Хозяйка пельменной: накормить дракона! (СИ) - Мир Ева

А Дин очаровательно улыбался все прохожим — отказать такому ребенку было попросту невозможно!

— Тогда располагайся, — пригласила я Лину, окинув взглядом спальню, где я тоже заменила весь текстиль с темного на светлый.

Окошко комнаты выходило в сад. Прямо в стекло стучался куст зацветающего жасмина. Мы опустили сундук около широкой кровати на плетеный коврик.

— Ванная прямо по коридору, — рассказала я. — Отдыхай. Завтра предстоит много работы. Даже если не будет гостей, научу тебя лепить пельмени!

— Гости будут, — еще раз шепотом пообещала Лина, будто готова была каждого привести за руку лично. — Спасибо, Ася, что приютила.

Я кивнула, обняла ее и вышла в коридор, чтобы не смущать девушку и позволить обустроиться на новом месте.

Эх, мне бы такую уверенность!

В собственных силах и умениях я ни капельки не сомневалась. А вот горожане, привыкшие слушаться старосту, могут остаться по домам от греха подальше. Тут нужны…

— Слабоумие и отвага, — пробурчала я со вздохом, разворачиваясь в сторону ванной.

С лестницы в дальнем конце коридора показался Курт.

— Что ты там бормочешь, Ася? — нараспев поинтересовался он. — Какая еще коряга? В прошлый раз, когда мы столкнулись в этом коридоре, ты предлагала бежать за кочергой.

Да-да, зато с тех пор в коридоре появилось нормальное освещение, которое я не выключала ни днем, ни ночью.

— Говорю, дело движется, — поделилась я. — Наняла новую сотрудницу.

— У нас тоже! Принимай работу, хозяйка, — с излюбленной лучезарной улыбкой предложил Курт и похвалился: — Я пробурил ход на поверхность и доделал снаружи лопасти. А Дин заставил мельничный механизм работать с помощью заклинания ветра. Справились и без Файрона.

— Серьезно⁈ — возликовала я. А Курт напрасно занижал заслуги герцога, ведь именно он придумал организовать мукомольный цех прямо у меня дома. Но упрекать каменщика я не стала, ведь мне не терпелось поскорее узнать: — Можно прямо сейчас бежать молоть муку?

— А мы уже! — из-за спины Курта выступил Дин — он специально прятался — и теперь протянул мне металлическую миску, наполненную охристой ржаной мукой крупного помола с аппетитными вкраплениями отрубей. — Сюрприз!

Вероятно, со стороны я смотрелась, как маньяк, добравшийся до жертвы. Потому что Дин удивленно замер, прижав миску с мукой к животу. Курт наоборот подался ко мне, еще шире растянув улыбку. Он приоткрыл объятия, будто ждал, что в запале я брошусь обниматься.

А из гостевой спальни как раз вынырнула Лина и угодила прямиком в трудолюбивые руки каменщика. Он подставы не ожидал, но инстинктивно сомкнул ладони на тонкой талии и только потом рассмотрел девушку.

— Ты? — протянул Курт, спав с лица.

— И ты… — побледнев так, что пропали даже веснушки с теплой солнечной кожи щечек, вторила Лина.

Глава 27

Пока никто не видит

Ситуация вышла, прямо сказать, неловкая. Лина угодила в объятия Курта, но даже отскочить в сторону в узком коридорчике было особо некуда.

Надо отдать каменщику должное, он быстро убрал ладони с девичьей талии и спрятал их за спину, будто ничего и не было.

— Вы такие смешные, — серьезно заявил Дин и протопал мимо ошарашенных взрослых. — Пойду покажу свежую муку Вишне, она ведь еще не видела.

— Я в ванну, — спохватилась Лина и юркнула за спасительную дверь уборной.

— Я тоже пойду! — заторопился Курт. — До завтра, Ася.

— Э-э-э, стойте! — протянула я, оглядываясь по сторонам. — А как же не спать всю ночь и молоть муку? Кто мне будет показывать новый агрегат?

Ответов не последовало. Широкая спина каменщика исчезла за дверью в лавку. Сбежал без объяснений! В этом мире так принято?

— Как так-то? — растерялась я. — У-у-у, конспираторы! Я тогда сама догадаюсь и дофантазирую, что у вас была любовь-морковь, но невеста сбежала со свадьбы, потому что жених изменил ей с заезжей профурсеткой.

— Ну нет! — приглушенно донеслось из ванной. — Еще чего!

Каменные стены хорошо съедали слышимость и недовольство новой подруги. К тому же зажурчала вода, но Лина и не подумала остановиться, протарахтела:

— Этот гад — сосед мой… — разобрала я, а дальше послышалось странное: — Он коня все детство не стирал!

Я непроизвольно захлопала ресницами — часто-часто.

— Чего? — переспросила я и прижалась ухом к двери в ванную. — У него есть конь?

— Про огонь вообще молчи! — теперь слова Лины звучали более четко. — Когда я по совету матушки вышила дорогому соседушке кошель и подарила на весенний праздник, он сказал, что его лучше сжечь в драконовом пламени! А потом улыбнулся во весь рот, противно так, как он умеет, и заявил, что у меня волосы жгутся похлеще любого огня. Я тогда сбежала, краснючая, как помидор. И больше с этим задавакой не разговаривала.

— В детстве? Так сколько лет-то прошло, — попыталась я ее вразумить.

— В детстве он меня задирал! — рявкнула Лина. — А с кошелем года три назад дело было… А обидно до сих пор!

Ах вон оно что!

— Ну теперь-то мне все понятно, — пробубнила я под дверью и отправилась укладывать Дина спать.

Похоже, Лина и Курт давненько друг к другу неравнодушны, только не догадываются об этом. Ну ничего, как говорится, совместный труд для моей пользы придется обоим как нельзя кстати.

Ночью я не сомкнула глаз, спустилась в свой новенький мукомольный цех по соседству с амбаром и развлекалась, подкидывая зерно в жернова. Как только механизм начинал буксовать, я обеспокоенно махала над ним руками и уговаривала:

— Ну миленький, ну еще капельку!

И он слушался, снова разгонялся, будто ветер над домиком вторил моим движениям и крутил небольшие деревянные лопасти, выведенные наружу.

Мне казалось, что я танцовщица на сцене камерного театра! Поскрипывание крошащихся зерен превращалось в совершенную музыку. Мучная пыль — в эффектную туманную завесу. И я растворялась в дивном завораживающем представлении. Очнулась только к утру, когда закончились пустые мешки и ужасно захотелось пить.

Рядом сидела Вишня и аккуратно трогала меня лапкой за подол платья.

— Ух, ничего себе! — выдохнула я, отирая лоб тыльной стороной ладони. — Заработалася я. Вишенка, и давно ты тут?

Крольчиха будто поняла, пискнула и запрядала ушами, поманив меня наверх. Я последовала за ней и, как была: растрепанная, во вчерашнем платье, после ночной смены — выбралась в лавку.

Незапертые с вечера ставни впустили в дом ночную прохладу. Я передернула плечами и вздрогнула, да к тому же внезапно обнаружила у прилавка посетительницу.

— Доброе утро, — робко произнесла пожилая женщина. Она была вся в черном, и я не сразу заметила ее в густо-синих утренних тенях. — У вас открыто, и я вошла.

— Все верно, мы уже открылись, — не растерялась я.

Я выглянула в окошко. Рассвет уже занялся вовсю, но Кантилевер просыпался медленно, неохотно.

— Генрих частенько спит до обеда, — пояснила она, по-своему истолковав мое любопытство. — И я пришла к вам, пока никто не видит, — заговорщическим шепотом закончила она, будто этот «кто» мог еще и услышать.

— Возьмете пельмени с собой, — догадалась я и сняла с полки за прилавком банку с Солнышками и сверток с Лунами.

— Давайте сразу десяток таких и два десятка таких. И тех, что с творогом тоже не меньше десяти штук, — прошептала она, оглядываясь по сторонам.

— Унесете? — опешила я.

— Увезу на тачке, — кивнула она. — Сразу на всех соседушек, пока никто не видит.

Я тоже кивнула и молча выложила на прилавок все, что требовалось. Женщина в черном так же, больше не говоря ни слова, передала мне монеты и, пряча товар под плащом, стала таскать его в садовую тележку наподобие моей. Я не осталась в стороне, помогла оптовой покупательнице закончить поскорее.

— Пока никто не видит, — понимающе кивнула я и подмигнула обоими глазами сразу. От бессонной ночи веки слипались и вышло, как вышло.

Она повторила мой жест, плотно сощурившись на несколько секунд, накинула капюшон и пустилась вниз по грунтовой дороге. А я так и стояла на пороге в недоумении глядя ей вслед.