— Не горюй, дремучая, сейчас поправим твое здоровье, — джакку вышел наружу с котелком. Вернулся, наполнив его снегом. — Сейчас отварчик сообразим.
— Лучше бы бульончик, — я погладила живот, который уже онемел от голода и холода, но сейчас снова напомнил о себе.
— Ну прости, — развел лапами джакку, — я не охотник. Мы собиратели, могу еще шишек поискать, а еще тут где-то должны быть сухари.
Пушистик снова пошарил по полкам и нашел небольшой мешочек.
— Тебе опять повезло, дремучая. Тут еще и вяленое мясо завалялось.
— Я не дремучая, я Вера! — мне надоело, что дух меня так называет. — Будешь обзываться, буду звать тебя не Пушистиком, а Блохастиком. Хочешь?
— Не знаю, что такое Блохастик, но звучит не очень. Ладно, будешь Верой, хоть ты и дремучая.
Довольно улыбнулась, радуясь отвоеванным границам дозволенного.
Пушистик приготовил ароматный отвар из тех трав, что живописными пахучими пучками украшали стены. Я пыталась ему помочь, было неловко, что он один суетиться, но он рыкнул на меня и сказал, чтобы сидела спокойно. А то ишь, дурман-траву пыталась в котелок закинуть. Этак и за неделю до портала не доберемся.
Я и сидела, разморенная сначала теплом очага, а потом и теплым отваром вприкуску с сухарями и вполне съедобным мясом. И не заметила, как уснула. Казалось, вот сижу и смотрю на огонь, а вот уже открываю глаза, лежа головой на чем-то теплом и мягком.
— Пушистик, ты спишь? — приподнялась и посмотрела на красновато-рыжий комочек шерсти подо мной.
— Джакку не спят, дремучая Вера, — отозвался дух. — Мы лишь блуждаем на грани сна и реальности.
— А зачем ты заменил мне подушку?
— Металась во сне сильно, вот я и помог твой мятеж успокоить.
— Хм, понятно, — я потрогала свой лоб. Немного влажный, но не горячий. Похоже, ночью у меня был жар. Сейчас осталась только слабость. — Нам далеко до портала?
Я боялась, что, снова выйдя на холод, разболеюсь еще больше. И что джакку устанет со мной возиться. Бросит под деревом в сугробе и все дела.
— Завтра к обеду дойдем. Пей и ешь поскорее, пора идти.
— Хорошо, — я допила отвар и поела еще сухарей и мяса. По негласному правилу охотников, еду из дома не забирали. Оставляли другим путникам, по возможности пополняя запасы в сторожке, особенно летом.
Идти было на этот раз еще тяжелее. Слабость после ночного жара делала каждый шаг испытанием, ноги, налитые тяжестью, не слушались. Но я упорно шагала, думая о сестре и племяшке.
Изредка мысли перескакивали, подкидывая ненужные воспоминания. Мне нельзя думать о Дитере. Иначе не получится убедить портал отпустить меня домой.
Ради чего мне оставаться?
И опять некстати вспомнились ореховые глаза с проскакивающими по радужке искрами. То как они смотрели на меня, когда дракон собирался меня поцеловать. Как углями тлело в них довольное выражение после ласкового прикосновения.
Я не могла влюбиться в него! Невозможно! Слишком быстро и неправильно. Да и о чем я думаю, мне домой надо.
Да, на короткое время я потеряла связь с реальностью. Кто же не хочет жить в сказке рядом с любимым… драконом. Вот я всегда хотела. Но не как в той поговорке, где будет все страшнее и страшнее.
Вообще после всех этих приключений я поняла главное: неважно, где ты встретишь свою любовь. В сказке или реальной жизни. Если любовь настоящая, то она и сделает твою жизнь волшебной, наполненной радостью, легкостью и приятными мыслями.
Решила отвлечься от мятежных мыслей и расспросить джакку:
— Пушистик, расскажи мне, пожалуйста, о петле времени. Что будет с моим телом, со мной, если я не вернусь в свой мир?
— Если ты надолго застрянешь в петле времени, то просто растворишься в ней, исчезнешь из того мира, перестанешь для него существовать, словно тебя и не было. Проживешь здесь свою жизнь.
— И родные забудут обо мне?
— Да.
— И сколько это самое долго? Может, я уже опоздала? — мой голос осип от волнения и холода.
— Обычно петли разрушаются на рубеже. Например, при смене времени года. В таком случае портал точно тебя не отпустит.
— Надеюсь, я успею. А бывает такое, что душа путешествует туда и обратно, живет на два мира? — озвучила свою неожиданную мысль и сама ей удивилась.
— О таких случаях я не знаю. Впрочем, магия может помочь с чем угодно, но ее нужно хорошенько поуговаривать.
— Объясни, как можно уговаривать магию?
— Будучи в портале или при пересечении рубежа можно искренне пожелать чего-то и это сбудется. Искренность — это часть магии. Но даже капля лжи может все испортить.
— Быстрее бы уже добраться, — чем дольше мы шли, тем больше я переживала, что ничего не получится.
— Кажется, этой ночью мне все-таки придется спать на дереве, — вздыхала на очередном привале. Нам повезло встретить запасливую белку, которая поделилась с нами сушеными ягодами и орехами.
Я слепила небольшой снежок, натыкала туда беличьих угощений и изо всех сил пыталась представить, что ем мороженое в любимом кафе. Ела его, устало прикрыв глаза.
А, когда открыла их, нос к носу оказалась с огромным желтоглазым волком с белесой мохнатой шерстью. Этот волк явно дожидался, пока я доем, чтобы слопать после меня саму.
ГЛАВА 28
— Не смей меня есть! — потребовала, когда отошла от первого шока. — И Пушистика не трогай, понял?
Волк сел и облизнул нос.
— Ты понял? — еще раз спросила его.
— Понял-понял, говорящая, — послышалось в моей голове, и я выдохнула. Фух, послушается, а то я уж думала слопает.
— Волчок, а ты сильно занят? — у меня возникла идея. Правда, самой от нее страшно.
— Пропитание ищу, — ответил волк.
— Для деток? — уточнила я.
— Для себя.
— Ну тогда посидишь ночку на диете? Я вот уже второй день сижу.
— Что тебе нужно, говорящая? — прозвучало не слишком дружелюбно.
— Подвези, пожалуйста. Нам до портала надо.
— Мы тебя там и покормим. Купим еды на перевале, — вмешался джакку, который до этих пор молчал.
— Серьезно? А мне купишь? — взмолилась я.
— Посмотрим, — улыбнулся вредный лис, показав острые зубки.
Да-а, кому только рассказать: сижу в лесу, непосредственно в сугробе, ем угощение от белочки, общаюсь с лисом и волком. Чудеса.
Надеюсь, когда я вернусь в свой мир, не забуду все, что со мной произошло. Будет обидно. Если ничего не забуду, возьмусь и свою сказку для Аленки напишу. Только с хорошим концом, где принц любит свою истинную так, что готов для нее на все.
— Поехали! — скомандовал джакку, который уже забрался на лохматую холку.
— А ты куда? — спросила прохиндея.
— Думаешь, ты одна устала? — надулся Пушистик.
— Мне не тяжело, я вожак и очень силен. Залезай, говорящая, — позволил волк.
И я полезла на широкую спину с торчащими вверх крупными лопатками.
Плотная шкура двигалась при движениях, под ней перекатывались мышцы сильного животного. Было не так удобно, как на грифоне, зато не на дереве или сугробе, а еще мы, если двигаться всю ночь, прибудем раньше.
Ночью я то дремала, то просыпалась, чувствуя, как сползаю со своего «коня».
На рассвете мы увидели дымок за ближайшей горой. Проснувшееся солнышко окрашивало ее макушку в пурпурный цвет, делая снег похожим на малиновый зефир.
— Что там? — спросила Пушистика, указывая на дым.
— Всего лишь костер охотников. Они часто делают тут привал. Вот у них ты и купишь еды волку и себе.
— Почему я? — слезла с волка и вопросительно посмотрела на джакку.
— А ты предлагаешь нам с вожаком показаться охотникам? Они обрадуются нам, как родным. Шкуры на раз два снимут.
— Прости, не подумала. Вы для меня не животные, а друзья, которым я очень благодарна за помощь, — полезла обниматься с Пушистиком.
— Ой, вот только нежностей нам не хватало, — отбивался джакку.
— А я бы не отказался, — волк оскалился, изображая улыбку.
