Самая старая дева графства Коул (СИ) - Брай Марьяна

Особенно торопилась туда рано утром. Но успела вернуться к моменту, когда разгорится очаг. Тогда-то я и встретилась впервые с соседями. Возвращались они домой затемно, а рано утром толпились в кухне: пара женщин варили кашу. Ещё одна успевала стирать что-то в огромном тазу, а потом здесь же, в кухне, развешивала тряпьё на веревках.

Я вспомнила коммуналку, в которой жила первое время после университета, и сердце заныло от тоски по дому. Да, ничего особенно хорошего в этих воспоминаниях не было, но они были моими. И я проходила через все испытания для того, чтобы оказаться там, где находилась сейчас.

— На фабрике работаешь? – я сначала подумала, что вопрос задают не мне, поскольку уж больно он был прямым и личным.

— Нет, пока не работаю. Приехала вчера, - ответила я женщине лет тридцати, вокруг которой вилась десятилетняя или, может, чуточку старше девчушка.

— Нам на мойку камня нужны люди. Платят раз в неделю, но работать от светла и до темна, - женщина, наконец, закончила с бельём и принялась причесывать девчушку.

— Мыть камень? – уточнила я просто потому, что надо было что-то ответить. Да и букой жить нельзя: подумают, что странная.

— Да, чистим от грязи куски, прежде чем мастер начнет их резать. Тяжело, и щетки все руки искололи, - она, не выпуская из рук гребня, показала ладони.

Выглядели её пальцы, как разваренные сосиски. Я сначала подумала, что это от мыла, запах которого был точь в точь похож на вчерашний возле верёвок с сохнущим бельём. Но потом увидела массу пятнышек, словно от коготков кошки. Сейчас, после стирки, они были светлыми, но к вечеру, скорее всего, руки будут выглядеть ещё хуже.

— Марти, не выноси брата на улицу сегодня, умоляю, - она повернула девочку к себе, как только закончила заплетать волосы, и посмотрела в лицо дочери очень серьёзно. – Он начал быстро бегать и может потеряться. Ты обещаешь мне? А я куплю тебе куклу, как только получу деньги, хорошо? – в глазах этой женщины я видела тревогу и беспомощность.

Она не могла пропустить работу, иначе им просто нечего станет есть.

— Я Стелла, - с улыбкой представилась я. – Марти, если хочешь, можешь забегать ко мне. Я сейчас пойду на рынок, потом пройдусь, чтобы осмотреться, а дальше… планирую помыть пол в комнате, приготовить еду. Если ты дождёшься меня дома, мы сможем вместе выйти погулять. Ты поиграешь, а я присмотрю за твоим братом, - обратилась я уже к девочке.

— О! Я буду благодарна тебе, - женщина протянула мне свою искалеченную ладонь и с улыбкой добавила: - Я Нора!

— Не переживайте, Нора. Если Марти дождётся меня, то вечером мы сможем вместе приготовить пирог. Я научу её.

— Правда? – девочка не сводила с меня глаз.

— Конечно. А ещё мы можем научиться шить кукол. Сошьём сначала одну, а на следующий день, если ты будешь послушной, сделаем для неё подругу!

— А платье? Для куклы? – девочка уже не дышала, а моргала так редко, что мне показалось, она боится закрыть глаза, чтобы я не пропала.

— И платье. Можем даже сшить несколько. Я видела здесь лавку с тканями, - пообещала я, подмигнув.

— Не трать на них деньги. У меня не будет возможности тебе отплатить, - Нора, видимо, сказала то, чего девочка боялась. И теперь, опустив плечики, она брела в сторону комнаты с миской каши. Наверное, для неё и для брата.

— Это не так уж и дорого. Денег у меня мало, но хватит на то, чтобы девочка не потеряла брата. Иди, работай. Мы здесь разберёмся, - я провела по плечу Норы, которая оказалась в этом мире первой, кому я захотела помочь.

Два ведра, обрезки разноцветных тряпок, подушка из шерсти и плащ стоили мне одну большую монету и пару мелких. Еще в эту сумму вошли два мешочка крупы и глиняный горшочек топленого масла размером с двухсотграммовую кружку.

Я занесла все домой и навестила Марти. Отдала ей обрезки ткани, пообещав, что сейчас закончу дела на улице и когда вернусь, мы примемся за шитьё. Если она пообещает не выходить из дома, пока меня нет.

Глаза девчушки горели такой надеждой, что я была уверена: она не то что на улицу, но и с кровати не встанет и не выпустит это разноцветное богатство из рук, пока я не приду.

Мальчику, её брату, оказалось на вид побольше года. Но он мог быть и постарше: худоват, не особо активен. Тряпицы его тоже заинтересовали. Сестра с удовольствием показывала ему разные цвета и разговаривала, как с равным.

Спали все трое, видимо, на одной кровати. На столе всё ещё стояла миска с засохшими остатками каши, над которой кружилась муха. Пара стульев у стола. Шкаф, пожалуй, похуже моего: дверцы не закрывались вовсе. В нём достаточно аккуратно были разложены вещи. Преобладал серый цвет, но полотенце, висящее на дверце шкафа, было чистым, почти белым.

Огромный таз, в котором Нора стирала утром на кухне бельё, служил, видимо, ещё и ванной, и манежем. Теперь он стоял посреди комнаты. В нём и играл мальчик, когда я вошла.

Спрашивать Нору в первый же день знакомства о муже я посчитала неуместным. Кстати, за утро я не увидела ни в кухне, ни в коридоре ни одного мужчину. Но собиралась поговорить об этом с девочкой за шитьём. Попробую разговорить её.

Теперь я планировала прогуляться по городу. Он был не меньше родного города Стефании, и мне хотелось посмотреть, чем здесь живут люди побогаче.

Зарабатывать на бедноте смысла не имело, если ты не производишь дешевые крупы и соль. Их рацион состоял, по всей видимости, из каш. Мясом здесь даже не пахло. А вот середнячок, скорее всего, тоже имеется, как в любом другом городе. Создать что-то для богатых было сложновато: выйти на них непросто, да и светиться я не собиралась. А вот зажиточные горожане явно тянулись к тому, чтобы выглядеть не хуже богачей. Эта человеческая особенность не может слишком отличаться от привычек женщин из моего мира. Женщины, как я уже поняла, везде одни и те же!

Глава 29

Район с фабриками я миновала нескоро. Здесь были: и производство, и склады, и какие-то убогие забегаловки, откуда уже сейчас, на подходе обеда, вываливались пьянчужки.

Улица плавно перетекла в жилой, вроде того, где остановилась я, квартал. А потом дома стали повыше, посимпатичнее, и начались те самые, которые мне были нужны.

Это, наверное, не было центром города, но пятиэтажки здесь явно выглядели небедно: балкончики с плетёной мебелью, цветущими геранями. Дворник, подметающий с особой тщательностью тротуары. Магазинчики на первом этаже и даже лавки с незатейливыми украшениями.

— А вот и средний класс, - прошептала я себе под нос, рассматривая чисто и прилично одетых женщин.

Им не нужно было оставлять детей одних, чтобы бежать на фабрику раннего утра. Но их мужья, вероятно, клерки, мастера, доктора, учителя или кто здесь еще может позволить себе жену без работы, должны были трудиться.

А вот еще ступенью выше находятся типы вроде моего братца или несложившегося, слава Богу, жениха. Они живут на какие-то совершенно непонятные, призрачные доходы от вкладов или, может, на аренду от земель, принадлежащих им.

В общем, попала я именно туда, куда планировала, и, осмотревшись, выбрала скамью со спинкой на затенённой стороне, присела и осмотрелась.

В лавку с ароматно пахнущим хлебом посетители шли бесконечно. Ну, это и логично. Хлеба и зрелищ людям не избежать, тем более, если средства на них имеются.

Меньше посещали магазинчик с тканями или время для него было раннее. Еще меньше покупателей было в лавке с украшениями. Но пошла я именно туда! За спрос, как говорится, денег не берут, ну и за просмотр тоже. Если меня, конечно, в этом одеянии не выкинут из магазина. Я хотела понять, чем здесь женщины украшают себя.

Лавка оказалась крошечной и жила, похоже, не за счет торговли. Здесь же за небольшим столиком сидел мужчина, похожий на баснописца Крылова, и чинил часы. В этот самый момент он разобрал одни с цепочкой: какие мужчины носят, прицепленными к поясу в кармане. И с парой луп пытался рассмотреть что-то в их тикающем чреве.