Все, включая старика и адъютанта, вставших со своих мест, поздоровались, разглядывая меня, словно некую диковинку.
Далее от охраны последовали стандартные вопросы о наличии или отсутствии у меня оружия, колюще-режущих предметов, а также аппаратуры, при помощи которой возможно писать «аудио-видео».
— Только видеофон. Случайно с собой прихватила. Где я могу его оставить? — чуть улыбнувшись и слегка склонив голову, произнес я, добавив. — И никакого металла, включая ювелирку.
Видеофон оставил в стандартном сейфе, запираемом на кодовый замок.
Внутри.
В помещение, оказавшееся большой спальней, я вошел вместе со стариком, держащим в руках поднос, на котором стоял высокий стакан с водой и некая маленькая коробочка.
И в отличие от нашей предыдущей встречи, Государь лежит в кровати. Полусидит, точнее, опершись спиной на несколько жутко неудобных на вид подушек.
Бледный, с легкой испариной на лбу и темными кругами под глазами, он производит сейчас впечатление больного и крайне уставшего человека, хотя и не «умирающего лебедя». Вроде бы.
— Ваше императорское величество, эти лекарства необходимо принять поскорее, не откладывая дело в «долгий ящик». — сказал старик.
— Я услышал вас, Вениамин Петрович, спасибо. — произнес Государь, добавив. — Поставьте поднос на стол, пожалуйста.
Выполнив требуемое, старик покинул помещение.
— Добрый вечер, Федор Иванович. — поздоровался с ним, напустив на себя вид ну прямо-таки пай-девочки.
— И тебе добрый. — ответил Государь, а затем, кивнув на самый обыкновенный деревянный стул с высокой спинкой, стоящий подле его кровати, добавил. — Присядь.
Я присел, после чего мы оба некоторое время молча глядели на прикроватный столик. На коробочку с лекарствами.
— Будь добра, забери их с собой, а затем где-нибудь незаметно выбрось. — велел мне царь.
— А разве… — начал было я.
— Ну их! — слегка махнув рукой, перебил меня Государь, поняв, что именно я сейчас скажу. — Обойдусь!
Я в удивлении приподнял бровь, отчего государь с некоторым раздражением в голосе произнес:
— Пилюли крошить нельзя. Их нужно принимать целиком. А они вон какие здоровенные. — протянув руку, он взял со стола прозрачную коробочку и потряс ее, а затем небрежно бросил обратно на стол. — Мне сейчас сложно глотать…
Прервавшись, Государь указал рукой на меня, добавив.
— … но это строго между нами!
— Государь здоров и никаких проблем с тем, чтобы проглотить какие-то там пилюли у него нет и быть не может. — произнес я, а из памяти внезапно всплыл эпизод оттуда.
«– Ну и чего, Димка, ты на них пялишься, а? Глотай уже свои „колеса“ и давай еще партеечку сыграем!» — заявил мне сосед по палате, имеющий столь же «цветущий» вид, как и у меня самого, и со своей койки наблюдавший за моими душевными терзаниями.
Впрочем, в этом отделении, которое кое-кто ласково называет «предбанником морга», других и не держат.
«– А я их сейчас не проглочу». — честно признался я, таращась на лекарство вот уже минут несколько кряду и ощущая то, что таблетки, размером с хорошую такую пуговицу, мне глотать очень не хочется. Да и не можется, если честно, ибо некоторое время назад, ко всем прочим моим печалям добавились еще изрядные проблемы с глотанием.
«– Да не дрейфь ты! Пролетят эти две елды по пищеводу, как…» — скабрезно пошутив, сосед встал с койки и пошаркал к холодильнику, из которого достал бутылку кефира, которую затем поставил на мою тумбочку. — «На вот! У кефира вязкость и плотность высокие, а не как у воды. С ним проглотишь „колесо“ любого размера и формата. И даже не заметишь этого! Если что, я из горла не пил».
«– Можно подумать, что заразишь меня чем-нибудь смертельным, если вдруг пил. Спасибо». — ответил ему, наливая кефир в чашку.
Со стороны соседской кровати раздался хриплый смех, перешедший затем в жутчайший кашель.
«– Сраные сигареты, нужно было послушать Анечку и давно бросить курить. Тогда бы и не оказался здесь…» — раздался его шепот, когда кашель, наконец, прекратился. — «Ну что, играем еще в шахматы?»
«– Минуту».
Несколько мгновений поколебавшись, я сунул таблетку в рот и запил ее кефиром, а затем оставшиеся две.
Таблетки прошли легко, так что прав оказался соседушка, которого той же ночью увезли в реанимацию и более его я уже не видел.
— Именно. — голос Государя вернул меня в реальность.
— Вы любите кефир? — поинтересовался я, переведя на царя взгляд.
— Кефир? — удивленно воззрившись на меня, переспросил царь, добавив. — Пью иногда, а что?
— У кефира вязкость и плотность высокие, а не как у воды. С ним проглотите пилюли любого размера и даже не заметите этого. — практически буква в букву процитировал я соседа по палате смертников оттуда. — Точно говорю! Если, конечно, ваши лекарства сочетаются с кисломолочными продуктами.
— Вот как? — с сомнением спросил царь, добавив. — На столе колокольчик, позвони.
Взяв со стола небольшой серебряный колокольчик, выполнил требуемое, а уже пару мгновений спустя отворилась дверь, и в помещение вошли адъютант и старик.
— Таблетки вместе с кефиром уживаются? — спросил Государь.
— Д-да, Ваше императорское величество. — ответил тот. — Уживаются.
— Распорядись тогда, чтобы мне подали кефир! — велел царь своему адъютанту.
Несколько минут спустя.
— Гляди-ка, ты права оказалась! — заявил явно повеселевший Государь после того, как все же проглотил таблетки и утер платком кефирные «усы». — И ведь не нашлось же никого, кто бы раньше подсказал такую простую штуку! Вот же…
Вряд ли запивать кефиром таблетки стало здесь актом прогрессорства с моей стороны. –подумал я, тактично умолчав о том, что Государь просто ни с кем не делился этой своей печалью.
Он опять полуулегся, а взгляд мой снова упал на его подушки. Здоровенные такие пуховые (на вид) подушки, три штуки.
— Это тебя, что, Вениамин Петрович надоумил поговорить со мной о медицинской койке? — поинтересовался Государь, проследив за направлением моего взгляда.
Значит, понял ход моих мыслей. Что, впрочем, совсем неудивительно. Глава государства, опытный политик. — подумалось мне, а затем из моей памяти всплыло написанное Кристиной. — « Государь болен, уже довольно давно, но сейчас, после того как убили Сашку, Ему стало хуже. Намного. Каждую ночь Он теперь мучается от астматических приступов и засыпает лишь под утро. Он стал крайне мнителен и Ему повсюду мерещатся заговоры, измена и предательство».
Значит, ночью нормально дышать и спать император может только в таком вот положении. И вынужден делать это на столь неудобных подушках. Судя по всему, не только здесь, но и во дворце. Императорский доктор по какой-то причине может предложить ему только медкровать с изменяемым углом спинки, на что царь, естественно, не пойдет, ведь с ним же все в порядке.
Но почему же он сам не велит принести что-нибудь поудобнее, ведь с чем с чем, а со всякими ортопедическими подушками здесь проблем нет вообще никаких?
И главное, почему никто другой…Государыня или же дама Кристина…не организует ему комфортные условия? Разве не очевидно, что Государю банально неудобно, отчего он подолгу не может уснуть, и это лишь ухудшает его самочувствие? Не могут или…не хотят?
