Чудовищная алхимия. Том 1 (СИ) - Тролль Борис Фёдорович

– Ну, если ты хочешь ковыряться там, то я могу помочь перевернуть тело, – протянула блондинка со смеющимися глазами.

– Нет, пожалуй, воздержусь, – немного подумав, отказался Зефир и горестно вздохнул.

Всё же оружие придавало немало уверенности в себе, а теперь он чувствовал себя голым. С другой стороны, сделать себе еще одно самодельное копье было не так уж чтобы сложно.

– Варна, – из кустов по левой стороне дороги появилась Лиса. – Всё закончено?

– Побудьте пока в укрытии, мы с парнями сходим и проверим источник запаха крови.

Пока рыжая возвращалась к детям, троица в этот момент двинулась по дороге, и так как Зефир был безоружен, то замыкал небольшую процессию и первым обнаружил, что их незаметно стало четверо.

– А ты куда намылился? – обратился он к еноту, что семенил справа от него. – Не боишься?

Брут тявкнул что-то бесстрашным тоном, отчего даже Варна и Леопольд, идущие впереди, обернулись на мгновенье. А молодой человек, решив не развивать эту тему, попросту продолжил идти. Очевидно, что этот бесстыжий комок меха сейчас не ощущал для себя угрозы, вот и решил удовлетворить свое извечное любопытство.

– Варна, эти три чудища ведь не из черной зоны? – внезапно нарушил тишину Леопольд.

– Да, в черном Выдохе были в основном козлоногие, которых ты лично видел, а это свиножоры. Вроде бы они получаются из диких кабанов, и, полагаю, что это здешний продукт, из ближайшей зеленой области.

– А как так получилось, что они одинаковые? – вмешался в их разговор Зефир.

Его память на эту тему молчала, но сам вопрос был довольно занятным, отчего тот не утерпел и спросил.

– Я немного знаю на эту тему, – призналась однорукая. – Но когда область появляется, то многие животные и растения одного вида почему-то изменяются по единому сценарию. Из диких кабанов в основном получаются эти свиножоры с тремя пастями, а, например, из рогатых животин возникают козлоногие.

Тем временем после того, как они прошли небольшой поворот дороги, блондинка принюхалась, а затем свернула прямо в лес. И где-то минут через пять команда выбралась на большой пяточек земли, свободной от растительности, на котором невдалеке стоял чей-то лагерь с несколькими большими палатками и парой разбитых повозок-клетей в полный человеческий рост.

Точнее, это было когда-то лагерем, пока, видимо, злые и страшные свиножоры не прошлись по нему, как саранча. Теперь-то Зефир начал понимать, откуда у них такое странное название, потому что твари не оставили после себя ничего, что могло сойти им за еду.

Лужи и подтеки крови были везде, будь то земля или матерчатые стены палаток, однако никаких целых тел в прямой видимости не было, только какие-то непонятные ошметки. Всё это напоминало филиал скотобойни, а от открывшегося вида и тяжелого запаха железа хотелось опорожнить желудок прямо здесь и сейчас.

Это была довольно пугающая картина, отчего Зефир нервно сглотнул вязкую слюну. Леопольд и Брут тоже чувствовали себя не особо хорошо, а вот их командирша шла как ни в чем не бывало. Женщине было явно не привыкать к таким видам.

Подойдя к одной из повозок, Варна посмотрела на проломленные прутья и лужи крови на полу. Впрочем, это даже не лужи были, а целое море, разлившееся на досках.

– Работорговцы, – констатировала очевидное блондинка. В ее голосе слышалось сильное презрение к этим людям, а лицо морщилось в отвращении.

Обследовав лагерь и не найдя никого живого или хотя бы целого, тем не менее картина произошедшего здесь стала относительно понятна. Группа ловцов живого товара то ли промышляла на этой заброшенной дороге, то ли использовала ее в качестве незаметного пути для перемещений. С пленниками в клетках, скорее всего из Баронства, они остановились лагерем недалеко от дороги, а следом их посетили свиножоры. Причем произошло это совсем недавно, судя по всему.

Твари съели всех: охранников и работорговцев, рабов и лошадей. Они также прошлись по съестным запасам каравана, однако остальных вещей не тронули.

Встав рядом с одной из больших палаток, внутри которой всё было залито кровью, блондинка посмотрела на парней и прибившегося к ним енота. Тот, кстати, уже жалел, что поперся сюда. По нервной мордочке было очевидно, что лагерь его напрягает.

– Леопольд, захвати себе какой-нибудь щит из здешних целых и предупреди Лису и детей, что мы здесь задержимся, а потом возвращайся. Многие вещи тут нам и самим пригодятся.

Дождавшись кивка от чернявого, однорукая перевела взгляд на Брута и добавила специально для него:

– Можешь вернуться к детям.

Персональное обращение как к личности, а не безмолвной животине польстило мохнатому, и он важно кивнул.

– А мы с тобой, Зефир, будем заниматься мародёрством, – перевела взгляд на оного блондинка.

И, судя по блеску в глазах, это занятие ей доставляло удовольствие и было абсолютно точно не в новинку.

…

Костер мерно потрескивал, разгоняя вечерние сумерки, а сосредоточенный Зефир полировал свое копье, сидя на подстилке рядом. Этим оружием, а также коротким клинком средней паршивости в ножнах и деревянным щитом он разжился у работорговцев. Брони, даже кожаной, к сожалению, найти не удалось, так как она пропала в бездонных желудках монстров, но зато у парня появились рубашка и штаны, а также сапоги с портянками.

Всё это, конечно, было с чьего-то не очень чистоплотного плеча, но даже так это был большой прогресс по сравнению с его благосостоянием после того, как он вылез из туннеля. На самом деле ощущения у парня были немного странноватыми, смесь радости и омерзения, а Зефир с удивлением обнаружил, что он, оказывается, довольно брезгливый в некоторых ситуациях.

Помимо одежды удалось найти для себя и заплечный мешок, в который он сложил некоторые хозяйственные мелочи по типу кремня и кресала, иголки с ниткой, маленького куска мыла, более удобной подстилки для сна и тому подобных вещей. Теперь у него был даже небольшой точильный камень, которым он недавно прошелся по приобретённому оружию, а сейчас с помощью масла из правой руки натирал железный наконечник. Правда, если говорить на чистоту, молодой человек и сам не знал, сработает ли уход за оружием таким необычным средством, но зато его копьё теперь приятно пахло.

В дополнение к этому у Зефира появился еще и кошель, в котором позвякивала одна серебряная монетка и несколько десятков медяков. Вообще, работорговцы оказались не особо богатыми на деньги, так как, вероятнее всего, монеты были у них при себе, а тел по понятным причинам не было. Ну и, конечно же, не стоило забывать – в уничтоженном лагере троица мародёров пробыла совсем недолго из-за опасений Варны о том, что кровь может привлечь еще каких-нибудь чудовищ, поэтому вполне вероятно, что они попросту не нашли всех нычек.

К слову, прибарахлились в их группе все, кроме енота. Тот же Леопольд сейчас сидел невдалеке и перебирал из небольшого мешочка какие-то блестяшки, которые он обменял на свою долю медяков. Как заметил Зефир, среди его «ценностей» была серебряная монета, разноцветные недрагоценные камушки и стекляшки, и как бы молодой человек ни думал на эту тему, но понять, что в этом настолько сильно привлекает чернявого, так и не смог. Тот буквально чахнул над ними с маниакальным блеском в глазах.

Кроме личных приобретений, Варна натащила вещей и для группы. Новый котелок, посуда, какие-то покрывала и другие бытовые мелочи. Всего этого получилось так много, что пришлось использовать одну из телег, в которую впрягались Зефир и Леопольд по очереди. Не то чтобы молодые люди были довольны таким развитием событий, однако выбора у них особо-то и не было. Впрочем, для себя Зефир отметил, что телегу он тащил не хуже какого-нибудь матерого ослика, но старался не показывать, как легко ему это даётся, чтобы не стать перманентным вьючным животным в их группе.

От размышлений молодого человека отвлёк шум пронёсшихся рядом Вилтани и Брута. Он особо не вслушивался, но выходило, что мохнатый не хотел быть маленьким ребёночком, которого бы спеленали добытым из лагеря покрывалом, оттого и убегал, однако было абсолютно очевидно, что зверь ловил кайф от этой погони. Кстати, Вилтани, Федон и Хагг тоже получили обновки, вот только мысли о том, кому они принадлежали и что с этими детьми стало, Зефир отгонял от себя как мог. Он был не в силах изменить порядок вещей в мире, а размышления о подобном нагоняли жуткую тоску, отчего парень просто старался не думать на эту тему.