Аркаим (СИ) - Лопатин Георгий

Было видно, что объяснения не нашли нужного Махавиру отклика у Бханумати, но спорить она не стала.

— Тебе виднее… ты это доказал…

Что до герба, то в качестве основы он взял все того же орла с торсом мужика вместо орлиной головы. Так же рассматривался вариант изображения огня, ну и конечно Солнца.

Что до образования, то он так же надеялся, что это заставит работать мозги у людей и запустится процесс саморазвития, начнется своеобразная цепная реакция, появятся ученые самородки, что сами начнут двигать науку и прогресс.

«Я лишь укажу им путь…» — подумал Махавир испытывая по этому поводу странные ощущения.

Потому в том же учебнике по математике он планировал дать основы геометрии и механики.

* * *

— И еще мама, я прошу твоей помощи в написании законов. Привлеки к этой работе и сенаторш… Это, к слову сказать, еще одна причина для чего нужно всеобщее образование — для того, чтобы все люди знали законы, знали что им грозит, за то или иное противоправное деяние…

— Зачем их записывать? — удивилась Бханумати. — Их и так все знают…

— Все ли? — усомнился он. — Или все-таки бывают какие-то разночтения? Ты как судья определяешь, что верно и твое слово решающее, но даже я заметил, что за похожие преступления ты даешь разные наказания.

— Вот как?..

— Да.

— И когда такое было?

— Десять дней назад ты судила Аравинду, за то, что та побила свою соперницу Эравати… очередной раз мужика не поделили. Так вот, эту Аравинду ты приговорила к десяти ударами кнутом.

Бханумати согласно кивнула.

— И всего три дня назад, похожий случай, Ямини побила по той же причине Харшиту. Причем последствия оказались даже серьезнее чем в первом случае — порвано ухо, а не просто кровь из разбитых губ и носа, как в первом случае. Какое ты определила ей наказание?

— Прилюдное покаяние…

— Согласись, одну избили плетьми, а вторая лишь принесла извинения. Очень уж разное наказание, за одно деяние.

— Но, сын мой… в первом случае Аравинда пыталась увести чужого мужчину… а Ямина защищала свою честь… Согласись, что обстоятельства все же разные.

— Хм-м… хорошо, — признал свою оплошность Махавир. — Другой случай… тут обстоятельства вроде бы идентичные. На сборе урожая несколько женщин присвоили себе часть урожая… украли они примерно одинаковое количество. Двух из них ты помимо публичного покаяния приговорила к дополнительным работам по очистке канализационного канала. А вот третью — Гитанику, лишь к покаянию без отработки.

— Тут тоже все просто Махавир, — улыбнулась Бханумати. — Гитаника происходит из уважаемого знатного рода…

Махавир зло поджал губы и резко оборвал мать:

— Стоп мама. Вот этого не надо… То, что Гитаника происходит из уважаемого рода, должно наоборот служить отягчающим обстоятельством и служить причиной более жесткого наказания, ибо она своим преступлением замарала не только свой род, но и бросила тень на другие уважаемые рода!

— Но сын…

— Что?

— Она состоит в родстве с одной из… как ты говоришь, сенаторш, что очень сильно помогает мне в управлении городом…

— А не является ли воровкой эта сенаторша? — все еще злым голосом высказал предположение Махавир.

— Нет…

— В общем закон должен быть един для всех. Закон суров, но он — закон. Для Закона не должно быть разницы кем является преступник, как нет разницы между нами во взоре Ахарамузды… То, что кто-то из уважаемого рода… не должно давать ему поблажек, наоборот, это фактор отягчающее наказание. Иначе со временем знатность преступника приведет к полной безнаказанности. Они, говоря о том, что являются опорой власти, станут требовать для себя все больше привилегий. Это станет причиной разрушения нашего общества. Потомки проклянут нас за это. Хуже того, однажды натерпевшись злодеяний и обозлившись, простые люди восстанут и просто уничтожат всю знать, а вместе с ней и правящий дом, то есть наших потомков… Ты хочешь этого, мама?

— Н-нет… Но…

— Надо опираться на простых людей, мама. Не давай лишней власти знати. Сейчас мы еще можем установить такие порядки, начав с равенства Закона, потом станет поздно. Укажи мне тех, кто будет сильно возмущаться…

— Что ты с ними сделаешь, Махавир?

— В данный момент я с ними ничего не могу сделать, просто буду знать и когда придет время просто не допущу их до власти. Членство в Сенате ведь не пожизненное и тем более эта должность не будет передаваться по наследству. Будем выбирать… в том числе из простых людей, для чего их нужно обучить грамоте и выявить достойных по уму, а не по знатности.

— Я поняла тебя…

Законотворчество тоже оказалось делом непростым. Сейчас Махавир радовался, что в своей прежней жизни по юности успел столкнуться правоохранительной системой — замели после очередной массовой драки район на район, вот там и познакомился с Уголовным кодексом, так что основные принципы построения знал.

Впрочем, после некоторого размышления Махавир решил не переть напролом, чтобы не провоцировать даже малейших признаков неподчинения и формирования оппозиции, а подвести под решение о равенстве перед Законом железобетонный фундамент — религию.

«Против такого аргумента никто не решится выступить, — подумал он. — Потому как это все равно, что объявить себя вероотступником, на таких уже можно смело спустить народ и тот порвет предателей на клочки».

Махавир устроил очередное камлание, а потом стал вещать:

— Великий Ахарамузда, создатель всего сущего, очень недоволен нами…

Народ ахнул. Никто не хотел ощутить на себе последствия божественного гнева.

— Мы искажаем его заповеди в угоду своим низменным страстям… за это он грозит нам карами если мы не одумаемся и не вернемся к почитанию изначальных заповедей. Мы все едины перед ликом его! Нет для него богатых и бедных, знатных и простых, женщин и мужчин, всех он осудит лишь по деяниям нашим, взвесит и измерит наши души и вынесет приговор. Но то, что верно в божественном мире, то должно быть и в тварном, а именно равенство перед Законом — отражении воли его! Великий Ахарамузда повелевает высечь законы, мы вправе придумывать их для себя сами, но главный принцип должен оставаться неизменным — равенство перед Законом всех и каждого!

Эта простенькая интрига сработала на все сто. Может кто и был недоволен, но проявить его публично не посмел, иначе, случись что нехорошее, падеж скота или еще какой мор, тебя объявят причиной несчастья — высказывался против воли бога и за что навлек на них всех его гнев, после чего нечестивца потащат на жертвенный костер.

* * *

Если раньше Махавир расценивал религию больше как фактор для формирования морально-этических норм, то после последнего камлания в полной мере осознал насколько она является мощным инструментом управления.

«Прикрылся волей бога и вот уже никто пикнуть против не смеет», — подумал он.

— Главное тут не заиграться… а то инквизиция с их массовыми аутодафе могут померкнуть…

Махавир вообще считал, что нужно в принципе отказаться от человеческих жертвоприношений.

«Разве что добровольное… — мелькнула мысль. — По типу харакири у японцев».

— Да и от скота тоже… зачем Ахарамузде баран? Он же творец всего сущего и если ему потребуется баран, то создаст его себе…

Но люди мыслят пока примитивно. И может быть понимая, что Ахарамузде, как творцу действительно не нужны жертвы животных, стали искать кому такая жертва может прийтись по нраву, чтобы получить с него защиту или еще какие-то плюшки. Вот и плодили богов попроще.

— А мне конкуренты не нужны… — пробормотал Махавир. — Ведь при каждом божке будут формироваться свои курии жрецов и чем божок будет популярнее, тем больше у них будет влияния… Так что давить надо этих тварей.

И тут Махавир оценил формулу принятую в исламе, про то, что Аллах один и нет других богов.

— Надо и мне эту формулу на вооружение взять и вбивать ее в головы паствы как гвоздь молотком… А всех, кто будет поклоняться другим богам и сущностям объявить вероотступниками и изгонять. Сейчас это, по сути, станет смертным приговором…