Ненужная жена. Хозяйка постоялого двора (СИ) - Князева Алиса

Элена выглядит жалко. Уверен, пока я был занят делами, она много чего здесь успела выслушать. Совершенно заслуженно.

— Ты понимаешь, что натворила? — мой голос спокоен, но от него веет холодом, и я прекрасно это понимаю. — Унесла ребёнка в лес, где полно диких зверей и тёмных, как оказалось. Потом ещё и пряталась, будто тебе три. Верх безрассудства.

— Я...

— Молчи, — обрываю её. — Ты показала и доказала, что не способна принимать разумные решения. Значит, теперь решения буду принимать я.

Элена вскидывает голову, в глазах мелькает незнакомый огонь. Но я не дам ей заговорить.

— Отныне ты будешь видеть сына, только когда ему нужно будет поесть. В остальное время он будет со мной или с надёжными людьми.

— Ты не можешь… — её голос срывается.

— Могу. И сделаю, — позволяю себе усмехнуться. — Тебе повезло, что мы не дома, иначе я бы выгнал тебя с концами, но, боюсь, здесь мне кормилицу не найти, а я не настолько безответственный в отличие от тебя.

Элена выглядит так, будто сейчас грохнется в обморок. Тянет ко мне руки, но я не позволяю ей прикоснуться к Кселарону.

— Кристард… пожалуйста, не надо!

— Ты сама выбрала этот путь, когда решила сбежать. Теперь пожинай плоды своей глупости.

Сын шевелится у меня на руках, и я машинально прижимаю его крепче. Вижу, как Элена тянется к нему взглядом, как дрожат её руки.

— Если бы ты вела себя как подобает жене и матери, всё могло быть иначе. Но ты предпочла поиграть в беглянку, подвергая опасности не только себя, но и моего наследника.

— Нашего… — шепчет она.

— Моего, — отрезаю жёстко. — Ты потеряла право называть его своим, когда рванула в лес и пыталась убить его у тумана. Ты хоть осознаёшь, что из-за твоей глупости уже погиб человек? Благодари богов, что я позволяю тебе его кормить.

Она сжимается в кресле, и я вижу слёзы в её глазах. Пусть плачет. И поймёт наконец, что её действия имеют последствия.

— Тебе выделят комнату. Будешь приходить кормить по расписанию. В остальное время держись подальше от ребёнка, раз уж не умеешь вести себя как взрослая женщина. Это понятно?

Она кивает, не поднимая глаз. Сломлена? Хорошо. Так и должно быть.

Разворачиваюсь и выхожу, унося сына. За спиной слышу тихий всхлип, но не оборачиваюсь. Она сама выбрала свою судьбу, когда решила, что может играть со мной в игры.

Теперь пусть живёт с этим выбором.

Глава 20

Не знаю, сколько времени я просидела в кабинете Рильды, прежде чем за мной пришёл солдат. Я позволяю вывести себя и сопроводить до комнаты.

Перед глазами туман, ноги ватные. Я плохо осознаю, где нахожусь, в ушах шумит. Если честно, я даже не понимаю, куда именно меня привели, не запомнила дороги.

И, самое паршивое — мне всё равно.

Комната плывёт перед глазами, как в тумане. Простая, но крепкая мебель, вязаные ковры, светлые занавески – всё кажется нереальным, будто декорации в театре теней. Солдат что-то говорит, но слова проскальзывают мимо сознания, растворяясь в гулкой пустоте, заполнившей мою голову.

Дверь закрывается с тихим щелчком. Теперь я одна. Совсем.

Ноги подкашиваются, и я сползаю по стене на пол. В груди что-то рвётся, словно тонкая ткань. Медленно нить за нитью. Каждый вдох даётся с трудом, будто воздух превратился в вязкую патоку.

Мой сын. Мой маленький мальчик. Его больше нет рядом.

Перед глазами снова и снова встаёт эта сцена. Ледяной взгляд Кристарда, его жёсткий голос, объявляющий приговор: только для кормления. Словно я не мать, а просто... функция. Вещь. Инструмент.

А самое страшное — где-то в глубине души я признаю, что он прав. Оказавшись в этом мире и не имея не просто денег, их-то ещё можно заработать, а элементарного представления о том, где я, какие опасности тут есть и как мне с ними справляться, я просто…

Комната кружится вокруг меня, как карусель в кошмарном сне. Хочется проснуться, но я знаю – это реальность.

Заставляю себя подняться, добираюсь до кровати. Покрывало холодит пальцы.

Ложусь, сворачиваясь в клубок, как делала в детстве, когда было страшно. Но теперь это не помогает. Внутри – пустота, бездонная яма, затягивающая все мысли и чувства.

Зачем? Зачем теперь всё это? Зачем дышать, двигаться, существовать? Единственное, что держало меня на плаву – ребёнок. А теперь...

Впрочем, это даже не мой сын. Это сын Элены, а я тут случайно. Интересно, что бы она сделала на моём месте?

Впрочем, что бы она сделала? Кристард шкаф такой… слегка толкнёт уже уронит. Тут даже если с кулаками на него броситься — толку ноль. А даже если я каким-то невероятным чудом всё же смогу что-то сделать этому мерзавцу, у него полный двор солдат, которые скрутят, не успею я и порадоваться победе.

Или я просто ищу оправдание своей слабости?

Мне ничего не сделать. Я буду подчиняться, потому как даже бойкот невозможен. Откажусь — пострадает в первую очередь сын, а этого допустить никак нельзя.

В окно бьётся ветка дерева. Тук-тук-тук. Как метроном, отсчитывающий секунды бессмысленной жизни. Может, было бы лучше, если бы...

Дверь скрипит, открываясь. Я даже не поворачиваю головы – какая разница? Что ещё они могут у меня отнять?

— Лена? — голос Винтера звучит мягко, осторожно. Слышу его мягкие шаги, чувствую, как прогибается матрас, когда он запрыгивает на кровать и садится рядом.

Молчу. Слова кажутся бесполезными, как мелкие камешки против горной лавины.

— Лена, посмотри на меня.

И что-то внутри меня трескается, как корка льда по весне. Слёзы, которых не было раньше, вдруг прорываются неудержимым потоком. Всхлипываю, дрожу, захлёбываюсь рыданиями.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем слёзы иссякают. Винтер сидит рядом, тёплый и молчаливый. Его присутствие странным образом успокаивает – может, потому что он единственный здесь, кто видит во мне человека, а не вещь.

— Выплакалась? — спрашивает он мягко, когда мои всхлипывания становятся тише.

— Какая теперь разница? — голос хриплый от слёз. — Я здесь никто. Просто... кормилица для собственного ребёнка.

— Ты сама позволяешь себя так воспринимать.

Приподнимаюсь на локте, глядя на него с горечью.

— Знаешь, что он мне сказал? Будто я... скотина какая-то.

— Я слышал мужчину, который зол и разочарован. Который видит перед собой жену, не способную заботиться даже о самой себе. Что и привело в этот мир тебя.

— Но я не она! Что мне, пойти к нему и признаться, что я не Элена?!

— Ни в коем случае, это может плохо кончиться. Для тебя, — Винтер устраивается поудобнее, обвивая хвостом лапы. — Пока ты ведёшь себя так же, как она – прячешься, убегаешь, позволяешь загнать себя в угол.

Его слова задевают что-то внутри.

— И что мне делать? Он же...

— Кристард не плохой человек, Лена. Просто... сложный.

Фыркаю недоверчиво.

— Я бы сказала, он тиран!

— Он командир, который привык решать проблемы, — терпеливо поясняет кот. — И сейчас он видит перед собой инфантильную женщину, которая подвергла опасности его сына.

— Я защищала ребёнка! Всё время, пока я здесь!

— А он этого не знает, — Винтер смотрит на меня пронзительно. — Для него ты Элена, которая снова натворила глупостей. Но это можно изменить.

Сажусь на кровати, вытирая остатки слёз.

— Как? Он же даже слушать меня не хочет.

— Словами – нет. Но есть другие способы, – в кошачьих глазах мелькает хитрый огонёк. — Скажи, кто сейчас управляет постоялым двором?

— Никто, — отвечаю машинально.

— А кто недавно прекрасно справился с паникой постояльцев? Кто организовал работу кухни? Кто знает все нюансы управления этим местом?

Медленно начинаю понимать, к чему он клонит.

— Думаешь... я могла бы?

— Почему нет? — Винтер потягивается. — Им нужен кто-то, кто возьмёт это на себя. Кто-то компетентный. Все они слишком полагались на Рильду и расстроены тем, что её нет. Ты не привязана к ней так сильно, как они. Можешь мыслить хладнокровно. Докажи делом, а не словами, что способна на большее, чем просто... как ты выразилась? Быть функцией?