Время наточить ножи, Кенджи-сан! 6 (СИ) - Волков Тим

— Баланс… — повторил он, мягче, будто пробовал слово на вкус. — Ты правда верил, что я мог его найти?

— Я знал, что ты мог, — сказал я, голос был как сталь, хоть сердце колотилось. — Не здесь, не так. Слезь, Юто. Дай мне помочь.

Он замер, взгляд скользнул вниз, в пропасть, где огни Токио манили, как ложное спасение. Его нога дрогнула, и я перестал дышать, тело напряглось, готовое рвануться. Но он не упал. Он повернулся, лицом ко мне, его черты были напряжены, глаза — полны сомнений, но в них горела искра. Он всё ещё балансировал, тело — идеальная линия против ветра, и я видел, как он раздумывал, выбирая между краем и шагом назад.

Дверь за мной хлопнула, Наоми и Волк выскочили на крышу, их шаги замерли, когда они увидели Юто. Наоми ахнула, её рука сжала мой локоть, Волк напрягся, готовый броситься. Я вскинул руку, останавливая их. Это был мой момент, мои слова, мой шанс вытащить Юто. Ветер выл, ночь сжималась вокруг нас, и Юто, на краю, держал баланс, будто сама жизнь зависела от этого.

Я стоял на крыше офиса «Спрута», ветер хлестал лицо, пропитанный дождём и запахом города. Ночь была как чернила, огни Токио внизу мерцали, но здесь, наверху, тени сгущались, будто хотели утянуть нас в пропасть. Мои рёбра ныли, кровь из рассечённой губы текла по подбородку, но я не чувствовал ничего, кроме Юто, балансировавшего на краю крыши. Его худощавая фигура качалась, длинные волосы трепетали, руки были разведены, как у канатоходца, а глаза, полные боли и усталости, смотрели куда-то в пустоту. Один шаг, один порыв ветра — и он исчезнет, уйдёт в бездну, которую я не мог допустить.

— Юто, — сказал я, голос резал, как нож, несмотря на страх, сжимавший горло. — Слезь. Ты нужен мне. Нужен «Спруту». Дай мне помочь.

Он повернулся, его взгляд встретился с моим, и я увидел в нём бурю — вину, тоску, но и искру, ту самую, что горела в больнице, когда он говорил о балансе. Его нога дрогнула, он качнулся, и моё сердце остановилось. Я рванулся вперёд, не думая, инстинкт опередил разум. Ветер выл, бетон под ногами был скользким, но я успел — схватил его за запястье, моё плечо взорвалось болью, но я держал, тянул назад. Юто ахнул, его тело обмякло, и он рухнул на меня, мы оба повалились на крышу, его рюкзак ударился о бетон с глухим стуком.

— Чёрт, Юто, — выдохнул я, лёжа на спине, его вес придавил меня, но я не отпускал. — Не смей так больше.

Он дышал тяжело, его лицо было бледным, глаза блестели, но он был здесь, живой. Он не сопротивлялся, только смотрел на меня, и в его взгляде мелькнула тень улыбки — слабой, но настоящей.

— Баланс… — прошептал он, голос дрожал. — Ты правда думаешь, что я могу его найти?

— Я не думаю, я знаю, — сказал я, голос был хриплым, но твёрдым. — Но не на этом чёртовом краю. Мы сделаем это вместе.

Наоми и Волк подбежали, их шаги гремели по крыше. Наоми упала на колени рядом, её руки дрожали, глаза были полны слёз и облегчения.

— Кенджи, ты… он… — начала она, но замолчала, глядя на Юто. — Ты в порядке?

Юто кивнул, медленно садясь, его пальцы всё ещё сжимали мой рукав, как будто он боялся, что я исчезну. Волк стоял над нами, его шрам на шее проступал в свете луны, глаза сузились, но он молчал, только кивнул мне, как бы говоря: «Хорошо сработано, босс».

Я поднялся, помогая Юто встать. Его рюкзак валялся у бортика, и я заметил, как он бросил на него взгляд, полный тоски, но уже без той пустоты, что была раньше. Ветер затих, ночь стала тише, будто город выдохнул вместе с нами. Я чувствовал, как адреналин отступает, оставляя усталость, но и облегчение — Юто был здесь, и я не дал ему упасть.

— Пойдём вниз, — сказал я, мой голос был мягче. — Здесь холодно, а нам нужно поговорить. О «Курама», о твоём балансе, обо всём.

Юто кивнул, его улыбка стала чуть шире, но в ней всё ещё была тень сомнения. Наоми взяла его под руку, её взгляд был тёплым, но насторожённым, как будто она только теперь поверила, что он реален. Волк подобрал рюкзак, и мы двинулись к двери, шаги эхом отдавались в тишине.

Но когда мы дошли до лестницы, я остановился. Что-то кольнуло в груди — не боль, не страх, а предчувствие. Я обернулся, глядя на крышу, на край, где только что стоял Юто. Вдалеке, за линией небоскрёбов, мелькнул свет — фары, слишком быстрые, слишком целенаправленные. Мой желудок сжался. «Курама Фудс» не отступала, и тот бандит с рисунком пса, которого я вырубил, мог уже доложить своему боссу. Я вспомнил слова Юто о том, что они везде, и понял, что эта ночь ещё не закончилась.

— Кенджи? — позвала Наоми, её голос был тревожным. — Что не так?

Я покачал головой, заставляя себя улыбнуться, но мои глаза всё ещё искали тени за горизонтом.

— Ничего, — сказал я, но голос был напряжённым. — Просто… держитесь ближе.

Мы спустились в офис, но я чувствовал, как ночь сгущается за спиной. Юто был со мной, его баланс стал моим долгом, но где-то там, в темноте, Такео Кобаяси и его пёс уже шли по нашему следу. И в этот момент, стоя между светом офиса и мраком города, я понял, что баланс, о котором говорил Юто, был не только его битвой, но и моей. А внизу, в тенях, звонил телефон, и голос на другом конце шептал о новом плане, который изменит всё.

Глава 14

Прошло пять дней с той ночи на крыше, и Токио, казалось, затаил дыхание. Я стоял в кухне «Жемчужины», переодетый в белую поварскую куртку, рукава которой были чуть длинноваты, а ткань пахла крахмалом. Рёбра всё ещё ныли от драки в подворотне, но боль стала тупой, как старый синяк. Юто был рядом, его худощавые пальцы двигались с хирургической точностью, нарезая имбирь тонкими, почти прозрачными ломтиками. Его длинные волосы были собраны в аккуратный хвост, глаза, всё ещё тёмные от усталости, теперь горели тихой решимостью. Назначение его шеф-поваром «Жемчужины» было моим решением — рискованным, но необходимым. Юто нужен был не только мне, но и «Спруту», чтобы доказать, что его баланс реален, что он может творить, не разрушая. И, чёрт возьми, он доказал.

И я не прогадал.

Новое меню Юто взорвало Токио. Его блюда — простые, но гениальные сочетания, вроде мисо с трюфельным маслом или сябу-сябу с юдзу и лавандой — заполнили зал до отказа. Критики писали оды, клиенты бронировали столики на месяц вперед, а «Жемчужина» сияла, как никогда. Но я не мог расслабиться. «Курама Фудс» всё ещё была где-то там, и тот бандит с рисунком пса, которого я вырубил, наверняка доложил своему боссу. Я вызвал Волка в свой кабинет утром и отдал приказ: охрана на кухне круглосуточно, Юто — под личным присмотром. Волк, как всегда, кивнул, его шрам на шее дёрнулся, и через час два его человека, бывшие якудза с каменными лицами, стояли у входа в кухню, а третий, молчаливый парень по кличке Тень, следовал за Юто, как тень за светом.

Теперь я был здесь, на кухне, не как босс, а как повар, чтобы понять Юто. Я хотел разгадать его секрет, тот самый баланс, о котором он говорил. Его блюда были магией, и я, повторяя каждый его шаг, всё равно не мог добиться того же вкуса. Это сводило с ума. Кухня гудела: повара суетились у плит, ножи стучали по доскам, шипело масло, пахло соевым соусом и свежим базиликом. Юто работал у центрального стола, готовя свой фирменный рамен, который клиенты называли «поэмой в миске». Я стоял рядом, копируя его движения, как ученик, но внутри боролся с чувством, что гоняюсь за призраком.

— Кенджи, — сказал Юто, не отрываясь от нарезки лука-порея, его голос был спокойным, но с лёгкой насмешкой. — Ты слишком сильно давишь на нож. Расслабь руку. Это не бой, это танец.

— Юто, серьёзно, — сказал я, голос сорвался от досады. — Какое, к чёрту, значение имело, как давить на нож? Сильно, слабо — лук всё равно резался. Это что, теперь поэзию читать каждому овощу?

Юто поднял взгляд, его глаза — тёмные, с лёгкой искрой веселья — встретились с моими. Он отложил нож, вытер руки о полотенце и повернулся ко мне, как учитель, готовый втолковать урок упрямому ученику.