Стреляли все и по всем. Подчинённые Толи палили и в сторону лагеря, и в сторону лесной чащобы, потому что оттуда по ним тоже вели огонь. Защитники лагеря стреляли по лихому люду, укрываясь изнутри за насыпью из снега.

Один из соратников Толи, Пепел, успел закинуть в лагерь связку гранат. По замыслу, взрывчатка должна была взорваться между палатками, но наткнулась на защитное поле и рванула в воздухе.