Сто баллов удачи (СИ) - Го Александр

— Теперь о положении в королевстве… — продолжил советник, заметно потяжелевшим голосом. — К сожалению, ситуация тревожная. Мы балансируем на грани. Если война затянется хотя бы ещё на год, даже в нынешнем темпе, в низших слоях начнётся голод. А если голодают крестьяне, то, в конечном счёте, будем голодать и мы… Подробности представят советники по торговле и армии, — закончил он и передал слово другим.

Совет продолжался до обеда. Услышанное не радовало Мантикора. Казалось, Малфорт рассыпается на части, и спасти его может только чудо. Но королю не было стыдно перед своими предками. При нём Малфорт процветал, расширял границы.

Никто ведь не мог предсказать, что однажды в этот мир ворвутся полчища демонов, отхватят огромный кусок королевства и начнут терроризировать окрестности, угрожая всему миру. А потом к ним добавились южане — озлобленные идиоты, решившие, что сейчас, когда речь идёт о выживании человечества, самое время для гражданской войны. Самое время выместить накопившуюся обиду в сторону монархии. В своём безумии они даже хуже демонов. Потому что, пока истинный враг истребляет их родичей, они усердно множат хаос и косвенно помогают захватчикам из другого мира.

Вся надежда теперь была на чудо. На призванных героев. Здесь в Малфорте столкнуться три мира.

Мантикор верил, что союз двух людских миров одолеет рогатую и ненасытную к жестокости напасть.

Этот Степан со своей сотней баллов удачи мог стать тем самым оружием, которое сокрушит врагов и, возможно, приведёт Малфорт к господству над всем миром. Может даже и не он сам, а эссенция удачи, созданная с помощью него. Нужно только время…

Мантикор поймал себя на том, что эта мысль заставляет его сердце биться чаще. Он чувствовал, как с новой силой в нём вспыхивает решимость сражаться за своё королевство — без сожалений, без колебаний, не жалея ни ресурсов, ни жизней.

Когда все советники высказались, король повернулся к Итиру. Старый маг выглядел уставшим и мрачным — слишком много молодых волшебников погибло во время ритуала и последовавшей битвы с демонами. А недавно загадочным образом пропали и его коллеги артефакторы…

— Итир, что ты думаешь о нашем талисмане удачи?

Маг отреагировал не сразу. Будто проснулся от тяжёлых раздумий. Он поднялся, склонил голову в знак извинения за свою медлительность, затем заговорил:

— Пока что трудно сказать, мой король. Однако лучше всех его изучит советник Аншрабат. Для меня же он пока остаётся загадкой. Среди всех призванных… — Маг на секунду задумался, подбирая слова. — Даже с моим опытом мне трудно разглядеть душу этого Степана и того второго, чудно одетого… Лёхи? Так он назвался, кажется. Они либо крайне скрытны, либо, напротив, до странности просты. Есть ещё среди призванных юнец и в силу возраста у него больше возможностей к развитию.

Итир слегка усмехнулся, но в глазах всё равно сквозила усталость, он продолжил:

— Исходя из характеристик, меня больше всего удивляет интеллект Степана. Если говорить честно, он значительно выше среднего. Почти приближается к уровню некоторых членов совета, хоть и не все здесь носят кольца. — Маг оглядел присутствующих, но в его голосе не прозвучало ни капли насмешки, даже будь так, никто бы не возразил. Мудрость Итира была неоспорима. — Кроме того, у Степана неплохо развита харизма. Физическая форма нормальная, хотя до наших воинов ему далеко. Но главное, конечно, удача… Хотя об этом мы говорили уже много раз. Во дворце теперь ходят слухи, грозящие перерасти в легенды.

— Пусть перерастают. Так надо, — хмыкнул король и кивнул Итиру, принимая его доклад. Затем обвёл взглядом советников. — Думаю, на сегодня достаточно. Совет окончен.

Послышался шелест дорогих мантий, скрип стульев, приглушённые шаги. Советники быстро покинули зал, оставив Мантикора наедине с сыном.

Ричард спрыгнул со своего высокого стула и, перехватив его одной рукой, потащил ближе к королевскому месту.

Мантикор удивлённо приподнял бровь:

— Гляди-ка, ты, оказывается, тренируешься? — он с интересом наблюдал, как сын без особого труда поднимает тяжёлую дубовую мебель. — Этот стул весит немало.

— Занимаюсь, отец, — ответил Ричард, уже взбираясь обратно. — Это кольцо, которое ты мне подарил… Настоящее чудо. Оно очень помогает развиваться.

— Верно, — одобрительно сказал король. — Но не стоит выставлять его напоказ на публике.

— Я понимаю. — Принц кивнул. — О чём ты хотел поговорить?

Мантикор несколько секунд молча разглядывал сына.

Он любил его, без сомнений. Каким бы он ни был. Единственный наследник, рождённый от единственной женщины, которую король также по-настоящему любил. Умный, сообразительный, весь в отца… Но не лишённый пороков. И не только физических.

Однако последнее время что-то творилось с его сыном.

Ричард изменился. Стал сдержаннее, покорнее. Почти не бранил отца, редко тратил казённые деньги, всё реже его видели в злачных местах. Мантикор не верил в такие перемены без причины.

— Ричард, ты стал тратить меньше денег из казны, не появляешься в тавернах, да и со мной споришь куда реже. Что случилось? Ты вдруг взялся за ум?

— Можно сказать и так, — спокойно ответил принц, и его лицо осталось непроницаемым. — Когда пришли тяжёлые времена, весёлая жизнь стала мне невыносима. Я слишком поздно понял, каким был дураком. Прости, отец.

Он склонил голову.

Мантикор внимательно смотрел на него, пытаясь понять: правда это или ложь? Но Ричард не выдавал себя ни жестом, ни взглядом. Король мог бы растрогаться, но последние остатки сентиментальности выветрились из него после смерти королевы.

— Я горжусь тобой, — сказал он, наконец. — В очередной раз ты напоминаешь мне, что не просто достоин трона, но и являешься настоящим Малфортом. Ты знаешь, как я люблю тебя.

Он говорил искренне, но понимал, что его лицо остаётся таким же непроницаемым, как и у сына. И Ричард, вероятно, сомневается в его словах.

Так было всегда в роду. Ведь их осталось всего двое.

Отец и сын.

Последние из рода Малфортов.

Если падёт королевство — исчезнет и имя их великой семьи.

Глава 12

Тучи сгущаются

После охоты время больше не казалось таким тягучим, а пребывание в золотой клетке — столь невыносимым. Никто не ограничивал меня сильнее, а порой даже казалось, что свободы стало чуть больше. Я занимался с тренером Бериллом и учился кузнечному делу у Грифа по собственному расписанию и договорённостям. Первый оставался холоден, говорил менторским тоном. Но и мне не стоило излишне открываться и доверять ему — всё-таки закоренелый придворный, верный человек короля. С таким лучше не начинать душевных бесед.

Зато Гриф всё больше напоминал приятеля. Мы нашли общий язык. Мне нравилась его искренность, его фанатичная преданность ремеслу. Гриф видел, что я занимаюсь не из скуки и не ради выгоды, хотя его уроки действительно скрашивали дни и в перспективе могли принести мне доход. Но главное — я по-настоящему проникся кузнечным делом. Мне хотелось однажды выковать свой первый меч, достойный того, чтобы сразиться им против демонов. А ведь Гриф умел создавать такие мечи…

За неделю я освоил весь процесс создания кинжала и уже изготовил четыре экземпляра. С каждым разом выходило всё лучше. До уровня мастера мне было далеко, но рост очевиден. Качество кинжалов улучшалось, это было заметно даже без пристального взгляда. Шаг за шагом я постигал кузнечное дело и в практике, и в теории — вёл записи в подаренной Грифом тетради с кожаным переплётом. Листов в ней было немного, так что я экономил место, писал мелким почерком.

В конце недели Гриф завёл странный разговор. Рабочий день подходил к концу, мы убирались в его кузне на внутренней крепостной стене.

— Ну как тебе новая жизнь? Как успехи? — спросил он, как бы невзначай.

Я вскинул бровь, взглянув на него. В голосе кузнеца чувствовалось что-то подозрительное, словно он подводил меня к чему-то важному. И, возможно, не слишком приятному.