Кодекс Крови. Книга ХVIII (СИ) - Борзых М.

Тело начало отказывать. Мышцы сводило судорогой, дыхание перехватило. Я видел, как кожа под дымом алеет, превращаясь в алую слизь, но не чувствовал ничего, кроме всепоглощающего холода.

Хватило всего нескольких секунд, чтобы я умер.

Великая Мать Кровь целенаправленно шла по трём адресам в Чертогах: к Смерти из приличий, все разборки проходили в её колыбели. Не поставить в известность владелицу было бы неуважением. К Системе как к представителю вражеского лагеря. Которая, несмотря на все противостояния, сохранила всё же некие понятия чести. К Хаосу, который несмотря на неоднократные предательства и метания между лагерями, был первородной силой. Его слово имело вес.

Первой на очереди была Смерть. Её удалось встретить, не доходя до её владений. Высшее существо степенно плыло между других таких же, и лишь тихие ругательства из-под капюшона выдавали его истинное настроение.

— Ну вот стоило отвернуться лишь на день, и уже терраформирование какой-то идиот запустил!

— Ты мне нужна! — тихо подхватила Великая Кровь балахон под руку и попыталась увлечь в сторону.

— Жить надоело? — философски отреагировала та.

— Нет, я по поводу терраформирования… — намекнула Великая Кровь.

— Нет! — Смерть даже остановилась. — Только не говори, что это его рук дело…

— Ну не совсем его… — замялась Высшая, — Саптама пришёл его убивать, и чтобы твоя колыбель не утонула в крови разборок, стихийный алтарь с местными низшими богами устроили геошторм.

— Хм… допустим, разумное решение, — вынуждено согласилась владелица колыбели. — От меня ты что хочешь?

— Свидетельства, что мой не свихнулся на почве кровавого безумия.

— А он?.. — Смерть не стала завершать вопрос.

— Нет, меньше часа назад он прошёл суд Вселенского равновесия. Она его не убила, но и семя оставила на грядке.

Ответом на последнюю фразу было немое изумление.

— Да, сама не верю, но как есть.

— Кого ещё берём в свидетели? — деловито поинтересовалась Смерть.

— Я к Системе, а ты к Хаосу! — тут же распределила зоны ответственности соратница и подруга.

— Может, наоборот? У вас с Хаосом… более личная и долгая история, — осторожно намекнула Смерть.

— Нет уж, — фыркнула Великая Мать Кровь, — эта сволочь разболтала техносам о семени безумия. Больше некому было. Если пойду, начнём ругаться. А сейчас не до того.

— Как скажешь, дорогая, как скажешь…

Ни одно живое существо, будь то человек, маг или бог не будет во время смерти радостно кричать: «Ура! Наконец-то!»

Саптама озадаченно взирал, как его Кровемор вырвался на свободу и принялся пожирать всю подходящую для развития органику: деревья, листву, часть почвы, живых организмов, в том числе и Тринадцатого. У его детища впереди было ещё много работы. Нужно было столько всего переработать, чтобы финальная сцена оправдала ожидания Вселенной о сбрендившем маге.

И всё же Саптама был возмущён и даже разочарован.

«Серьёзно? Даже гидорам они сопротивлялись и то дольше». Слишком просто.

С одной стороны, ему думалось, что так не бывает. С другой, а чего он хотел от последыша, который даже на остров не взошёл?

Ничего.

«Похоже, голову подняло уязвлённое самолюбие, что этого предпочли мне. Хоть бы посопротивлялся для приличия или крикнул перед смертью что-нибудь пафосное: „Я прокляну тебя в веках!“ Тьфу!»

Саптама уселся посреди шторма стихийной магии, подперев подбородок кулаком, раздумывая, что теперь даже эта аномалия играет ему на руку. Кровемор не выберется за пределы шторма, а очерченного участка, залитого кровью, вполне хватит для доказательной базы.

Оставалось ждать. Алая слизь булькала, как кипящий суп, расползаясь по земле щупальцами, захватывая и перерабатывая всё больше органики. Ждать Саптама не любил, но, как и всякий учёный, прекрасно осознавал необходимость времени для протекания всех процессов.

«Быстро только лабораторные мыши родятся».

В руках учёный держал шар с Распылителем.

«Вот ведь, так готовился, а даже вторую сферу не использовал».

Всё же детище нуждалось в полевых испытаниях, а не только в ограниченных лабораторных.

Открытие разом десятка порталов, из которых вышли Тринадцатые и одновременно ударили атакующими заклинаниями магии крови, стало для Саптамы не просто сюрпризом — настоящим подарком.

— Ну наконец-то! — воскликнул он, разбивая вместилище для Распылителя. — Приятного аппетита, детка!

Мои супруги находились во всеоружии с рассвета, всегда готовые дать совет в контексте использования своих сил. Идея Тэймэй отправить на переговоры мою овеществлённую иллюзию себя оправдала.

«А теперь можешь с десяток своих копий отправить, и пока они свяжут его боем, прихлопнешь засранца!» — какая, однако, у меня кровожадная супруга.

«Из тени будет удобней всего!» — тут же внесла рациональное предложение Агафья.

«Не торопись с убийством, — тут же вмешалась Светлана. — Надо ещё понять, что за дрянь он выпустил на свободу. А то грохнешь, а нам потом тактику выжженной земли используй».

Здесь я был с ней согласен. Интересовал меня и второй шар с магией. Не верил я, что там какая-то безобидная хрень живёт. Потому вторым заходом хотел отвлечь внимание Саптамы своими копиями и умыкнуть сферу, но тот с радостными криками, как я до того, разбил вместилище и выпустил на свободу ещё что-то, на этот раз серебристого цвета. Это что-то с лёгкостью перехватило все низкоуровневые заклинания крови, выпущенные моими иллюзиями. И тут же переработав, вернуло их обратно серебристой волной неизвестной магии. Иллюзии тут же рухнули замертво.

«Магия смерти!» — уверенно прокомментировала вампирша.

Не хотелось этого признавать, но мы оказались гораздо более похожи с Саптамой, чем мне бы хотелось. Особенно в части изобретательности. Что ж… посмотрим, чья возьмёт.

Распылитель показал себя прекрасно! Десяток самых разнообразных техник перестал существовать менее, чем за секунду. Переработка магии заняла и того меньше, вернувшись тут же магией смерти.

«А вот и полевые испытания подъехали!» — радостно потирал руки Саптама.

Но десяток копий Тринадцатого всё же его заинтересовал.

«И ведь все же обладали магией крови. Разве что слабенькой. Интересный дар. Не припомню, чтобы Великая Мать хоть кого-то чем-то подобным награждала. А если ещё прибавить порталы…»

Саптама вновь почувствовал, как заворочался внутри давно забытый червь ревности.

«Вот почему кому-то всё, а кому-то ничего?»

Саптама никогда не относил себя к любимчикам Великой Матери. Скорее наоборот. Всё доставалось ему через кровь, пот и боль. Он взбирался по ступеням мастерства, невзирая на насмешки. Но глубочайшее разочарование он испытал, когда вышел из зала посвящения без какого-либо дара. В памяти навечно отпечатались слова покровительницы:

«Тебя Вселенная и так одарила сверх меры! Добавлять, только портить».

Именно тогда Саптама решил, что ему с Великой Матерью не по пути.

«Где твоя хвалёная справедливость? — горько вопрошал он богиню. — Не было и нет!»

Потому все свои открытия он совершал благодаря собственному дару — упорству и несгибаемому характеру.

«Я выковал себя сам из боли, несправедливости, жажды познания и мести! И не вам указывать мне, что делать!»

Открытие очередного портала Саптама встречал с мрачной удовлетворённостью. В этот раз нужно повременить перед убийством копии. Ему необходимы были образцы для устранения самого Тринадцатого. За устранение копий ему колыбель не подарят.

«На ловца и зверь бежит».

То, что перед ним оригинал, а не копия, Саптама определил по алым переливам высокорангового щита крови. Копии использовали конструкты до шестого ранга включительно. А щит уже относился к восьмому.

Правда, на кой Тринадцатый притащил цветущую ветку не то розы, не то жасмина, Саптама так и не понял.