Наследие древнего (СИ) - Четвертнов Александр

Медленно пятился к лестнице. Охранники прошли мимо, вглядываясь в полумрак. Телефон продолжал вибрировать — настойчиво, требовательно. Бестужев, понял я. Только он звонил с таким упорством.

Скользнул за угол, быстро спустился на свой этаж. Охранники остались наверху — слышал их голоса, приглушённые расстоянием.

В номере достал телефон. Пять пропущенных от Бестужева. И ещё три за последнюю минуту. Набрал обратно.

— Где тебя черти носят? — голос князя звучал раздражённо. — Полчаса дозваниваюсь!

— Был занят, — сел на кровать, стягивая ботинки. — Что случилось?

В трубке зашелестели бумаги. Слышался скрип кресла — Бестужев нервничал.

— Планы изменились. Огонь-Догановский усилил охрану всех объектов. Патрули на улицах удвоены. Мои люди докладывают о странных перемещениях в его особняке.

— И что это значит?

— Это значит, что медлить нельзя. Нужно ускориться.

— Насколько?

— В течении двух дней. Максимум. — Голос стал жёстче. — Справишься?

Посмотрел на потолок. Кременнев где-то там. Моя сила так близко. Пришлось отказаться от попытки забрать часть своего духа. В его номере почувствовал архимага. Чёрт!

— Справлюсь, — ответил уверенно. — Можете помочь с пригласительным в палату оружейников.

— Приглашение будет завтра утром. Официальный визит от моего имени. Курьер доставит тебе домой, — Бестужев помедлил.

— Благодарю, — зачем-то кивнул в трубку.

Заберу свою силу там, пусть людей и много будет. Что-то придумаю.

Граф Василий Сергеевич Огонь-Догоновский

Васили Сергеевич сидел на золотом троне. Спина плотно прижата к жесткой спинке. Прямая, как жердь. Голова поднята высоко. Подбородок задран, а взгляд, казалось, не пронзал, а давил тех, кто стоял перед ним на коленях.

— Василий Сергеевич, — просяще протянул невысокий, толстенький мужчина, — прошу Вашей милости… так не делается, вы не имеете… — сорвался он на истерику, но Огонь-Догановский притопнул ногой и голос мужчины оборвался.

Василий Сергеевич смотрел на Граббе и вспоминал, как тот себя вел раньше. Он всегда смотрел на него, Огонь-Догановского, с вызовом, с презрением, с неким превосходством. Всегда пытался подгадить, уличить в тёмных делах.

Да, Огонь-Догановский был в них замешан, но это не даёт права всяким графам, особенно из другой партии, партии центристов, выставлять претензии. Тем более не даёт права показывать своё превосходство.

В голове всплыли воспоминания о недавней встрече. Она состоялась в клубе при Благородном Собрании. Борис Аркадиевич, Борька, тогда намекал на связь Уварова-Орлова и Огонь-Догоновского. Прямолинейно намекал, нагло…

Ладони Василия Сергеевича сжались в кулаки. На скулах заиграли желваки.

«Ненавижу, — подумал Василий Сергеевич, — купеческая выскочка! Вздумал попрекать меня и учить. Да мой род из глубин веков!».

Род Граббе же был довольно молодым. Его мощь основывалась на торговле всем, чем только можно, а начиналась со сплава леса по Волге.

«Ничего, тем слаще месть, — подумал Василий Сергеевич и глубоко вдохнул».

— Василий…

— Заткнись, — бросил Василий Сергеевич и, когда Граббе выполнил команду, продолжил: — хочешь закончить, как Уваров-Орлов? А, Борька?

Василий Сергеевич не удержался и засмеялся в конце фразы. Его смех подхватили бойцы, что стояли за троном и по периметру зала. Тронного зала. Почти точной копии императорского в столичном дворце.

В своих мечтах Василий Сергеевич давно уже примерил не только кресло Бестужева, но и корону Российской Империи. Корона нравилась ему больше. Ну, недолго осталось ждать, — взгляд Огонь-Догоновского скользнул по Лидии и Георгию Чернышёвых-Кругляковых — недолго.

Борис Аркадиевич Граббе вздрогнул от вопроса. Потерялся от смеха десятка мужчин, и тоже бросил взгляд в сторону брата и сестры Чернышёвых-Кругляковых. В их глазах он прочитал такую же безнадёгу, что проросла в нём, и вновь посмотрел на Огонь-Догоновского. Взял себя в руки. На сколько смог.

— Нет, — выдавил Граббе, унылый вид молодежи помог ему прийти в себя, собрать в кулак остатки достоинства. Он даже плечи выпрямил, а мозги заскрипели, в них заметались сводки и донесения за последние десять лет. Что дети Чернышёва-Круглякова здесь делают? Неужели правда?

— Тогда, дорогой Боря, — оскалился Огонь-Догоновский, — ты заплатишь за свою свободу.

— Сколько угодно, — поспешно сказал Граббе и прикусил язык, но было поздно. Огонь-Догоновский снова рассмеялся.

— Нет, дорогой друг, — выплюнул Василий Сергеевич, отсмеявшись, его глаза прищурились: — мне не деньги нужны, или ты думал, что Бестужев захватил два завода, и я теперь побираюсь?

Думать так о человеке, который приказал средь бела дня схватить его, Граббе, Борис Аркадиевич не мог. Он кто угодно, сумасшедший, идиот, гениальный злодей, но не нищий, которому потребовались деньги.

— Мне нужна информация из твоих папочек, — подтверждая мысли Граббе, прошипел Огонь-Догоновский. — Да, я знаю о компромате, который ты собираешь на всех аристократов столицы.

Борис Аркадиевич не удивился. Увы, шпионы могут быть в любом роду. А ещё, его мысли подтвердились, Огонь-Догоновский начал игру. Страшную, жестокую игру, и теперь ему нужно было то, что поможет тянуть время и выиграть переговоры. То, что заставит других аристократов даже не приближаться к нему.

Когда-то Граббе думал, что его компромат также поможет и ему. Он сознательно дразнил Огонь-Догоновского, дёргал тигра за усы и наслаждался его бессильной яростью. Что ж, он просчитался, а Огонь-Догоновский наоборот, всё спланировал.

— Продиктуй код от сейфа, — Огонь-Догоновский протянул телефон Борису Аркадиевичу, и тот его взял.

Быстрый взгляд на экран — он верил этому человеку, сделал его своим помощником, — затем приложил трубку к уху и продиктовал код. Человек на том конце провода ничего не сказал.

— Отлично, Боря, отлично, — Огонь-Догоновский расплылся в улыбке, когда телефон оказался в его руке, а сам он выслушал доклад шпиона, — а теперь прощай.

Огонь-Догоновский посмотрел за спину Граббе и кивнул. Послышался звук затвора.

— Думаешь, тебе это поможет? — не выдержал Граббе. — Сдержит Бестужева? Да он размажет тебя…

— Сдержит других, — пожал плечами Огонь-Догоновский, и посмотрел на Лидию Чернышёву-Круглякову, — а для Бестужева есть другой сюрприз.

— Так это правда? — осенило Граббе, а глаза его расширились, — всё правда, эксперименты по запретным техникам…

— Ты слишком умный, Боря, нельзя так много думать, — протянул Огонь-Догоновский, а его взгляд скользил по фигурке Лидии, раздевал её.

Сухой выстрел заставил девушку вздрогнуть и отвернуться. Взгляд Огонь-Догоновского приметил, как дёрнулась грудь девушки. Скользнул по её спине, когда она отвернулась, и оценил формы.

— Вам очень идёт это платье, Лидия Фадеевна, — Василий Сергеевич встал с трона, и, перешагнув лужу крови, подошёл к девушке.

Его руки легли её на плечи. Как бы приобняли, хотя, девушка ощутила, что её захватили.

— Руки убери, — испуганно прорычал Георгий слева.

Он набычился. Попытался оттолкнуть Огонь-Догоновского от сестры, но его тут же скрутили охранники.

— В подвал его, — скомандовал один из гвардейцев.

— Отец приедет и вам конец, — дёрнулся Георгий.

— Он приедет и скажет спасибо за мой выбор, — насмешливо сказал Огонь-Догоновский, его ладони гуляли по открытым плечам девушки, ощущали, как она дрожит от страха. Дрожь эта распыляла Василия Сергеевича.

— Кирилл, Кирилл вам этого не простит, — Георгий, вдруг, выпрямился в руках гвардейцев, и посмотрел прямо в глаза Огонь-Догоновскому. — Я знаю Орлова, мы его друзья. Он отомстит.

— Он не может отомстить за своего папашу с братьями, — наигранно ухмыльнулся Василий Сергеевич, слова парня его покоробили. Он не боялся Орлова, но его удача, способность уходить живым от покушений, напрягали. — Уберите его уже.