НеТемный 8 (СИ) - Изотов Александр

Он тронул струны лютни, глядя в гневные глаза Моркаты. Но настоящую растерянность я почувствовал, когда вокруг стали сгущаться снег и туман, которые сначала оформились в неясный силуэт, а потом он вдруг превратился в Мавшу. Голубовласая богиня рек и морей дёрнула бровками, оглядывая всю компанию, потом спросила.

— Я не опоздала?

Маюн тут же оказался рядом с ней, просто упав растерянной богине на руки. Бог песнопений, конечно же, случайно упал щекой на мавшино откровенное декольте и едва не зарылся в нём лицом.

Тут же затрещала гроза и поднялся ветер. Стрибор, покрывшись сетью молний, поднялся над нами, являя собой разъярённый ураган.

— Ты, бесталанный горлопан, как ты смеешь…

Маюн, правда, уже куда-то исчез, оставив Мавшу поправлять своё платье. Но и это оказалось не концом представления…

Ещё одна яркая фигура возникла во вспышке света, чтобы явить другую девушку с белом полупрозрачном платье и с золотыми волосами. Вот только вместе с ней, прямо у неё на руках, нежась от счастья и утопая лицом в немалых прелестях, появился и Маюн. Судя по всему, Сияна — а это была она — и сама удивилась, что в её эффектное появление кто-то вмешался.

— Маюн! — она отпустила руки, и бог бардов шлёпнулся на землю.

— Да смердящий свет!!! — вдруг заорал я, окончательно потеряв способность понимать происходящее.

Боги богами, но человеческую волю у меня никто не отнимал. Прикрыв глаза, я подумал, что вполне можно попытаться заставить их всех убраться, или просто переждать это их сборище, пока они не израсходуют свой предел.

— Ну, ну, Малуш, мы же не твои враги, — вдруг сказал Стрибор, спустившись из своего грозного облика, — Мы лишь пытаемся выяснить, что происходит.

Мне в лицо вдруг дохнуло таким жутким перегаром, что я сразу разлепил глаза. Прямо передо мной щерился Виол-Маюн.

— Эти велико-кчёмные, высшие божества имеют желание сказать, что они ни хрена не понимают, что происходит, — сказал бард, — Они просто боятся признаться в том, что они напуганы.

— Последил бы за языком, Маюн, — сказала Морката.

— Так я ж слежу, — Маюн вдруг исчез, и его голос донёсся откуда-то сверху, — Вот если бы я сказал, что наши велико-могучие просто обосрались… Вот тогда да, не слежу!

Морката прикрыла глаза, её тело покрылось угрожающим тёмным контуром. Но снова вмешался я:

— Так понимаю, вы все здесь собрались, чтобы сказать мне что-то срочное?

Глава 17

— Ну-у-у… — Маюн задумчиво протянул, щёлкая струну.

Остальные боги молчали, глядя на меня, и мне даже стало неловко. Какого, спрашивается, хрена?

— Погодите-ка, — я прищурился, — Вы и сами не знаете, что хотите мне сказать?

— Не так, Малуш, ну вот совсем не так, — Маюн покачал головой, — Они не знают просто, с чего начать. Прыгали, прыгали по своим ветвям, танцевали, веселились… И тут — бац! — возвращение Хморока. И что они, ты думаешь? Они давай дальше веселиться… А тут — бумц! — мир летит в тартарары!

— Эй, выпивоха, — возмутилась Сияна, — Думай, о чём говоришь⁈

— Сиянушка, крупногрудая ты моя прелесть, — Маюн подлетел к ней, но тут же исчез, когда с руки Сияны сорвался луч.

Правда, в нескольких шагах от нас раздался хлопок, и Маюн появился из ничего с дымящейся на спине курткой. Упав, он прокатился, вскочил и стал хлопать себя по спине.

— Я — Сияна! Южная богиня тепла и плодородия!

— Вот именно твоё плодородие мне как-то больше нравится, — буркнул Маюн, затушив куртку, — А вот тепло твоё иногда слишком горячее.

Я так и продолжал следить за их распрями, не особо понимая, для чего это всё. Куча богов собралась, чтобы сыграть передо мной сценку о своей весёлой жизни?

Неожиданно поднялся лёгкий ветерок, который откуда-то принёс жёлтую песчаную пыль и тут же зашуршал песком, волочащимся по мокрой от снега земле.

Все боги замерли, глядя, как этот песок завихрился и стал оформляться в человеческие фигуры. При этом от меня не укрылось, какое удивление проскользнуло на лицах богов. Самой спокойной оставалась, как ни странно, Креона-Морката.

Вообще, Маюн и Морката, насколько я понимал, выбрали самый лёгкий вариант явиться мне, и их предела хватит надолго. А вот другим богам потом придётся подолгу восстанавливаться.

Фигуры, наконец-то, прояснились и превратились в двух занятных богов.

Одна оказалась богиней, одетой в брюки и полуфрак песчаного цвета, высокий воротник которого напоминал толстые шипы дикобраза, поднимающиеся даже выше затылка. Волосы её при этом ровными струйками песка сыпались вниз, за воротник, а кожа лица напоминало высохшее и потрескавшееся дно озера. Не самая приятная особа, хоть она и улыбалась.

Второй бог до конца будто бы и не оформился, потому что его пальцы и стопы остались слегка размытыми, и оставляли за собой след в воздухе. Одет он был под стать своей подруге, в такой же полуфрак, только дымчатого цвета, и верх воротника дымился, сливаясь с дымом, которым чадил затылок этого бога.

Так эти фигуры и застыли — богиня с песчаными волосами зависла на вихре из песка, а бог с дымящейся вверх шевелюрой сел на облачко. Я бы даже сказал, что выглядели гости намного эффектнее других богов, ведь от них так и сквозило стихиями, которыми они повелевали.

— Солонча и Причудь? — воскликнул Маюн и тут же оказался между ними. Он задёргал струну в весёлой мелодии, и стихийные сидения под богами задёргались в дрожащем танце.

Недовольные гости повернули головы, подарив барду уничтожающий взгляд, и тот тут же исчез. Правда, снова вывалился из воздуха в нескольких шагах — за ногу его держало песчаное щупальце, а голову окутал дым. Щупальце дёрнуло Маюна изо всех сил и швырнуло под ноги остальным.

Закашлявшись, Маюн привстал на локте:

— Ух, слёзы мне в печень! Вы стали сильнее!

— Эй, — подал голос Стрибор, — Что здесь делают духи пустыни?

— Мы уже не низшие боги, — игриво сказала Солонча, подхватив прядь песочных волос и отбросив щепотку песка. Она тут же оформилась в громадного зверя, так напоминающего моего цербера, только целиком из песка.

Монстр прорычал, оглашая своим рыком округу, потом рассыпался.

— Мир меняется, — сказал Причудь и вдруг превратился в дым, который стал расползаться по земле.

Правда, до богов и до меня дым дойти не смог, но он стал обтекать нас по бокам. Голос Причуди при этом продолжал вещать:

— Мир разрушается… И по вашей вине, никчёмные древесные прихлебатели. Вам пора выбирать, на чьей вы стороне!

— Как вы смеете⁈ — крикнули Стрибор, Сияна и Мавша одновременно и вскинули руки.

Земля задрожала, поднялся ветер, и дым на земле задрожал от набегающих потоков. Ветер срывал отдельные хлопья, пытался сдуть и песчаный трон Солончи, но всё тщетно.

Трое богов остановили свой гнев так же внезапно, как и начали. Стрибор удивлённо посмотрел на свои руки.

— Не понимаю…

— А что тут понимать? — засмеялась Солонча, — Хморок с Бездной, схватив друг друга за космы, свалились в глубокую Тьму. Небо, другое якобы высшее существо, так и не вошло в этот мир… Остался лишь Яриус.

— Он уже не бог солнца и света, — сказал я.

Солонча повернула голову на мой голос. Из дыма показалась и голова Причуди.

— Братец, неужели тут человек? — удивлённо сказала богиня песка.

Её глаза песчаного цвета, будто подведённые солью, некоторое время фокусировались на мне. И, когда она-таки разглядела меня, её губы скривились в презрительной ухмылке.

— Человек… и вправду.

— Так это тот самый… — голова Причуди, словно оторванная и надутая, покачивалась на дымных волнах, — Это же тот самый!

— Я люблю людей, — Солонча улыбнулась, — Когда они забредают в пустыню. Когда мои бури забивают им глаза, а знойное солнце лишает их воды.

— Когда мои миражи тянут их в ловушку…

— И когда они ползут из последних сил, обтянутые кожей скелеты, и остаются в моих песках навечно. Люблю их борьбу с пустыней. Бессмысленную, нелепую, но такую забавную.