Архонт росский (СИ) - Мазин Александр Владимирович

— А что будет, если тот дружинник придет к князю и во всем признается? — предположил Игорь.

— Тогда все старания напрасно, — пожал плечами Сергей. — Но это вряд ли. Потому что дружинника тоже можно выбрать такого, что свой интерес выше княжьего ставит. И теперь этот десятник станет говорить и делать то, что я скажу. Потому что не только его жизнь, но и его честь теперь в моих руках. Но я его обижать не стану. Даже поддержу. Денег подкину, полезное подскажу что-нибудь. Чтобы князь его еще больше ценил.

— И все равно не верю, что он яд своему князь подсыплет! — возразил Игорь. — Боги не простят!

— А кто ему скажет, что это яд? — вновь пожал плечами Сергей. — Обычное снадобье, чтобы спал крепче. Или чуть посложнее: подарить князю красивый кубок. Только сначала вином его наполнить, а потом поднести.

— Отравленным вином? — уточнил Игорь.

— Зачем отравленным? Самым лучшим. Яда в вине не будет. Он будет на дне кубка.

— Я теперь прежде, чем кубок у тебя принять, непременно прослежу, чтобы ты сам из него отпил! — заявил Игорь и засмеялся. Не слишком натурально.

— У меня, княже, ты можешь даже яд принять без страха, — сказал Сергей, глядя прямо ему в глаза. — Я — родич твой и варяг. Если дам, значит, или яд тебе не опасен, или противоядие у меня под рукой. А перехитрить меня так, как я только что рассказал, вряд ли получится. Вот хоть у князя Олега спроси.

— Не получится, — усмехнулся Олег. — Тебя. И меня. Но мы, напомню, о Вниславе говорили, а не о тебе.

— О Вниславе, — согласился Сергей. — И рассказал я о том, как даже и верного человека на крючок поймать, чтобы объяснить, почему я не хотел говорить при Вниславе. Потому что он показался мне похожим как раз на того, кто на крючке. А насколько глубоко этот крючок проглочен, это уже не мне, а вам разбираться, князья киевские. А теперь дозвольте мне уйти. Пора хузарскую свинку кормить. Он из чужих рук не берет. Кусается.

— Полезный человек Вартислав, — сказал Игорь, когда княжич ушел. — И что-то в нем такое есть… на тебя похожее. А ведь совсем юнец. Откуда он это все ведает? — И хитро улыбнулся: — Не твой он сын, друже?

— Не мой, — буркнул Олег.

— А чей?

— Теперь — Стемидов.

— А до того?

— Мне тоже интересно… было.

— А теперь — нет?

— А теперь уже не важно, — качнул головой Олег Вещий. — Считай, что он — наш оберег в будущем походе.

— Оберег? Да ладно? — изумился Игорь. Потом поглядел на старшего соправителя и кивнул: — Пусть так. Раз ты сказал.

— Не я, — возразил Олег. — Избор Белозерский.

— Ведун?

— Он. И я с ним спорить не стану.

И не стал уточнять, что слова о талисмане были сказаны в самом конце разговора. А до этого ведун сказал одну вещь, передавать которую Игорю Олег не собирался.

«Ты, Хельгу, Вартиславову кровную родню не ищи больше. Попусту. Не отыщешь».

А на вопрос «почему?» ответил коротко: «Здесь ее нет».

И Олег как-то сразу сообразил, что подразумевает Избор под словом «здесь». И искать перестал. Потому что поверил. Избору. А вот самому Вартиславу — не до конца. Он вообще мало кому верил, великий князь Олег. Его не зря прозвали Вещим. Олег «видел» людей. Чуял, кому можно верить, кому нельзя. Угадывал правильные слова и на переговорах почти всегда знал, когда следует соглашаться, а когда — нет. Почти всегда. Были люди, которых он «не видел». Тот же Избор Белозерский. И Вартислав…

[1] Я не указываю, какое именно, потому что пока не выяснено достоверно, появилась ли наша кириллица одновременно с ажурной глаголицей или возникла значительно позже. Но пришедший от «западных словен» Милош вполне мог быть знаком с какой-то из них, а Сергей полиглот. Хотя я допускаю и то, что в начале десятого века в быту эта письменность вообще не использовалась, а применялась только для воспроизведения религиозной литературы, для чего глаголица и была создана Святыми и Равноапостольными братьями Мефодием Солунским (Моравским) и Кириллом Философом.

Глава 10

Глава десятая. Великий поход русов. Весна и начало лета 911[1] года от Рождества Христова

Серебра от Алп-Барикова папы не поступило. То ли исмаилит подвел, то ли, что более вероятно, попросту не успели. Дорога, чай, неблизкая. Поприщ сорок только в одну сторону. Понятно, что хороший всадник одвуконь может и по три караванных перехода за сутки покрывать, однако посланцы Сергея двигались пешком, а принятие решения по выкупу и его доставка тоже потребуют времени. К сожалению ждать Сергей не мог. Через две недели после возвращения Олега в Киев его могучее, как минимум по численности, сборное воинство водно, конно и даже на своих двоих, растянувшись на многие километры, двинулось вниз по Днепру.

Время упускать было нельзя. Поздней весной степь изобилует дичью, съедобных для коней трав тоже в достатке, вода стоит высоко. Самое время для перемещения многотысячных ратей.

Белозерские варяги шли в авангарде. Стемид, Рёрех, Турбрид. И Сергей, разумеется. Вровень с ними — черниговские и плесковские. Варяжская ударная группа. Вообще варягов в войске было много. В основном на руководящих постах — от десятника и выше. Нурманские хирды тоже имелись, как же без них, когда речь шла о большой добыче? Но основную массу будущих завоевателей составляли так или иначе связанные с Киевом и русью племена предводительствуемые племенными же вождями. Такими, как князь Яктев или Корлы кирьяльский. Последний, как обещал, привел с собой почти тысячу воев. Кирьялы шли водой, на полусотне суденышек, из которых для морского похода с натяжкой годилось штук десять. Но Сергей еще в Белозере пообещал кирьяльскому вождю помочь с транспортом. И опережая события, за пару недель до общего старта, сразу после эпичной битвы за лже-Искору, отправил в днепровское устье оба кнорра под прикрытием «Крепкого», кормчим на который Сергей определил Прастена. Вперед, чтобы успеть обзавестись транспортом, пока приход большой флотилии не взвинтил цены. Так что какие-никакие кораблики для морского вояжа у кирьялов будут. Не в дар, само собой, но с большой скидкой. Неплохие стрелки, пусть даже в большинстве с упором на охоту, Сергею пригодятся. И вообще иметь рядом соседей, по-хорошему тебе обязанных, полезная практика.

На волоках обходились своими силами. «Таможенники», официальные и неофициальные, предпочли покинуть свои посты. И волочане, к сожалению, ушли с ними. Так же сделали и прочие приднепровские насельники. Сергей полагал, что они поступили разумно. Конечно, Олег позаботился о том, чтобы и в сухопутном войске были его гридни. Имелись в племенных ватажках и представители хузар, которым надлежало следить, чтобы союзники не безобразничали на их территориях. И это правильно. Десятки тысяч разноплеменных ополчений, разноязыких, слабо дисциплинированных, а подчас и с унаследованными от предков взаимными распрями, это реально взрывоопасная смесь. Ресурсов пока хватало, но никто не склонен был делить добытое с чужими. Принцип: кто первым ухватил, того и заяц, работал вовсю.

Еще и степняки недружественные на периферии шастали. Эти, как только стало ясно, что большая часть войска — не армия, а сброд, опасаться перестали. На ядро, понятно, не нападали, но по украинам разбойничали. Налетят, укусят — и обратно в степь. Противопоставить им было нечего. Две хузарские сотни гоняться по степи непонятно за кем категорически отказались. Их можно было понять. Две сотни в Диком поле не такая уж и сила. К тому же обеспечивать охрану ополченцам их никто не подряжал.

И еще не факт, что только степняки безобразничали. Могли и коллеги по походу. Вырезать соседей и списать на степь…

Олегу плевать. Союзное ополчение для него — расходный материал.

— Какой нам прок от тех, кто сам себя защитить не может? — сказал великий князь, когда двигавшийся пеше ростовский князь Яктев пожаловался на постоянные ночные разбои.