Дикая орхидея прерий (СИ) - Шах Ольга

Платная конюшня была на краю города, мы осмотрели склады, где был разный транспорт, большая левада для выгрузки лошадей, специальные навесы от непогоды. Показали нам и склад с зерном, то есть, голодать наши коники не будут. Мы были в небольшой конторке, подписывали все документы, когда зашёл один из ковбоев, работавшим здесь, напился воды из чайника и сказал:

- Опять дикие прискакали. Снова в воздух стрелять?

Я удивилась:

- Неужели в этих краях ещё водятся дикие мустанги?

Но ковбой поправился:

- Простите, я неправильно сказал. Не дикие, подписавшие. Люди уезжают поездом, не могут продать или некогда, вот и бросают своих коней. Те потом сбиваются в табуны, носятся по прерии. Гибнут, конечно, много, от голода, койоты... жаль их, но что мы сделаем.

- А вы не пробовали рекламу к поезду приносить? Кому срочно продать возьмут недорого, кому с поезда ещё ехать купят дороже. Или на передержку оставлять, вот как мы? И лошадки будут пристроены, и вам доход.

- Да кто там читать эти объявления читать будет? Все спешат.

- Листок, конечно, никто искать не будет. А вы возьмите два больших листа картона от коробки, напишите одинаковый текст, мол, покупаем, продаем, берём на хранение коней, фургоны, повозки, телеги, связывайте веревкой эти объявления, навешивайте на человека и пусть он гуляет вдоль поезда. Уверяю вас, кому надо увидят!

И зря на меня так смотрели, как будто я открыла им тайну мироздания, я её сама не знаю. Но "человек- сэндвич" мне известен из далёкого будущего. Кстати, это пошло из США.

Приняли у нас все на хранение, мамуля потрясала своим листком, его тоже переписали. Мы арендовали временно пролетку, лошадей пока подвели к ней наших, а Джер все передвигался на Бандите, на козлы в пролетку сел отец, у него это лучше получается. Когда мы уезжали, то работники загоняли табун одичавших в отгороженный загон. Некоторые кони до сих пор были с седлами. Ничего, они же не родились дикими, значит, вскоре вернутся к обычной жизни. А мы по своим делам поехали. Лишь бы мальчишки с дедом выдержали.

Глава 24

Сама поездка до Вашингтона не несла ничего примечательно, если бы не капризы мальчишек и не периодические странности родителей. Меня поездом не удивишь, Джеральда тоже, а вот они никогда не ездили по железной дороге. Родители занимали одно купе, я ехала с Томми, с другой стороны - Джеральд с Тимми. Впрочем, мальчишки частенько менялись местами, надо же было поделиться впечатлениями. Постепенно привыкали они к отцу и слышать от них: "папа" было уже не так дико. Локомотив, который тянул пассажирские вагоны, был маломощным, и поэтому ехали мы не быстро, совсем не быстро. Иногда мне казалось, что я его пешком обгоню. Стоянки на станциях были длительными, чтобы пассажиры успели поесть, а отъезжающие или наоборот, приехавшие, могли найти свой багаж и спокойно выйти или зайти. Большинство вагонов были спальными, как наш, но было несколько вагонов для коротких поездок, некий прототип наших общих вагонов. На одной из остановок мальчишки уговорили отца сводить их в такой вагон. Пришли, морща носы:

- Фу, мама, там так плохо пахнет! И только скамейки, даже полежать негде!

М-да, дети столкнулись с прозой жизни. Стоимость поездки на поезде была не всем по карману, даже в жёстком вагоне, не то, что в мягком, как у нас. Поначалу и мамуля выкинула фортель. Поскольку баулами и узлами с барахлом она забила не только свое купе, но и наши, на первой же остановке, где предполагалось нам поесть, мама решительно отказалась выходить из вагона, велев принести ей чайник кипятка, а она чем-нибудь тут перекусит.

Ну ещё бы, столько богатства оставить без присмотра! Сопрут ведь ношеные панталоны! И я никак не могла её переубедить. Кошель с выданными Джеральдом наличными деньгами она привязала под юбками и теперь, чтобы выдать отцу денег на пропитание в буфете, действо превращалось в целую операцию. Отец злился, я ухахатывалась, Джеральд вежливо хмыкал. Потом он же уговорил маму покинуть вагон, объяснив, что смотритель вагона запирает двери и не открывает, пока все пассажиры его вагона не соберутся на перроне. Каждый вагон имел отдельный вход, пройти через весь состав было нельзя. И все равно, по возвращению из буфета, мама тут же кинулась пересчитывать свое добрище. А я все раздумывала, как же потихоньку выкинуть ношеное, старое белье. Ведь купили же нового, модного в лавке готового платья! Ну да, трусишки там были в виде шортиков с кружавчиками и такой же бюстик. Видела я, как мамуля тихонько подевалась, это не горячо любимые ей панталоны ниже колен, и только мои безжалостные тычки в спину заставили ее купить это "тьфу и безобразие".

Приехали в Вашингтон поздним вечером. Было прохладно, накрапывал дождь. Мальчишки хотели спать и капризничали. Джеральда встречали в карете, но мы все там не помещались, особенно мамины баулы, поэтому Джеральд свистнул и подъехали ещё телега и пролетка. Мы с детьми и мамой сели в карету, вещи сложили в телегу, папа и Джеральд сели в пролетку с опущенным верхом. Вашингтон город небольшой, так что доехали мы до особняка, занимаемого Джеральдом, довольно быстро. Сонных мальчиков отец сам отнес в их комнату, поручив их заботам одной из горничных, суетящихся в холле. Наши баулы и сумки свалили в кучу на пол в холле и уже оттуда их разносили по местам нашего будущего проживания. У меня хватило сил только раздеться и заползти под одеяло. Где спал супруг не знаю, но думаю, что вместе со мной, в одной кровати, поскольку чувствовала сквозь сон, как прогибается матрац под его весом, а я со своим бараньим весом все время подкатывалась ему под бок. Но деревенская привычка вставать рано у меня осталась, несмотря на все переезды. Поэтому я подняла рано. Джеральд ещё сладко сопел, обняв подушку, из-под одеяла торчала только темная макушка. Я огляделась. Широкая кровать, на которой я сидела, две прикроватный тумбы с лампами с обеих сторон, туалетный столик с небольшим креслицем, ковер на полу. Два окна, прикрытые плотными портьерами, в боковой стене две узких двери, вероятнее всего, там ванная и гардеробная. На полу опять красуется гора разных сумок. Я с тоской посмотрела на них. Нет, где лежит мое мыльно-рыльное, я знала, вон в той небольшой полосатой сумочке, а вот в которой моя одежда? Чертыхаясь себе под нос, просмотрела три сумки, не нашла новой одежды. Наверное, перепутали, и те сумки у родителей в комнате. Ну не идти же мне их будить из-за тряпок! Поэтому нашла и надела старенькую свою одежду с фактории. Платье так вообще мать прихватила то, в котором я работала в лавке, ситцевое, в тонкую розовую полоску и кучей белых нижних юбок. Но все было чистое и целое. Оделась и причесалась я сама, не приучена к горничным, но придется привыкать. Тихо прикрыла двери и спустилась на первый этаж. В доме было тих, все ещё спали, только откуда-то доносились негромкие голоса и пахло съестным.

Я и пошла на звуки и запахи. Негромко разговаривали несколько человек. Знаю, что подслушивать неприлично, но я поняла, что речь идёт обо мне

и замерла у дверей, очевидно, в кухню. Манерный, капризный голосок протянул:

-Привез наш хозяин невесть кого! Ещё и распоряжаться тут будет! А вот не буду ей помогать, она такая же, как мы! Бедная леди Фило! Она ждёт помолвки, а хозяин открыто любовницу в дом привел! Да ещё с ее детьми!

- Да с чего ты взяла, что любовницу? Может, сестра это его. И ещё с родителями, никто таких любовниц не берет. А про леди Филомену я слышала от их горничных, что у нее была тайная помолвка с каким-то промышленником из Чикаго. Вот как наш хозяин уехал невесть куда, так там сразу и помолвка была.

М-да... вот она, обратная сторона жизни с прислугой - они почти всегда рады прополоскать твое грязное белье на виду у всех и обсудить это с товарками. Хватит мне сплетен! Я решительно толкнула дверь и вошла в царство кастрюль и готовящейся еды. В кухне, за большим столом, сидели четыре девчонки в форменной одежде горничных, чуть поодаль стояла женщина средних лет в строгом темном платье с белым кружевным воротничком. У плиты суетилась приятной полноты женщина, уже в возрасте. Косынка на голове, фартук - это явно кухарка.