Чужая мечта (СИ) - Кас Оксана

— Ваше сегодняшнее задание — изобразить эту курицу, — сказал он.

Все непонимающе уставились на него. Учитель Пак хмыкнул, еще раз наступил на курицу.

— Видите, как поднимается верхняя и нижняя ее часть? Вы должны так же поднимать голову и ноги. И пищать. Чем ближе к оригиналу, тем лучше.

— Зачем нам это? — немного брезгливо уточнила самая красивая из девчонок-трейни, Союн.

— Скажу через полтора часа. Сейчас начинайте тренироваться, здесь нет никаких секретов, просто подражание. Когда я вернусь… через пятьдесят минут, я наступлю на каждого из вас и вы должны будете изобразить эту курицу. Тот, кто справится лучше всех, получит награду от меня… какую именно — пока секрет. Все. Приступайте, а я пока отдохну.

И он вышел из кабинета. Хару с Тэюном переглянулись.

— Зачем это? — обратился Тэюн к Хару.

— Наверное, для раскрепощения. Актер должен быть готов выглядеть смешно, нелепо и даже жалко. Тут, пожалуй, сразу все в одном простом движении, — печально вздохнул Хару, подошел к игрушке и сам наступил на нее. В зале раздалось тихое «Пи-и-и-и-и-щ-шшш-фып-фып-фып-фып»

Хару попытался изобразить этот же писк — остальные расхохотались. Собрались вокруг курицы в кружок. Хару наступал, потом все по кругу пытались изобразить похожий звук. Лучше всего получалось у Тэюна. Потом они валялись на полу, смешно дергали ногами, «фып-фыпали» и хохотали в процессе. Где-то через полчаса даже у Хару начал болеть пресс, а мышцы на лице устали и от смеха, и от попытки изобразить определенный звук.

— Вот так идешь в актеры, думаешь о том, что будешь играть романтичных героинь и пафосных злодеек… а на деле валяешься на полу и изображаешь резиновую курицу, — в тишине зала произнесла Союн.

Все присутствующие расхохотались. Отношения в коллективе новичков были достаточно хорошими. Возможно, это сейчас, когда конкуренция полностью отсутствует. Вот когда пройдут основы, начнут поступать предложения, тогда все может измениться. Хару и Тэюн для себя решили, что лучше быть параноиками, чем тупицами. Поэтому таскали одежду с собой, особым образом закрывали свои бутылки с водой и никому не верили. Но общались вежливо, разумеется.

Когда учитель Пак вернулся, он вызывал их в центр зала по одному, предлагал лечь, а потом стоял рядом, болтал, отвлекая внимание, а наступал внезапно, проверяя их реакции и внимательность.

Тэюн — его любимчик. Заслуженный любимчик, это понимали все в группе новичков. У него словно реально талант — он быстро понимает, что от него требуется, много тренируется и, в итоге, первым достигает заметного успеха. Так и здесь — его писк был почти идентичен настоящему, да и тело двигалось очень естественно.

Когда дошла очередь до Хару, учитель Пак не стал его мучить ожиданием, и сразу наступил — точнее, легонько коснулся живота ногой. Хару изобразил, чему научился, и в ответ получил уже традиционное:

— Хорошо, следующий.

Обычно Хару просто уходил, но такое отношение учителя ему порядком надоело, и он решил немного нарушить субординацию:

— Простите, учитель, но почему вы никогда меня не критикуете? Я почти уверен, что у меня были недочеты, — сказал он, продолжая лежать на спине на полу.

Учитель Пак посмотрел на него так, будто он реально — говорящая резиновая курица.

— Тебе нужна моя критика?

— Да, — уверенно ответил Хару, — Как я стану лучше, если не узнаю, что делаю не так?

— Тебе это незачем, — фыркнул Пак. — Тебе поставят речь, научат работать с камерой — и хватит, остальное тебе не обязательно.

— А если я хочу? — спросил Хару.

Внутри него закипала злость — как же он устал от этого отношения к себе. Раз ты красивый — ну и к черту все, кроме внешности, просто улыбайся в камеру и постарайся не казаться совсем уж конченным идиотом.

— Что хочешь? — удивился учитель Пак. — Играть драматические роли?

— Да, — Хару продолжил лежать, потому что такая позиция казалась ему наиболее раздражающей для учителя.

— Шансы, что тебе дадут такую роль, крайне малы. Поэтому лучше сосредоточиться на том, что тебе точно пригодится.

— Сил у меня хватит на все занятия и еще останется про запас, — Хару старался говорить без агрессии, но ситуация его раздражала. — А упускать вероятность сыграть что-то серьезнее влюбленного старшеклассника просто потому, что меня этому не хотели учить…

Хару многозначительно замолчал. Учитель Пак удивленно фыркнул, а потом едко ответил:

— Хорошо. Ты плохо владеешь нижней частью тела, из-за этого во время подъема это выглядит неуклюже. И ты не показываешь телом процесс добора воздуха, лишь изображаешь голосом, поэтому это выглядит совсем не похоже.

— Давайте попробуем снова, — решительно заявил Хару.

Учитель Пак недовольно цокнул языком и сделал вид, что наступает на Хару. Тот попытался изобразить то, что ему посоветовали.

— Хорошо, следующий, — сказал учитель Пак.

— Вы опять? — возмутился Хару.

— За одну секунду такому не научишься! Ты не умеешь, так что вставай и дай место другому! Тренируйся больше! — раздраженно ответил учитель Пак.

Что делал Хару дома? Правильно — изображал резиновую курицу перед камерой телефона. Штатива у него не было, поэтому он ставил телефон в стакан и записывал себя. Просматривал видео, отмечал, что и как сделано, повторял снова.

Так же хорошо, как у Тэюна, у него все равно не получалось.

— Ты слишком много думаешь, — уверенно говорил Тэюн. — По тебе даже видно, как ты анализируешь и пытаешься все контролировать. А это… немного другое. Сначала ты смотришь — что и как нужно сделать, пробуешь, а затем отпускаешь ситуацию и просто живешь в этом.

— Звучит примерно как «не думай о белой обезьяне», — вздохнул Хару.

— В смысле? — удивился Тэюн.

— Это… что-то вроде шутки. Если я скажу тебе — «Не думай о белой обезьяне». О чем ты будешь думать?

Тэюн понял, что Хару имеет в виду и усмехнулся:

— Я буду думать о белой обезьяне… а они вообще бывают белыми?

— Почти уверен, что бывают, — улыбнулся Хару.

Они оба переглянулись и расхохотались.

Но получалось у Хару все еще так себе. И дело не только в дурацкой курице-пищалке. Многие сложные отыгрыши без слов давались ему тяжело. Он блистал на другом занятии.

Дикция и голос.

Этот предмет вела женщина лет сорока, и у нее тоже было немало заданий для студентов. Она заставила их купить по два маленьких грецких орешка в скорлупе и любую емкость, куда они смогут поместиться. В начале каждого занятия они пихали за щеки эти орехи и читали скороговорки. Потом зажимали между зубов ручку или карандаш, и снова читали скороговорки. Она обьясняла им, как говорить властно, влюбленно, испуганно, менять тональность голоса от писка до рокочущего баса, подражать животным и технике. Еще они учились правильно дышать, произносить текст на одном выдохе и вдыхать во время речи. Тут Хару блистал. Возможно, это было еще и потому, что Учитель Лим хорошо относилась к Хару и охотно помогала ему на занятиях.

Потому что остальные преподаватели были больше похожи на учителя Пак.

Им читали лекции по работе на площадке и тренировали умение переключаться с камеры на камеру во время монологов. Тут Хару доставалось больше всех, потому что от него требовали «делать это красиво». И у этого «делать красиво» не было практически никаких критериев, просто преподаватель требовал Хару то делать это быстрее, то более плавно, иногда говорил, что он плохо поворачивается к камере… в общем, все не так.

Их учили работать со сценарием и учить реплики. Проверяли это на другом занятии, где по одиночке, парами или тройками, ученики отыгрывали определенные сцены. У всей группы на основании этих сценок оценивали умение вживаться в роль и знание текста, на Хару орали, если он… да, выглядит недостаточно красиво во время отыгрыша. Было такое ощущение, что ему вообще нельзя пользоваться мимикой, потому что так он будет недостаточно красив. И в движениях он тоже скован — пока остальные могут кататься по полу, изображать разные смешные вещи, Хару должен выглядеть элегантно. Он, конечно, тоже пытался играть как все, но регулярно слышал коронное: