Дикие Земли (СИ) - Шатров Дмитрий

«Терпентиновый дождь, думаю, как раз подойдёт, — предложил Мишенька, отследив ход моих мыслей. — Вторая ступень мастерства. Движений минимум. У вас должно получиться».

«Давай».

Мелкий дал, я повторил. Особым образом вздохнул-выдохнул, вскинул кулак над головой, разжал пальцы, развернув ладонь вниз… Над башней сгустилась изжелта-зелёная туча и разродилась дождём. В воздухе повис терпкий дух скипидара.

Токсичная жидкость покрыла броню, смывая чёрные плюхи и краску. Потекла в щели. Хлынула в люк… Из башни вырвался крик боли. Танк встал. Стрельба прекратилась. Не знаю, что там за яд такой, но судя по всему очень не слабый.

«Давай! Наваливай!» — в кровожадном азарте завопил Мишенька.

«Где только слов таких нахватался», — подумал я и навалил.

Повторил заклинание. Туча ещё уплотнилась, изжелта-зелёное засверкало кислотным оттенком, вниз захлестал… уже даже не ливень, а настоящий водопад. Крик перешёл в нечленораздельный вой. Из башни, яростно отплёвываясь и раздирая руками глаза, полез экипаж.

— Живыми брать! — заорал я тяжёлым.

За фырканьем паромётов те меня не расслышали. Троих бронеходчиков покрошили на фарш в мгновение ока.

Здесь отбились, но праздновать ещё рано. У меня ещё там две шестиногих зенитки и пулемётный пикап.

— За мной, — приказал я и побежал туда, где оставил товарищей.

За спиной загрохотали шаги. На этот раз меня послушались беспрекословно.

* * *

Больше воевать не пришлось.

Увидев меня в сопровождении ещё двух терминаторов, чужие ватажники проявили завидную смекалку и скорость. Поняли, что им ловить больше нечего, бросили шагоходы, и, погрузившись в пикап, слиняли быстрее поросячьего визга. А у меня нарисовалась очередная проблема.

Мои попутчики по «Архангелу», получив в руки оружие, явно не собирались его отдавать. И судя по всему, хотели пересмотреть свой статус. И я это желание разделял. Митрич, похоже, тоже мутил какую-то тему.

Пять минут не прошло, а народ скучковался по группам.

Новички во главе с Трофимом столпились у меня за спиной. Старички обступили Митрича. Охотники отошли к тяжёлым. Те, кто подтягивался от третьей полуторки, быстро просекли фишку и присоединялись каждый к своим.

Я машинально прикинул соотношение сил.

После сражения с танком наши ряды поредели, но ватажники сохранили абсолютное большинство. У них четверо в мобильных доспехах. Пять человек лёгкой пехоты. И где-то потерялись те два укурка из пикапа. Выжили, нет, не скажу.

У меня — Трофим, Суета, Коряга и трое матросиков из бригады Дергача.

У Митрича. Сам Дергач. Молчун с Хмурым. И ещё пара лбов.

Лексеича я в расчёты не брал. Как и раненых, с которыми он до сих пор занимался.

Подоплёка ситуации ни для кого вопросов не оставляла, и в воздухе запахло грозой. Скорее всего, охотники давно восстановили бы свой статус-кво, если бы не моя персона. Вернее, мои способности боевого мага.

«Убьём их всех! — подзуживал меня Мишенька, распробовавший вкус крови. — Щит. Терпентиновый дождь. Кто разбежится, добьём Смоляными шарами».

Но я сканировал ватажников «Эмоциональным окрасом» и убивать не спешил.

Разве только, если они не начнут первыми.

Глава 11

Напряжение нарастало. Ещё немного, и стены ущелья снова окропятся человеческой кровью.

— Бесноватый ты с нами? — с тревогой в голосе уточнил Трофим.

— С вами, с вами, — невесело хмыкнул я. — Куда ж мне деваться.

Хотя, кто с кем, это с какой стороны посмотреть. Если дойдёт до огневого контакта, у них без меня нет ни единого шанса. Ситуация сильно не радовала. Вдобавок ко всем неприятностям ломала первоначальные планы. Я здесь. Димыч там. И чем дело закончится пока непонятно.

Ощутив «Укол чужого внимания», бросил взгляд влево. Увидел Митрича, который пристально смотрел на меня. Прочитал в глазах тот же вопрос. Снова хмыкнул. Ответ, соответственно, тот же. Мне Митрич с Трофимом ближе, чем все ватажники этого мира. Само собой, из присутствующих.

«Чего вы тянете? Нападайте! Ну!», — потребовал Мишенька в очередном припадке агрессии.

И здесь вынужден с ним согласиться. Нападение — лучшая из защит. Будь я один, так бы и сделал. Но пока на меня никто не напал. А успев прокачать ситуацию своими Дарами, я выбрал выжидательную тактику. От обороны.

Бессмысленную бойню устраивать не хотелось, а любое движение с моей стороны вызовет ответное действие. Пальцем шевельну и получу залп из всех стволов. Стрелять начнут просто из страха. И учитывая огневую мощь ватажников, мы так или иначе понесём потери. Смоляную завесу поставить я не успею. Янтарный щит прикроет только меня и тех, кто за мной. Так что Митрича и его группу сразу заминусуют. Чего нельзя допустить.

Поэтому я приготовился скастовать щит и тут же атаковать Смоляными шарами, но пока перебирал эмоции здесь собравшихся. Не только противника, но и соратников. Чтобы понять, кто слабое звено там, и на кого можно рассчитывать здесь.

В рядах ватажников преобладала опаска. Я показал, на что способен в бою и цепляться со мной никто из них горячего желания не испытывал. Даже парни в мобильных доспехах надеялись, что до стрельбы не дойдёт. Особенно Грек. Тот вообще переживал, что я припомню ему начало знакомства и прибью его первым.

Среди моих всё было не однозначно. Решимость идти до конца определилась лишь у Трофима и у троих матросов с «Архангела». Суета откровенно трусил и втихомолку искал, где бы спрятаться. Коряга проявлял обречённость и покорность судьбе.

Справа, где док пользовал раненых: усталость, облегчение боли, смутная радость, что остались в живых. Первое чувство, понятно, исходило непосредственно от Лексеича. Второе и третье — от его пациентов.

Слева, в группе Митрича: угрюмость, уверенность в своей правоте, адреналиновый шквал в преддверии боя и… Предвкушение выгоды?

«Да ладно! Кто это там у нас такой предприимчивый?», — изумился я и повернулся, чтоб посмотреть.

Конечно, Митрич. Кто же ещё? Но тот уже и сам открыл свои карты.

— Ну что сынки, погутарим за дела наши грешные? — проскрипел он, обращаясь к ватажникам, и чуть опустил к земле ствол паромёта.

Слова и жест Митрича были восприняты с энтузиазмом всеми без исключения. Плохой мир всегда лучше доброй войны. Что конкретно он затевал, никто не догадывался, но и не интересовался особо. По рядам прокатился вздох облегчения. Напряжённость чуть спала. В эмоции вплелась большая доля надежды. А Митрич между тем продолжал:

— Вы там порешайте, кто у вас теперича старший, а мы тут пока с хлопчиками потолкуем.

До обсуждения не дошло. В той стороне, где док уложил раненых, сначала послышалась возня, потом слабый голос.

— Нечего здесь решать, — просипел Добруш, неловко поднимаясь на ноги. — Я старший, как был, так и остался. А ты чего удумал, старый хрыч?

— О, гля-ка Добруш. Совсем как живой, — схохмил ничуть не смутившийся Митрич. — А я уже думал, тебя того этого…

— Не дождёшься, — буркнул Добруш и, прихрамывая, направился к нам.

Митрич что-то шепнул Молчуну и выступил ему навстречу.

С появлением командира ватажники воспрянули духом, заметно успокоились и, как бы это странно ни прозвучало, расслабились. Похоже, ответственность на себя брать никто не хотел, а старшие на то и старшие, чтобы решать все проблемы. Похожие эмоции испытывали и старички-работяги. Только мои пребывали в растерянности. Да и я от них недалеко ушёл. Происходящее всё ещё оставалось за пределами моего понимания.

Но если посмотреть с другой стороны, сейчас эти пределы можно расширить.

Насколько я успел узнать Митрича, он ничего не делал с бухты-барахты. У него всё всегда распланировано, ходы записаны, и в запасе несколько вариантов. И раз он поднял тему, значит всё уже сто раз просчитал и уверен в успехе. Как минимум заготовил аргументы для конструктивного разговора.

Я решил не дёргаться и приготовился слушать, стараясь не отвлекаться на недовольный бубнёж Мишеньки. Он сейчас единственный рвался в бой и подбивал меня развязать военные действия.