Паладин. Свет и Скверна III (СИ) - Романов Илья Николаевич

Раз уж я решил принять французов к себе на службу, взамен пообещав им спасение душ от проклятия, то должен был устранить их главный дефект. Британские чернокнижники создали неплохой ритуал, рабочий, за что как минимум достойны сгореть в огне, а как максимум — отправиться в Бездну, но он всё же был не идеален.

Но, похоже, не хватало местным любителям мертвечины квалификации и опыта. Дефект, который был у всех членов Ордена Святого Христофора, а по словам Иоанна и у британских оборотней тоже, заключался в неустойчивой форме зверя. Если говорить простым языком, то сущность человека и зверя конфликтовали за главенство. Отсюда и потеря разума среди тех, на ком проводили ритуал. И ключевой момент с определённым характером, на ком его осуществляли. Якоря в виде кровожадности, неудержимого гнева и всё в таком роде, выступали связующим звеном. Как бы являлись привычным для сущности зверя по своему родству. Вот только, чтобы добиться сохранения разума, даже с помощью менталистов, чернокнижникам пришлось сделать ритуал так, чтобы обращение сохранялось в промежуточной форме. Не до конца оборотень, но уже и не человек.

Артефакт Аран-Ар-Сарах, он же «Сохраняющий Суть», помогал в этом. Защищал душевным барьером зверя, становясь эдаким намордником и подавлял волю. А вот сила оставалась и даже росла. Не сильно, раза в полтора, может чуть меньше, но главное — контроль. Изначально этот артефакт придумали гномы по просьбе тех немногих оборотней, которые смогли перебороть проклятье и желали существовать в мире со смертными. Редкое исключение, но непримиримые коротышки помогли этим несчастным, не только оказав помощь, но и позволив жить у себя.

— Опиши, что сейчас чувствуешь, Дориан, — вытащил я блокнот из рабочего фартука, заляпанного маслянистыми пятнами, стружкой и следами воска. — Постарайся коротко, но чётко.

— Р-р-х… — фыркнул он, поскрёб когтем подбородок и призадумался. — Целостность, господин… Сложно описать словами…

— За утками больше бегать не будешь? — хихикнула Любава, а француз смутился, что в образе волка выглядело… комично. Уши опустил, взгляд упёр в землю и шаркнул по земле нижней лапой.

Был у нас и такой прецедент, за который Иоанн потом извинялся. Юное дарование Ордена Святого Христофора не до конца мог сдержать свои порывы и иногда чудил, то за пролетающими утками погонится, пытаясь их догнать, то палку в полете поймает, которую Любава пнула от переизбытка чувств. Не захотела Света разрешать ей кататься на волке, вот и закатила скандал младшая. Самый, конечно, странный момент получился, когда Дориан познакомился со старшей сестрой, неосознанно превратился в волка и лизнут ей лицо, помахивая хвостом. Нагоняй от получил от своих же, Себастьян ему быстро мозги на место поставил, но Света… Да, охренела она конкретно.

— Не буду, госпожа, — буркнул француз, а девочка широко улыбалась.

— Теперь точно не будет, — кивком подтвердил я. — Так, что ещё, Дориан? Целостность это понятно, что насчёт инстинктов?

— Я слышу зверя, господин, — понял он о чём речь. — Но как-то… приглушённо. Он словно спит, но готов проснуться в любую секунду.

— Значит, пять сапфиров мало, — нахмурился я и почесал пишущей ручкой затылок. — Либо течение энергии в рунах слабовато.

Странно, так быть не должно. Я отчётливо помню слова Бофура, что Аран-Ар-Сарах делался с расчётом ровно на три руны. Сохранение, Духовная Целостность, Заточение. Каждая из них брала под контроль свой аспект проклятия оборотня, полностью подавляя звериную суть. Конечно, в случае с французами ситуация другая в корне, но изначальный принцип-то один. Я бы ещё понял, если бы проблема заключалась в нескольких сущностях, как у того же Кристиана или остальных членов Ордена.

К примеру у Марселя их две, у Себастьяна пять, а у Иоанна целых двенадцать! Сухой и сгорбленный старичок носил в своей душе столько кусков сущностей зверей, что я при первом осмотре, мягко говоря, удивился. Разумеется, количество сущностей влияло и на облик обращения. И если тот же Дориан действительно походил на знакомых мне оборотней, пусть и помельче размером, то вот Иоанн… Что ж, сразись мы с ним, то с текущими силами мне пришлось бы если и не превозмогать, то очень хорошо постараться. Но вот у молодого француза она одна — волчья. Больше ничего нет, а артефакт дажё её подавить в полной мере не может.

Эффект всё же был, целостность формы волка была очень плотной. Шкура просматривалась хорошо, как и густой чёрный мех. Тёмно-фиолетовый туман не столь сильно клубился, являясь доказательством не сильной потери энергии, которой у оборотней было очень и очень много. Вот только из-за промежуточного состояния они её сжигали галлонами, а теперь она сохранялась, усиливая потенциал. Изменения в виде увеличения роста и мышечной массы то же понятны, трансформация больше отклонилась в сторону зверя.

— Любава, иди сюда, — подозвал я сестру, решив кое-что проверить. — А ты, Дориан, готовься.

— К чему, господин? — сразу же насторожился он, подняв уши торчком.

Стоило девочке оказаться рядом и взять меня за правую руку, я поднял левую. Раскрытая ладонь засияла Светом, отчего волк начал пятиться и замахал лапами.

— А может не надо⁈

— Надо, Дориан, надо! — ухмыльнулся я. — Необходимо проверить кое-что!

— Я же уже извинился за те слова! — он явно не о том думал. Пусть при первом знакомстве молодой француз за словами не особо следил, но потом искренне извинился.

— Не бойся, Дориан! Брат тебя не убьёт, а я потом тебе печеньку дам! — крикнула Любава и, подняв на меня взгляд, тихо спросила: — Не убьёшь же, Вить?

Копьё Света сорвалось с ладони и попало точно в грудь оборотня, отбросив того на несколько метров. Свалившись на землю, Дориан заскулил, но скорее не от боли, а из-за действия Света на сущность зверя. Энергии в атаку я вложил мизер, а потому рана его не страшнее ожога от кипятка. Больно, но терпимо.

Результат появился сразу. И он был ожидаем. Браслет раскалился, сапфиры вспыхнули, а цепочки рун засветились по контуру артефакта. И было отчего. Оборотень стал меняться сильнее. Увеличиваться в размерах, мышечной массе и объёмах. Резко встав на четвереньки, Дориан оскалил клыки и смотрел прямо на меня, утробно зарычав. Туман вокруг него стал плотнее и сконцентрирование, глаза запылали тёмно-фиолетовым светом, а с пасти на землю начала капать слюна.

— Брат? — перепугалась Любава, ни разу до этого не видевшая, чтобы её новый друг был вот таким.

— Не бойся, — невозмутимо ответил я, рассматривая изменения и подмечая, что артефакт действует, но сбой стал очевиден.

Рыкнув, потерявший контроль француз понёсся на меня. Мощным прыжком он оторвался от земли, раскинул лапы в стороны и собирался вонзить клыки в мою шею. Рабочая стратегия волков, действующих на инстинктах.

Я задвинул Любаву за спину, а морда оборотня напоролась на мой кулак. Без Касания Света или иного проявления силы Паладинов. Чистая физическая мощь, но этого хватило, чтобы тот свалился мешком прямо мне под ноги. Нижняя челюсть оборотня, засеменившего лапами на земле, с хрустом встала на место, а смятый нос возвращался в норму.

— Пришёл в себя? Или добавить? — наклонился я к нему и схватил за загривок. Оборотень он не настоящий, а вот уязвимости, как у тех, что мне встречались. В этом месте у них находится очень болючая точка, куда при удаче и нужно бить клинком в первую очередь.

— Пришёл, господин… Пришёл! — заскулил он, тяжело дыша. — О-отпустите, пожалуйста!

Я перестал давить на нерв и оборотень распластался на земле, приходя в себя.

— Знаешь, Витя, кинолог из тебя так себе! — засмеялась Любава, присела на корточки перед оборотнем и стала гладить его морду, успокаивая. — Ну всё-всё, Дориан, не будет брат тебя больше бить. Я ему не позволю!

— Спасибо, госпожа… — вывалил язык волк и прикрыл глаза от поглаживаний. То же мне, страх крестьян и ужас ночи. — Вы само олицетворение благородства и доброты… Господин, зачем всё это нужно было?