Обожаемый и осуждаемый (СИ) - Кас Оксана

Продавцов на улице было немного, но Хару уже понял, что вокруг площади тоже есть небольшое количество винтажных магазинов — можно зайти еще и туда. Но сначала он свернул к рейлу с одеждой — там его внимание привлекла мужская рубашка с необычным цветочным рисунком. Он пощупал ткань — шелк. Причем очень хороший шелк. Рубашка выглядела как гавайская, но рисунок — точно японский. Он повертел рубашку в руках, размышляя — брать или не стоит. Шелк натуральный, дорогой, но… цветочный рисунок слишком яркий, вряд ли Хару будет такую носить.

— Это гавайская рубашка в оригинальном исполнении, — внезапно по-английски сказал, обращаясь к Хару, какой-то мужчина, — Первые гавайские рубашки шили из японских кимоно. Поэтому на ней такой качественный шелк, но странный рисунок — словно не гавайский.

Хару удивленно посмотрел на заговорившего с ним мужчину. Скорее всего — француз. Есть что-то неуловимое в манере одеваться у местных, плюс легкое грассирование даже в английском — оно почти незаметно, но тонкий слух Хару его улавливает.

— Простите, — слегка улыбнулся тот, видя недоумение Хару, — Я просто обратил на вас внимание, потому что вы увели у меня галстук — у меня не было налички и, пока я ее снимал, вы его уже купили. И стали мне интересны. Позвольте представиться — Жильбер Дерош. Простите, если выгляжу навязчивым, но я сразу понял, что вы — иностранец. Приехали из Южной Кореи?

Хару немного растерялся — он не ожидал подобного отношения в Европе, ему казалось, что тут никто не будет с ним знакомиться вот так просто, на блошином рынке. Но угрозы он не чувствовал, поэтому ответил:

— Меня зовут Нам Хару… Нам — это фамилия. Да, я из Южной Кореи, приятно познакомиться.

Рукопожатие у его собеседника было крепким, а пальцы — немного шершавыми, словно он занимается ручным трудом. Это было странно, потому что выглядел он, скорее, как очень обеспеченный человек — серые брюки, белая футболка, серый кардиган тонкой вязки, на шее шарф неброской расцветки с каким-то геометрическим рисунком. Обручальное кольцо на безымянном пальце и еще одно, массивное и с резьбой, на другой руке.

— Как вам Париж? — уточнил француз.

— Пока не понял, — честно ответил Хару, — Я шел к метро, чтобы попасть в центр, но увидел рынок…и, честно говоря, пошел на запах клубники.

Дерош тихо рассмеялся:

— О, первая клубника. Сезон начался недавно, она сейчас наиболее ароматная и сладкая. Это французский сорт, мы его очень любим, он созревает в конце марта-начале апреля. Вам понравилось?

Хару кивнул:

— Очень. Я с удовольствием поел. Вы хотели купить эту рубашку?

— А вы? Так внимательно ее рассматривали…

— Мне понравился шелк, но я вряд ли ее надену, — признался Хару.

— У меня такая же ситуация, — улыбнулся француз. — Вы так настороженно на меня смотрите… Понимаю, это очень подозрительно, когда к вам подходят знакомиться на улице. Я вас, в некотором роде, знаю — работаю в сфере моды, а корейские айдолы сейчас часто всплывают в обсуждении возможных рекламных моделей. Просто я… очень удивился, когда заметил вас на этом блошином рынке, покупающим единственный нормальный галстук.

Хару усмехнулся: объяснение звучало достаточно логично, чтобы немного расслабиться.

— Спасибо, — сказал он. — Мне действительно стало спокойнее.

— Тогда позвольте мне наглость кое-что вам предложить — я бы с огромным удовольствием с вами поболтал. Вы хорошо говорите по-английски, а меня в последнее время стало интересовать… так сказать — корейское направление в моде и искусстве. Я вам покажу город, вы мне поможете лучше понять культуру вашей страны. Идет? Обещаю, с безопасного туристического маршрута не уведу — вы наверняка и сами знаете, где находится станция метро и какая ветка вам нужна, чтобы добраться до Лувра.

Хару согласился. Он немного нервничал, но при этом была какая-то странная уверенность, что все будет хорошо. Вместе они обошли еще и местные магазинчики, но там не было ничего интересного (о чем француз предупредил заранее). Вместе же они поехали смотреть на Нотр-Дам: Дерош уговорил Хару отложить визит к Эйфелевой башне. Потом они прогулялись по набережной Сены, где и пообедали в крошечном ресторанчике с очередью у входа. Хару попробовал луковый суп, который оказался просто невероятным на вкус. Оказалось, что даже в Париже не так уж много мест, где готовят настоящий луковый суп — в оригинальном рецепте лук нужно очень долго томить, на что готовы далеко не во всех ресторанах.

Француз много рассказывал о Париже, но еще чаще задавал вопросы. О сцене, о нарядах, о концепциях, о фанатах. Хару понимал, что тут сработал эффект «попутчика» — он охотно рассказывал некоторые личные истории. Не секретные, а просто личные. Идя по набережной Сены к кварталу с винтажными бутиками, Хару рассказывал о самом неприятном в карьере айдола — о сассенах, в том числе поделился тем фактом, что девчонки даже пренебрегают гигиеной ради того, чтобы увидеть своих кумиров.

Из-за этой истории они и оказались в крошечном парфюмерном бутике. Там было достаточно тесно — зал чуть больше кухни в советской «хрущевке». На полках стояли бутылочки как будто из какой-то алхимической лаборатории — из толстого стекла, с квадратным дном, вместо крышки — резиновая пробка. Продавец-француз по-английски говорил очень плохо, поэтому Дерош все переводил. Хару объяснил запрос — парфюм для себя, чтобы иногда наносить на одежду и носовой платок. Хотелось бы что-то ненавязчивое, потому что обоняние у Хару острое и резкие запахи быстро начинают раздражать. Продавец задавал уточняющие вопросы — что любит Хару, о чем мечтает, какой пейзаж ему кажется наиболее умиротворяющим. В итоге выставил на прилавок три флакона, предложил «послушать», но очень осторожно, с долгими перерывами, после каждого отпив немного воды из предложенного стакана — оказывается, кофе нюхать предлагают только массовым пользователям, человеку с тонким обонянием это лишь усложнит процесс распознавания ароматов. Предложенные запахи были разными и очень необычными. Ненавязчивые, природные, совсем не похожие на обычный парфюм. Запах из первого флакона — словно прогулка по лесу после дождя, второй — морская вода и апельсины, третий — хвоя и что-то странно похожее на свежескошенную траву.

— Это ароматы из серии «прогулка», — перевел Дерош. — Прогулка по лесу после дождя, прогулка по апельсиновому саду у моря, прогулка по сосновому лесу в жаркий день. Ароматы нишевые, стоят дорого, но…

— Спасибо, — кивнул Хару, — Это именно то, что я хотел. Сколько они стоят?

Ему назвали две цены — за крошечный флакончик и нормальный размер. Цены, конечно… кусались. Но Хару сомневался, что сможет найти что-то настолько же приятное и нераздражающее в обычном бутике. Поэтому он взял по маленькому флакону с «лесом после дождя» и «апельсиновым садом», и большой — с «хвойным лесом». Причем, купленные флаконы уже имели традиционный вид, с распылителем, что точно удобнее резиновых пробок. Вышел Хару абсолютно довольным покупкой, несмотря на то,что отдал раза в три больше, чем планировал заплатить за парфюм, спасающий «от вонючих фанаток».

В отель Хару вернулся уже достаточно поздно, почти в девять вечера. С собой тащил не только украшения и парфюм, но и очередную «удачную» находку в виде мягкого шарфа с необычным рисунком. На шарфе был не узор, а именно рисунок: вид сверху на пруд — какие-то водоросли и кувшинки, спины рыбок, блики и легкая рябь на водной глади. При этом сам рисунок был очень темным, словно ты рассматриваешь этот пруд при свете луны — все смазано и едва уловимо. Еще Хару купил два шелковых платка — один в идеальном состоянии, второй с небольшим пятном. Платки брендовые, можно даже сказать — коллекционные. В винтажных бутиках они всегда дешевле, чем в оригинальных магазинах или на ресейл-платформах, так что о покупке Хару не жалел. Платок без пятна он планировал подарить бабушке, платок с пятном покупал с большой скидкой для себя. Планировал сворачивать в жгут и носить как ремень. Планировал, но пока не был уверен, что решится — он видел, что парни так делают, но было как-то… странно.