Наследник пепла. Книга IX (СИ) - Дубов Дмитрий

Я полагал, что ещё к вечеру из всех этих тварей не уцелеет ни одной.

Но я всё-таки не упустил момент и сжёг несколько самых больших скоплений этих уже неопасных гадов. В конце концов, им так даже лучше, мучиться не будут.

Затем я снял свою защиту и прошёл через огненный купол матери. Мне он не причинил ни малейшего вреда.

— Всё, — протянул к ней руку. — Всё закончено.

И тут обратил внимание, что руки моей матери почернели. Потому что она закрывала ребёнка. И те единичные особи, что прорвались сквозь огненный купол, покусали её. Но она не дала никому дотронуться до ребёнка. Она готова была защищать его ценой своей жизни, делать ровно то, о чём я и говорил всё время.

Почернели руки и у Ады, но та лишь злобно смотрела вокруг исподлобья, словно не замечая никаких неудобств.

А ребёнок из пелёнок смотрел своими огромными и доверчивыми глазищами.

В этот момент сзади к нам подошёл Ярослав Болотов.

— Нет-нет-нет! — заголосила мать. — Ты кого сюда притащил⁈ Это они на нас напали! Это они пытались убить Светозара! Что ты наделал⁈

— Это не они напали, — ответил я. — А скорее всего, она. Ярослав же дал клятву крови, что не причинит вреда ребёнку.

В подтверждение моих слов тот раскрыл ладонь, на которой зияла рана с раскрытыми краями.

— Нам-то он клятву не давал!

— Мам, погоди, успокойся, всё хорошо. Ярослав не причинит ни тебе, ни ребёнку вреда.

Я видел, как чернота на её руках поднималась всё выше и выше.

Тем временем Ярослав снова пустил себе кровь и начал что-то рисовать на руках моей матери. Сначала она хотела дёрнуться, но под давлением моего взгляда всё-таки удержалась от этого шага. И я увидел, как после движений Ярослава эта чернота с рук начала постепенно сходить. Едва ли не чёрным чулком стягиваться с кожи. А из мест укусов капала тёмная жижа, которая шипела, падая на камень капища.

Моя мать недоверчиво смотрела на свои руки, понимая, что её на самом деле лечат.

Закончив с матерью, Болотов посмотрел ей в глаза:

— Что с моим братом?

— С каким братом? — сначала не поняла моя мать. А затем глянула на младенца. — Ах, ну да… С твоим братом вроде бы всё нормально.

Мы распеленали ребёнка и осмотрели со всех сторон. Да, действительно, его ни одна гадина не достала. Ни одного укуса на нём так и не появилось. Мать снова запеленала его и прижала к себе.

В это время Болотов подошёл к моей сестре и принялся лечить чернеющие руки ей. При этом я замечал, что он бросает на сестру очень уж интересные взгляды. Никак понравилась?

— Что с остальными? — спросила мать, глядя то на меня, то на Болотова, то в глаза младенцу. — Резиденция пала?

— Дед-то ещё держится, — ответил я. — Мы сейчас с Ярославом полетим в обратную сторону и будем лечить всех тех, кто нам попадётся по пути.

— Этот будет лечить⁈ — всё ещё с нажимом и изрядной толикой недоверия поинтересовалась мать.

— А что вы на меня смотрите, как будто я вам враг? — ответил Болотов, выдержав её взгляд. — Я такой же родович, как и вы. А то, что мне, извините, с бабкой не повезло, тут уж сами понимаете: семьи бывают разные. Но если вы отказываетесь от помощи, то вам ни один доктор не поможет. А я лично дал вашему сыну слово, и он знает, что я добровольно пришёл сюда помогать.

— Мам, — я осторожно коснулся плеча матери. — Ты сейчас не права. Ярослав, наоборот, очень сильно помог нам.

В резиденцию пришлось сделать несколько ходок. Первым доставили Болотова, чтобы он сразу приступил к лечению. Затем я по очереди забрал мать с цесаревичем, сестру и деда. А после началась нудная методичная работа по прочесыванию резиденции и сортировке больных. Сперва поднимали на ноги самых тяжёлых с самым долгим сроком интоксикации, дальше по убывающей. Причём делал это Ярослав с каким-то упрямым рвением, будто это было для него делом чести.

Видимо, так и было. В случае с Болотовым нельзя было ставить знак равно между ним и его бабкой.

И надо сказать, что на каждого он тратил свою кровь. В итоге, под конец, когда уже стало ясно, что все родовичи будут жить, сам Ярослав Болотов был больше похож на мумию, чем на человека.

Он раздал столько крови, сколько, наверное, высосала бы та самая туча гнуса. Из каждого он вытаскивал яд, на каждом рисовал кровью. А в резиденции даже не осталось алхимии для регенерации. Всё, что могли, отправили в своё время на Байкал. Так что лечить приходилось исключительно ограниченными ресурсами.

И в какой-то момент Ярослав просто осел в кресло, с опалённой спинкой после прошедших боёв с гадами.

— Всё, — пробормотал он. — Я сейчас немощней младенца. Вам сейчас мне горло перерезать — это раз плюнуть. И никакой проблемы с престолонаследием в династии не будет. Вот он ваш шанс!

— Никто тебя и пальцем не тронет после того, как ты за каждого из наших считай кровью расплатился, — я оценил потрескавшиеся губы Ярослава, будто от температуры, и набрал в стакан воды, передавая Болотову. Тот с благодарностью опустошил его и жестами попросил ещё.

Пустой стакан перехватила сестра и спросила, указывая на Болотова:

— Это они, что ли, наши капища решили уничтожать?

— Честно говоря, я не уверен. Думаю, даже, что конкретно он вообще не имеет к этому никакого отношения.

— Ну-ну, — ответила Ада, наполняя бокал и с сомнением передавая его Ярославу. — Что ты там говорил про перерезать глотку?

Она бесцеремонно рассматривала Болотова со всех сторон.

— Нет, дорогой. Резать глотку — это не наш метод. Наш метод — это задницу поджарить до золотистой корочки. Или депиляцию всей тушки сделать. А горло мы не режем. Неспортивно.

Ярослав с трудом повернулся. В его глазах читался явный интерес.

— И это твоя младшая сестра? — спросил он меня.

— Совершенно верно, — ответил я. — И я с ней шестнадцать лет прожил. Мозг она умеет кипятить, просто мастерски.

Ада на это фыркнула, развернулась и пошла куда-то в подсобку.

— Сейчас я этому болотнику попробую что-нибудь найти из остатков. Регенералку конечно, всю выгребли на Ольхон, но может быть, что-нибудь найду из старых запасов.

Ярослав даже попытался встать, чтобы идти за ней, но Ада, повернувшись, осадила:

— Сиди давай, болезный.

И пошла дальше.

— Э… — Болотов обратился ко мне, — Ну, сестра у тебя, конечно, огонь, — он хмыкнул и кивнул.

— А кто ещё у двух огневиков мог родиться.

— А я почему-то думал, что она… как бы Голицыну обещана.

— Не-е-ет, — возразил я. — Там ничего подобного и быть не может. Там — лёд и пламя. Они вообще никогда не сойдутся. Дружить — дружат, да, потому что во время боя друг другу спины прикрывали. А так, честно говоря, я вообще не уверен, что у неё кто-то есть. В смысле, какие-то романтические отношения. Она с девчонками пятёрку собрала. Хотя, может быть, пока это только четвёрка. Но сейчас, особенно после того, как у неё с капищем всё приключилось, я вообще сестру не узнаю.

— Понятно, — ухмыльнулся Болотов и откинулся на спинку кресла. — Значит, говоришь, она свободна?

— Ой, не-е-ет, — заржал я, отпуская напряжение последних часов. — Я тебе ну, очень не советую, чисто с мужской точки зрения.

— Я вообще-то всё слышу, Витя! — раздалось со второго этажа. — Ещё одно слово, и я всё Азе расскажу!

— А я молчу, — крикнул я. — И вообще, уже пошёл.

А затем наклонился к Болотову и проговорил шёпотом:

— Но если что, я тебя предупреждал. Про задницу и депиляцию было нихера не фигурально! Я знаю, о чём говорю!

Глава 8

Иосиф Дмитриевич Светозаров сидел за своим рабочим столом и принимал срочные донесения практически со всей территории Российской империи. Правый уголок его рта уже окончательно был обездвижен и смотрел вниз из-за прогрессирующей болезни.

Лекари, которые его осматривали, как один твердили, что ему необходимо отдохнуть. Просто взять отпуск на две недели и ни о чём не думать. Возможно, тогда прогресс болезни удастся остановить. Вот только Иосиф Дмитриевич понимал, что никакого отпуска в сложившейся ситуации он себе позволить не может.