Наследник пепла. Книга IX (СИ) - Дубов Дмитрий

Стоял хруст лопающихся от жара тел, вонище от сгоревших крыльев и хитиновых тел. Да такая, что даже Болотов поморщился.

— Ну, можно, конечно, и так, — сказал он. — Но с точки зрения биогеоценоза негуманно, я хотел просто их отвести отсюда.

— А я нихрена не гуманный, когда моих жрут заживо!

И мы двинулись дальше. По дороге нам встречались люди с почерневшей кожей. Причём не обугленной, нет. Кто-то шатался, кто-то уже сидел или лежал без сознания, а кто-то неистово чесался и ничего не мог с этим поделать.

— Что за?..

— Яд, — тут же ответил на мой невысказанный вопрос Болотов. — Самый разнообразный.

Я выругался, оценивая степень потрёпанности защитников резиденции. Казалось бы, огонь — ультимативная способность… Но против гадов болотных он далеко не всегда мог защитить.

— Ты сможешь это вытянуть из них?

— Смогу, — кивнул мне Ярослав, стиснув зубы. — Но период интоксикации у взрослых больше, чем у детей, — намекнул мне Ярослав. — Я так понимаю, что наша первоочередная цель — ребёнок?

Я кивнул, но всё же не мог не спросить:

— Какой средний период интоксикации?

Болотов оглянулся, что-то прикидывая в уме.

— Примерно… несколько часов, в зависимости, конечно, от количества укусов. Но судя по общему виду, это началось не так давно. Так что, полагаю, час в запасе у нас ещё есть. Поэтому определяй, что приоритетнее, то и будем делать. Начинать лечить или ищем ребёнка?

— Нет, будем искать младенца и мою мать, — ответил я. — Если у них ещё есть время в запасе, то мы пойдём спасать Гориславу и Светозара.

Мы обыскивали резиденцию, и я понимал, что здесь никого из тех, кто нам нужен, нет. В основном были рядовые отравленные Рароговы.

Где-то в процессе Болотов подозвал меня к себе и сообщил:

— Тут такое дело… — он запнулся, но всё же добавил, — для использованного конструкта здесь было слишком мало живности. Вероятнее всего, основной поток покинул резиденцию и последовал куда-то в другое место.

Обменявшись взглядами, мы покинули резиденцию, вновь использовав Агноса. С воздуха картина успела измениться. Видимость стала лучше. Стоило нарезать несколько кругов по окрестностям, и мы увидели в стороне мощные струи пламени. Я буквально по их силе понял, что тут кто-то из наших заправляет. Впрочем, всё оказалось предсказуемо. Это дед Креслав бился с нападавшими, не жалея себя. Он лихо сжигал всё, что к нему приближалось.

Мы опустились рядом с ним. Агнос же в этот момент взмыл в небо, стараясь отчасти прикрыть нас от очередных туч гнуса в воздухе.

— Дед, что здесь происходит? Какая обстановка? — спросил я.

— А то не видно! Болотовы ударили! — ответил Креслав, выдавая невероятный столб пламени и раскручивая его вокруг капища. Конструкт сжигал гнус и гадов, выпаривая заодно снег и лёд. — Я отвлекаю их внимание на себя. Горислава с царевичем и Адой ушли к её капищу. Они должны пробиться, а я здесь пока положу всех, кого смогу.

Затем Рарогов заметил Болотова и поморщился:

— Этот что тут делает?

— Помогает в меру сил и возможностей, — уверенно сказал я. — Он поклялся кровью.

— Ну, смотри, — дед покачал головой.

Он хотел сказать что-то ещё, но тут рядом с нами спустился Агнос, который улетал на разведку.

— Я всё посмотрел, — сказал он. — Вон в ту сторону вся эта дрянь уходит. Вперёд.

Когда мы подлетели ближе, увидели, что капище, проводником которого являлась моя мать, полностью объято огнём. И там, внутри, под его куполом, было какое-то движение.

Полагаю, Ярослав этого не видел, но для меня, всё-таки, огонь был родственной стихией. И, посмотрев сквозь пламя, я увидел: ребёнок лежал непосредственно на капище, завёрнутый в пелёнки. А мать с сестрой держали круговую оборону, выстраивая купол огня.

Но гнуса и различных гадов, движущихся по земле, было настолько много, что они своим напором постоянно сдавливали этот купол. Обугленные следы на земле говорили о том, что огненная полусфера сократилась за время своего существования по крайней мере втрое.

Змеи, жабы, какие-то ящерицы, прочая болотная жуть, не жалея себя, бросались в этот огненный купол и сгорали в нём начисто. Коптил этот факел просто нещадно, но при всём том они своими телами просаживали мощность конструкта, ослабляя купол.

Полагаю, что если бы мы не подоспели, мать с сестрой долго не продержались бы.

Агнос зашёл на посадку, чтобы мы смогли приблизиться к защите младенца.

— В этот раз подожди! — закричал мне Ярослав. — Я всё сделаю, отзову их! Потому что если этого не сделать, мы даже не приземлимся, это просто нереально!

И действительно, под нами, единым шевелящимся ковром, со всех сторон по снегу ползли всевозможные ядовитые твари.

— Давай быстрее! — ответил я. — Мои долго не продержатся.

Но одновременно с этими словами я накинул сверху на их купол свою дополнительную сферу огня. И попутно выжигал гнус поверху. Как только я это сделал, сразу же почувствовал, как мать облегчённо вздохнула.

Те твари, кто оказались между куполами защиты, сгорели начисто. Оставшиеся снаружи, пытались теперь пробить мой купол. Вот только моё пламя было куда жарче и жгло куда немилосерднее.

В это время мой спутник всё тем же ритуальным кинжалом начал распарывать себе руки, причём порезы приходились на уже затянувшиеся шрамы. То есть, он делал это не впервые.

Соскочив на землю прямо поверх шевелящейся массы, Болотов схватил первую попавшуюся змейку, шваркнул её о ближайший пень, и уже из мёртвой вытащил зуб. Затем у него в руках уже появилась чья-то шкурка, после чего уверенными движениями хирурга он вытащил кишки скакавшей мимо жабы.

— Мать моя женщина, — сказал я, косясь на него с Агноса. — Это у вас всегда такая магия?

— Обычно ещё хуже, — пожал плечами Болотов — и с этими словами выдёрнул лапу у какой-то ящерицы.

— Ничего себе, какие вы страшные люди.

— Ничего-ничего, — ответил на это Болотов. — Поверьте, вы выглядите со стороны немногим лучше.

За время этого разговора он надёргал всяких конечностей, свинтил кому-то голову, у кого-то слил кровь, кому-то опалил шкуру, плюнул, дул, выдрал волосы, быстро связал какое-то подобие кисточки. Затем вообще сделал не пойми что.

А после этого начал отбивать некий ритм.

Даже я его чувствовал. Ритм словно зомбировал. Но мне хватало сил противостоять этому самому ритму. А вот тем, кто полз в сторону купола огня этого не хватало.

Я сидел на спине летающего по кругу Агноса и в некотором ошеломлении размышлял о том, насколько разнообразны магические способности у людей. И это только в нашем мире. Что говорить о других?

Я уже не следил за Ярославом, что именно он делает, потому что делал он всё очень быстро и абсолютно непонятно. Но тут он вдруг начал натуральным образом завывать.

И при этом кровью вокруг себя вычерчивал спираль, в которую вписывал не то руны, не то какие-то особые знаки. Затем той же кровью начал писать уже в воздухе, а потом сломал пополам ту хрень, которую делал из различных животных.

И вместе с этим движением совпала самая высокая нота в его голосе.

И в этот самый момент все эти орды, которые пёрли на нас, ведомые чуждой волей, вдруг замерли. До этого у них была одна мысль, одна идея — они мчались убивать. Но Ярослав переломил это своей кровью. Своей силой он отменил приказ об убийстве. Снял с них ментальное давление. Освободил от принуждения.

И получилось, что все эти войска: гнуса, гадов, двигавшиеся со всех сторон в одну-единственную точку, внезапно утратили свою цель. Они вдруг осознали, что находятся где-то посреди зимы, где очень холодно. И вообще, для них не сезон.

Поэтому в рядах нападавших случился разброд и шатание. Некоторые змеи начали крутиться вокруг своей оси, пытаясь куда-то деться с этого снежного наста, который они раньше не замечали. Жабы пробовали зарыться в него, как в болотную жижу. Естественно ничего у них не получалось. Гнус разлетелся в разные стороны, но уже через несколько десятков метров начал падать вниз, замерзая. Магия, которая охраняла их от воздействия погоды, закончилась.