Спасите меня, Кацураги-сан! Том 11 (СИ) - Аржанов Алексей

— Всё в плотных бугорках, — вслух произнёс я. — Интересно, давно такого не видел…

Вокруг бугорков кожа приобрела синюшно-бурый цвет, а сальные железы принялись выделять чрезмерно много секрета. А вот касаемо потовых желёз, судя по данным «гистологического анализа», выделение пота полностью прекратилось. Пока что я находился в небольшом замешательстве. Передо мной явно инфекция кожи, но какая?

Можно включить «клеточный анализ» и найти возбудителя заболевания, но пока что с этим мне спешить не хочется. Впереди целый час, это — не испытание на скорость. А вот описать организаторам всю клиническую картину, скорее всего, придётся. Простой диагноз без доказательств они вряд ли примут. А если и примут, то высокий балл всё равно не дадут.

Лежащий передо мной мужчина открыл глаза и вяло, безучастно посмотрел на меня. Я молча кивнул ему, он поморщился, сделал то же самое и вновь прикрыл опухшие веки.

Выглядел пациент лет на шестьдесят-семьдесят. Возраст выдавали морщины. Но то было ловким обманом инфекции, и я прекрасно это понимал. Нет этому мужчине даже сорока. Просто диффузные изменения кожи привели к углублению естественных морщин, которые присутствуют в том числе и у молодых людей.

Нос распёрло, его кожа вместе с подкожными элементами уплотнилась. В целом мимические мышцы лица в области надбровных и скуловых дуг так изменились, что выражение лица у больного стало казаться мне особенно странным.

Деформация лица придавала ему свирепый вид. И я был знаком с этим симптомом. А точнее — слышал о нём, но никогда, даже в прошлой жизни, не сталкивался с этой болезнью лично. Симптом «лицо льва».

Похоже, заболевание зашло уже очень далеко. Мужчина болеет им не первый месяц. Дотянул, попал в больницу слишком поздно…

Сначала на коже, скорее всего, возникло шелушение, затем язвы, а уже после… То, что я вижу. Келоидные рубцы — патологически разрастающиеся шрамы, которые необратимо уродуют тело. Теперь, после выздоровления, помочь этому больному сможет только пластический хирург.

Но я сомневаюсь, что у аборигена из местных племён хватит бюджета для проведения такой операции.

Я обратил внимание на часы. Прошло уже пятнадцать минут. Лучше не тратить время попусту и начать записывать всё, что я обнаружил. Моя правая рука поспешно фиксировала все признаки, которые я успел обнаружить, а глаза изучали тело посредством «анализа» сразу нескольких уровней.

Нельзя упустить ни единой детали. Но и слишком углубляться в процесс тоже не стоит. Если я опишу то, что видно только на УЗИ или рентгене, у организаторов и судей точно возникнут вопросы.

Мужчина застонал. Судя по всему, боль, которую он испытывал, купировали наркотическими препаратами, но их действие уже начало заканчиваться, а я не мог смотреть на его мучения, в связи с чем снизил воспалительный процесс в теле и подавил деятельность болевых рецепторов. Пусть немного поспит — и так уже сильно настрадался.

Как только он успокоился, я взялся осматривать остальные структуры его тела. А кроме кожи успело пострадать довольно много органов.

Слизистая оболочка рта воспалена, дышит пациент, громко похрапывая, и всё потому, что в его носу скопились сгустки крови, которые образовались из-за случившихся не так давно кровотечений.

Чёрт… А ведь перегородки носа уже, как таковой и вовсе нет! Её полностью растопило воспалительным процессом.

Повезло, что он оказался в больнице. Ещё немного — и весь нос мог бы полностью отвалиться.

Всё, теперь мне даже не нужно искать сами бактерии. Я уже на сто процентов уверен, с чем столкнулся. Заболевание, которое мне не доводилось видеть никогда в жизни, однако изучает его любой медик и лекарь.

Это — лепра. Болезнь Хансена. Или, как её ещё называли в далёком прошлом — проказа.

Когда-то давно, ещё в средневековье, эта болезнь мучила большое количество людей. Лекарства от него тогда не было. Даже в моём мире лекари понятия не имели, как помогать больным с такой клинической картиной.

Поэтому заболевших лепрой запирали в лепрозориях — местах, откуда они не могли выйти. Их называли «прокажёнными», «заживо умершими».

Знаю, что и в настоящее время это заболевание встречается в некоторых областях мира, но теперь человечеству известно, как его лечить. Однако проблема, как раз-таки заключается в том, что очень часто им страдают аборигены, жители племён и прочих коренных народов, которые не обращаются за медицинской помощью. И в итоге это способствует распространению лепры.

А глаза… Боже, что с глазами!

Я невольно вернулся к осмотру и продолжил описывать урон, который нанесла пациенту грозная инфекция. Конъюнктива, склера, хрусталик — чуть ли не все оболочки глаза повреждены. Возможно, он даже не увидел, как я вошёл в комнату. Просто заметил смутные очертания человека в белом халате, а потому приветственно кивнул.

Прошло уже сорок минут, а я продолжал описывать то, что увидел. Но в голове мелькали и другие повреждения, замеченные «анализом».

Поражение гортани, гепатит, простатит, воспаление почек. Болезнь успела достигнуть даже яичек мужчины.

Я искренне жаждал помочь ему, излечить его от инфекции. Но если после моего посещения он сразу встанет на ноги и неожиданно исцелится… Нет. Тогда я подвергну риску себя. «ВОЗ» начнёт копать, пытаясь понять, каким образом я это провернул.

Однако без помощи я его всё рано оставить не мог. Поэтому воспользовался навыком, в котором ранее никогда надобности не видел.

«Отложенное лечение».

Я могу создать несколько лекарских центров в его теле, задать им алгоритм действия и установить что-то вроде таймера. Тогда магия вырвется из его клеток через три-четыре дня, когда меня уже здесь не будет. Эффект будет не такой уж и сильный, зато я смогу помочь ему и не подставить себя под подозрения.

Покинув палату, я сразу же направился к столу, где меня должны были ждать организаторы.

— Час ещё не прошёл, доктор Кацураги, — подметил сидящий за столом мужчина. — Уверены, что не хотите ещё немного подумать?

— Нет, я готов дать ответ по своему клиническому случаю, — сообщил я.

— Хорошо, давайте мне заготовленную вами историю болезни, — кивнул организатор. Мы перешли небольшой кабинет, где остались наедине друг с другом.

Судья присел в кресло, после чего добавил:

— К слову, доктор Кацураги, меня зовут Генри Шульц. Занимаю должность главного инфекциониста «ВОЗ».

— Приятно познакомиться, доктор Шульц, — кивнул я.

Так… Но это странно. Очень странно! У нас одиннадцать клинических баз, а главный инфекционист оказался именно здесь — в этом маленьком городке. Почему так?

Вероятно, из-за вспышки лепры. Велик шанс, что и в остальных палатах дополнительного отделения лежат больные с проказой.

Шульц молча изучил всё, что я успел расписать. Он одобрительно кивал, пока пробегался глазами по страницам истории болезни прокажённого пациента.

— Неплохо, — заключил немец. — Очень даже неплохо, доктор Кацураги. Однако я хочу задать вам дополнительные вопросы. Без них вы не получите бонусные баллы. Будете участвовать в этой беседе?

— Разумеется, спрашиваете ещё! — усмехнулся я.

— Хорошо, вопрос первый. Вы только что поставили диагноз. Он верный, спорить не стану. Однако всё ещё предварительный. Скажите, если бы вы работали в этом отделении, какие бы обследования назначили, чтобы подтвердить диагноз «лепра».

Я услышал щелчок секундомера. А вот теперь, похоже, ответы уже требуется давать за ограниченное время!

— Я бы провёл лепроминовую пробу, бактериоскопию и патологическое исследование биоптата из поражённых очагов, — ответил я.

— И что бы вы там нашли? — нахмурился Генри Щульц.

— В биоптате — гранулёмы. Особые патологические образования, которые…

— Достаточно, — перебил меня он. — Подробнее не нужно, я вижу, что вы знаете ответ. А при остальных обследованиях?

— При бактериоскопии выявились бы микобактерии лепры — палочки, похожие на туберкулёзные, — объяснил я. — Выделяют их больные через носовую слизь, слюну, грудное молоко, семенную жидкость, мочу, кал и через изъязвление кожи.