Дар в наследство (СИ) - "Alex O`Timm"

Глава 8

8

До конца, учебного года, перевел исторические части Библии: То есть книги Иисуса Навина, Судей, Руфь, книги Царств, Паралипоменон, и Первую книгу Ездры. Точнее сказать не сами книги, а сноски, оставленные тем самым корейцем. Хотя сейчас я уже несколько сомневался в том, а были этот кореец на самом деле. Тем более что его имя явно указывало на то, что он является другом и помощником Большого Белого Тигра. А в книгах, которые я читал в библиотеке, упоминалось о том, что Сабуро Орисака — тот самый который занимался захоронением сокровищ к концу войны пропал без вести. А еще, что самое интересное в Малайзии, действительно водятся белые тигры и прозвище Ямасита прямо указывает именно на них.

Чтение библии настолько увлекло меня, что я, едва не получил выговор от комсомольского актива. Нашелся доброжелатель, донесший на меня о том, что я вечерами изучаю Библию. Пришлось изворачиваться, и доказывать, что я просто тренируюсь в испанском произношении. Дело в том, что язык преподавали только на первом курсе техникума, а уже на втором, такого предмета, вдруг не оказалось. Из учебников, в библиотеке, только школьный на девятый класс, и больше ничего нет.

Вот и выходит, если хочешь знать, или хотя бы не забыть язык, или езжай в центральную библиотеку, или же выкручивайся, как можешь. Но туда не наездишься, тем более, что на руки там книг не дают. А тут случайно увидел Библию на испанском языке, потому и купил. Вот и читаю вслух, чтобы не забыть, как все это звучит. Соседи могут подтвердить.

— А, так ты еще и проповедуешь⁈ — Воскликнул комсорг.

— Может это и выглядит так, только мои соседи изучали английский язык, и вряд ли понимают то, что я произношу.

Так или иначе, от меня слегка отстали, разве что запретили читать библию вслух, и пообещали принять меры, если таковое повторится еще раз. Хотелось ткнуть носом в конституцию, где сказано о свободе вероисповедания, но после решил не вдаваться в полемику, и что-то доказывать. Мне бы до конца техникума пожить спокойно, а дальше куплю свою квартиру, и буду читать дома, не оглядываясь на всяких там доброжелателей.

В один из дней заглянул в сберкассу, и с удивлением обнаружил, что за последние три месяца, там не произошло ни одного перевода на мое имя. Вроде бы опекуны, обещали, ежемесячно переводить по пятьдесят рублей, и тут на тебе третий месяц тишина. Попробовал позвонить, никто не берет трубку. Это было еще более удивительным. Решил съездить до дома, узнать в чем проблема, вдруг там повымерли все?

Оказалось, что все живы и здоровы, правда у опекунов сменился, по каким-то причинам номер телефона, о чем мне разумеется никто не доложил. Что же касается того, что перестали переводить деньги, оказалось, что тетя Рита, проверила мой текущий счет, и выяснила, что я не снимал с него денег с сентября месяца. А если я не снимаю, значит они мне не нужны. А раз не нужны, зачем их отправлять? Что же, вполне логично. Причем все это было сказано на пороге квартиры, в которую меня даже не удосужились запустить.

— Ну, что же. — ответил я. — Раз уж вы не исполняете ваших обязательств, придется подключить к к этому службу опеки и родную милицию.

— Ой, да, что-ты там сделаешь? — Презрительно бросила тетка. — Иди хоть Брежневу жалуйся. Ничего ты не докажешь.

И захлопнула перед носом дверь. В принципе деньги действительно были не особенно нужны. Расходовать их я старался экономно, и если не считать осенних покупок одежды, то редко выходил, за пределы бюджета, то есть стипендии плюс еще пары десятков рублей, тем более, что уже с нового года бросил курить, а это привнесло в мой бюджет изрядную экономию. Я не скажу, что стало легче дышать, или что-то еще, по-моему, сейчас это не столь актуально, а вот как минимум пятнадцать рублей денег, у меня каждый месяц оставалось в кармане. И это было чувствительно.

Честно говоря, прими меня опекуны нормально, рассказали бы скажем, о временных проблемах, сказали бы что не хватает на что-то там денег, или выдвинули вполне уважительную причину, я бы честно говоря мог пойти навстречу. В конце концов, как бы то ни было, не чужие люди, а в жизни всякое бывает. Но здесь все произошло иначе. Конечно рассказывать о летней находке я никому не собирался. Но зато, пару раз вместе с парнями выходил на разгрузку вагонов в местной базе Химснаба, скорее для того, чтобы почувствовать, как это — разгружать вагоны. А заодно и помочь пацанам, заменив на время одного из их бригады, пока тот болеет. Ну и соответственно, где-то в их бухгалтерии числился временным работником. Поэтому недолго думая, отправился туда, взял у них справку о том, что дважды выходил на разгрузку вагонов, и заработал столько-то денег, за свою работу. Суммы были небольшие, где-то в районе тридцати рублей с каждого выхода, но с другой стороны доказывали, что мне приходится подрабатывать на стороне, потому, что опекуны вдруг решили, расторгнуть в одностороннем порядке свои обязанности.

После чего отправился в отдел опеки, и написал два заявления. Одно о том, что опекуны отказывают мне в содержании, по каким-то свои выдуманным ими причинам, а второе о том, что меня насильно выгнали из квартиры, и прописали в общежитии техникума, сказав, что до восемнадцати лет жилье у меня есть, а дальше делай что хочешь, хоть на улице живи.

— А как же так? — Удивленно переспросила меня женщина из отдела. — Ведь имея Ташкентскую прописку, общежитие в техникуме не предоставляется.

— Я, не знаю. Знаю только, что тетка сама ездила в паспортный стол, и о чем-то там договаривалась, после чего, меня выгнали из дома, поселили в общежитии. Я в общем-то именно сейчас, не имею никаких претензий по этому поводу, там мне удобно, и гораздо веселее, да и не нужно выслушивать ежедневные претензии, по поводу моего пребывания в их квартире, хотя изначально эта квартира принадлежала моим родителям.

— Как это?

Пришлось рассказать о том, что после их смерти произошёл, так сказать родственный обмен. Я с бабушкой переехал в квартиру моих опекунов, а они в квартиру моих родителей.

— А сейчас, где та квартира?

— А после смерти бабушки, туда прописали какого-то мужчину, а меня в квартиру родителей. Кому сейчас принадлежит та квартира, я не знаю.

В итоге, мне пообещали разобраться с этим вопросом, и позже сообщить результаты.

Тетка прискакала в общежитие уже через неделю, и накинулась на меня, чуть ли не с кулаками.

— Скотина! Ты же сам просил меня, чтобы я оформила тебе прописку в общежитии!

— Я, просил? Это вы требовали от меня, чтобы я нашел себе учебное заведение с общежитием, только потому что я лишний в собственной квартире, принадлежащей некогда моим родителям!

— Это моя квартира, семь лет назад мы оформили обмен!

— А, где тогда та, в которой я жил с бабушкой? В «Москвич» превратилась?

Скандал был громким и дело едва не дошло до милиции. Во всяком случае, тетка твердо обещала, добиться того, что я буду смотреть на небо через перекрестье решетки. Правда в итоге, все вышло несколько наоборот. Для моего содержания, на дядю Вову повесили алименты в размере двадцати пяти процентов от заработной платы, что в итоге вылилось в гораздо большую сумму, нежели мне выплачивали ранее. Дядя Вова работал токарем на авиационном заводе имени Чкалова, и зарабатывал где-то в районе трех сотен в месяц. Мало того, обязали вернуть не выплаченные деньги за то время, когда они не переводились на мой счет.

Из общежития меня выписали, вынеся решение о том, что данная прописка незаконна, и вновь прописали на ту же жилплощадь, что была ранее. Причем, не просто так, а вынеся постановление о том, что одна из комнат этой квартиры, отныне имеет отдельный лицевой счет. То есть квартира из отдельной, превратилась в коммунальную.

Тетя Рита, была вне себя от ярости. Вселяться в квартиру, пришлось в присутствии милиции, а то тетка просто не желала отдавать мне ключи от квартиры, и не пускала в нее. Честно говоря, я и сам не ожидал, что все выйдет именно таким образом. Мне и нужно было всего лишь, заставить ее вновь выплачивать обещанные деньги и на этом все, но получилось иначе. Теперь она на меня смотрела волчицей, благо, что только смотрела, но не разговаривала. Впрочем, мне было наплевать. В один из дней, я улучил момент, когда дядя Володя оказался один, и поговорил с ним с глазу на глаз.