Я просто помогу ей раскрыть возможный дар. И отпущу с миром… Ведь она пришла за этим, а вовсе не ради моей неподражаемой персоны.
К тому же, проклятье!
Какой же я идиот! Даже если она пошла «к тебе», это значит не то, что ее влечет ко мне. Это значит, что ее влечет к моему брату, на чьем месте я нахожусь.
Хотя… Прежде она его боялась. А ревность и прочее появилось в ее взгляде именно, когда ректором стал я!
Сложно!
Проклятье. Слишком сложная и тонкая материя эти чувства. Сосредоточься, Агрит. Просто помоги ей с тестом. И все.
Не будь дракончиком, которому впервые показали вожделенную женщину во время полового воспитания.
Вот я и начал непосредственно тестирование с нее. Просто чтобы быстрее закончить и отрешиться от наваждения.
Наваждения по имени Елена Петрова. То, что у нее нет никакого дворянского «ин дер», я знал. Но мне было наплевать на это.
Елена оказалась на редкость талантливой. Когда она смогла в полной мере ощутить воду, внутренним взором я видел, что ее энергетика уже тянется и к другим Стихиям. А они — к ней.
Я велел ей пробовать с другими. И был обрадован результатом.
Да, проклятье, обрадован! Хотя мне должно быть наплевать, что какая-то девушка оказалась способнее, чем казалось. Что ее место — среди сильных Стихийников соответствующего факультета. Возможно — даже среди единиц, кто проходит обучение по индивидуальной программе (я хорошо изучил систему обучения в Академии, когда брат меня «назначил»).
Или я просто радуюсь, что избранница моего брата не простая девчонка-из-ниоткуда? С сильной Стихийницей ему будет проще!
Вряд ли. Я радовался именно за нее. Словно это я сам показал хороший результат.
Мне хотелось довести дело до конца, и я велел ей усилить Стихии. Все разом — для обычного Стихийника задание невообразимой сложности.
А когда у нее не получилось, решил помочь своей силой. Ведь ей нужен лишь маленький толчок.
Знал, что брат может не одобрить таких методов. Но…
Но это позволяло сделать и то, чего давно желал! Прикоснуться ей. Прикоснуться к ней, пользуясь формальным поводом.
Я взял ее за руку и…
Мир изменился.
Я сам не понимал, как мог прежде жить без этого. Без этого единства, что окутало нас, стоило только сжать ладонью ее хрупкие тонкие холодные пальчики.
А в следующий момент в ней поднялась сила.
Эта сила заставила Стихии вспыхнуть во всей своей первозданной мощи и… смешаться, обращаясь одной первичной Стихией, из которой они все родились.
Давно забытый талант, то, чего не видели несколько столетий, одним махом раскрылся в моей девочке от одного моего прикосновения.
А это значило только одно — она моя истинная пара.
Мозаика сложилась в моем отупевшем от ее близости, от бесценного обретения, разуме. Все старые легенды и верования вспомнились одновременно. Все то, что мы с братом называли романтической чушью.
Мгновенная инициация при объединении с истинной парой. То, чего тоже не видели столетьями.
А в следующий момент я понял, что она просто погибнет… и многие студенты тоже погибнут в буйстве первозданной Стихии, если я так и буду стоять истуканом.
И брат, конечно, был тут как тут, когда все закрутилось… Я ведь и прежде не сомневался, что он стоит под пологом и наблюдает за нами.
Кажется, он взял удар на себя, прикрывая студентов, когда сам я шагнул в самое буйство Стихии, пытаясь впитать, остановить ее.
И закрывая собой непосредственно Елену.
Но было поздно. Ее ударило.
Единая Стихия вышла из-под контроля и готова была разить — невинно, случайно — даже ту, кто пробудил ее в смешении отдельных Стихий.
Проклятье! Я бросился к Елене, видя, как одновременно со мной к ней бежит брат. Почему-то мне жутко не хотелось, чтобы он добрался первым. Понимал, что неважно, кто спасет Елене жизнь, главное, чтобы выжила. Но интуиция кричала, что я должен сам, во чтобы то ни стало спасти свою истинную.
Другого не дано. Иначе все пойдет не так.
Я подхватил ее на руки в вихре бушующей стихии. Голова девушки запрокинулась, разум ускользал из ее затуманенного взгляда. Проклятье!
И тут я услышал крик брата. Магически усиливая голос, он орал:
— Мы не можем остановить эту Стихию! Только она может! Доведи инициацию до конца, иначе многие погибнут!
«Доведи инициацию до конца… Доведи до конца», — забилось у меня в голове.
Должно быть, ему очевидно, как это сделать. Я же несколько мгновений глядел в лицо угасающей истинной, отчаянно вливал в нее свою силу в попытке исцелить, но… Даже понимая, что ее я удержу на грани смерти, я знал и то, что прямо сейчас могут гибнуть ни в чем не повинные студенты.
Студенты, которых поставил под удар я. Ведь даже не предполагал, что может произойти нечто подобное!
Впрочем, «не предполагал» не избавляет от ответственности.
Мозг метался в поисках выхода.
Мгновенная инициация при контакте с истинной парой. Мгновенная инициация…
Которая не дошла до конца.
Я выдохнул и словно бы спикировал, припав к ее губам поцелуем.
Доведи до конца. Доведи до конца контакт. Заверши инициацию.
Прости, милая, нехорошо целовать тебя, когда ты без сознания. Наш первый поцелуй должен был состояться при других обстоятельствах.
Но несмотря на ситуацию, сердце возликовало, когда я ощутил это. Бесконечная близость. И всепоглощающая нежная страсть.
Я буду беречь тебя, девочка.
Я буду защищать тебя.
Я буду твоим драконом-хранителем, как в древних легендах.
Я буду заботиться о тебе.
Только выживи. И давай, наконец, остановим это!
Когда я оторвался от ее губ, вокруг была тишина.
Меня больно шлепнуло об пол, я инстинктивно прикрыл рукой голову бесчувственной Елены.
Должно быть, инициация действительно завершилась.
Стихия смирилась, приняла свою «госпожу», своего мага, каких не рождалось несколько сотен лет.
Студенты, успевшие выбежать из аудитории, несмело заглядывали обратно. Переломанные столы и стулья лежали ворохом, словно превратились в гору ветоши.
Упавшая люстра торчала из этой кучи, из нее медленно вытекала синяя жидкость, заключенная в кристалле питания.
Ребята, кто не успел убежать, робко отлеплялись от стен и в изумлении глядели на меня, державшего на руках Елену, и на брата в образе парня-куратора.
Очевидно, что то, как этот парень защищал их, вызывало у нее полнейшее недоумение. Ведь никто из первокурсников не в состоянии самостоятельно противостоять Стихиям.
Тем более единой Стихии!
Один из мальчиков потирал ушибленную ногу. Еще две девочки не смели вылезти из-за кучи сломанной мебели.
Уфф. Хорошо, что нет ни одного серьезного повреждения. Никто не лежал без чувств. И мертвых тел тоже не наблюдалось.
Я отвернулся.
Плюнул на все. Пусть Генд разбирается. Я должен лечить Елену.
Но рядом оказался брат.
— Ты сейчас ректор, — тихо и зло сказал он мне. — Разгребай эту кашу. А девушку отдай мне. Ты ее не достоин.
— Я подам в королевский суд, если немедленно не объясните, что произошло! Я чуть не погибла в этой кутерьме! — оказалась тут как тут проклятущая розовая ассистентка.
Да и верно, я сейчас «ректор»…
Даже не думая отдавать Елену брату, я развернулся к розовой бестии, продолжая внутренне подпитывать Елену самой мягкой исцеляющей энергией. Для нее сейчас это как жидкая кашка, которой меня кормила бабушка, когда я повредил крыло в одном из первых полетов.
— Если вы, Герта, такая дура, что не можете оценить, как вам повезло — увидеть невиданное в последние сотни лет, то милости прошу подавать в суд. И должность можете покинуть прямо сейчас. Если у вас такие проблемы с поиском подходящий рабаты, как мы установили на собеседовании, то у нас найдется множество менее квалифицированных должностей, предполагающих тяжелый труд.
Герта опустила взгляд, замявшись. Кивнула и больше не лезла.
Что же, разгребаем «кашу» дальше, раз уж братец не собирается мне помогать.
