Самая старая дева графства Коул (СИ) - Брай Марьяна

— Ну, Бурёнка, привет! – тихо и напевно произнесла я. Ближайшая, с раздутым, в заметных голубоватых жилках выменем, замерла и повела ушами, глядя на меня с интересом. Я сорвала пучок травы и протянула ей. Держа свой «подарочек» на вытянутой руке, медленно подошла.

Корова подумала, а потом сделала несмелый шаг в мою сторону. Потянулась к траве, обнюхала, поводила по ней мордой и, наконец, приняла мою подачку. Хлебу она обрадовалась бы больше, но у меня в хозяйстве размером с рюкзак была лишь глина.

— Вот смотри, какая вкусная травка. Получше, чем там. А я знаю, что возле леса она еще сочнее. Идём, милая, идём, - голосом санитара из психбольницы продолжала я, одной рукой подавая очередной пучок, а второй успевая нарвать ещё.

Когда коровка подобралась к лесу поближе, я нарвала травы и сложила перед ней, а потом, медленно вальсируя, как какая-нибудь диснеевская принцесса, направилась к дереву, где ожидал меня мешок.

Быстро нашла в нем котелок и тем же вальсом вернулась к корове. Она обнюхала место, где была трава, и собиралась уже отправиться к подругам, но я подложила ей еще немного.

Набравшись смелости, я погладила её шею, потом аккуратно перешла к боку и осторожно коснулась вымени. Корова не собиралась лягаться. А я не собиралась приседать возле неё. Согнувшись и удерживая в одной руке котелок, второй я попробовала сдавить сосок.

Корова мотнула головой, но не дернулась и не поспешила убраться. С пятого раза из-под моего кулака в котелок брызнула упругая белая струя. Я боялась поставить его на землю и попробовать доить обеими руками. Поэтому торопливо сжимала сосок одной.

К моменту, когда спина моя уже отказывалась стоять в напряжении, а голова, вертящаяся с бешеной скоростью, чтобы заметить движение коровы, её хвоста или ребятишек у реки, я имела в котелке, наверно, почти литр свежего, вспененного струями молока.

Решила не испытывать судьбу и ушла в лес, где, усевшись на удобную кочку, жадно пила теплую жидкость. Сытости особой не прибавилось, но жить стало веселее. Потом улеглась, зажевала несколько тех самых сладких травинок. И не заметила, как заснула.

Разбудил рев коров, которых, скорее всего, уже снова привели на поле. Доить их было бессмысленно: хозяева должны были сделать это до выхода на пастбище.

Солнце еще не грело, легкий туман поднимался от земли, и я вспомнила, что это не предвещает солнечного денька. Собралась и, аккуратно обходя пастбище, вдоль леса пошла дальше.

Когда заметила первые крыши на противоположном берегу, небо стало уже темнеть, а ветерок становился всё прохладнее. Тогда-то я и заметила перед собой дорогу. Она тянулась вдоль реки, а потом терялась в лесу. Вот по ней-то я и решила идти. Повязала платок повыше, полностью упаковав в него волосы, как делали это женщины, виденные мной в рабочем районе.

Хорошо бы было знать, откуда и куда вела разбитая колёсами телег колея.

На противоположном берегу уже потянулись дома, очень плотно стоящие друг к другу, словно земли вокруг было мало.

Желудок мой подвело, и он заткнулся, начиная побаливать. Я жевала сладкие травинки, но это уже не помогало. Хотя я была абсолютно уверена, что бодрости они мне придают. А значит, сахар всё же попадает в кровь и мой уставший уже от мыслей мозг.

Телега выехала с той стороны, откуда я пришла. Поравнявшись, юноша, сидевший с вожжами, несколько притормозил. Я обернулась, старательно делая вид, что мне неинтересно, и заметила рядом с ним девчушку лет пяти.

— Ты идёшь в нашу деревню? – спросила девочка и улыбнулась. Паренёк продолжал меня рассматривать, но теперь уже свёл брови к переносице, словно я похожа была на неблагонадёжную особу. Хотя… я бы тоже так подумала.

— А как она называется? – уточнила я и улыбнулась в ответ.

— Кто? – девочка удивилась.

— Деревня! – ответила я.

— Никак! Кто их называет? Не город ведь, - паренёк ответил за малышку. Тут я заметила, что они похожи. Старший брат или молодой отец: на мгновение задумалась я.

— А город рядом есть? Который с названием? – я решила спрашивать, раз они остановились. Хоть что-то узнать и идти дальше.

— Есть Андистон. Но до него далеко, - он почесал макушку и добавил: - Пешком если, то утром завтра, может, и будешь. Да ночью ведь не пойдёшь!

— Не пойду, - подтвердила я. Можно в вашей деревне отдохнуть? И поесть, – совсем тихо спросила я. – Дождь вроде собирается…

— На ферме, где мы работаем, можно только на конюшне, - юноша махнул головой на телегу, и я поняла этот жест как приглашение. Постояла еще для верности, но он протянул руку, помогая закинуть в телегу мешок.

— Спасибо вам, - почти прошептала я, усевшись. – Я могу заплатить. А вы накормите меня и дадите еды в дорогу. Лучше заплатить вам, правильно? – не вдаваясь в подробности своего плана, озвучила я вопрос, выделяя “вам”. Я не хотела, чтобы обо мне узнали лишние люди, а парень, надеюсь, понял, что лучше сам получит плату, чем кто-то другой.

— Тогда ночуешь в хлеву на окраине. Туда овец загоняют на ночь. Под крышей есть сеновал. Никто не сунется туда вечером. Утром ты уйдешь! – не спросил, а конкретно обрисовал свой план незнакомец.

— Так и быть! – согласилась я и протянула ему монету, которую успела достать из-под пояса, только завидев телегу на дороге. – Это всё, что у меня есть. Не обмани. Мне надо дойти до города. Потом искать работу. Иначе я умру с голода.

— Я привезу еду, а еще сыр, хлеб и мясо с собой. На три-четыре дня тебе хватит, - уверил он меня, забирая плату.

По его загоревшимся глазам я поняла, что эта монета стоит куда больше, чем я думала!

Глава 27

Ночевать в загоне с козами оказалось вполне себе хорошей идеей! По лестнице поднялась на шаткий навес над загоном: а тут свежее сено и даже окна! Ну, не окна, конечно, а так, отверстия для проветривания. Но всё же… не тёмная конюшня!

Гроза и ливень бушевали весь вечер и всю ночь. Паренёк принёс мне корзину, полную еды, и даже положил чистое полотенце. Показал, где можно умыться утром, но предупредил: как только утром козочек и овец выгонят на поле и всё утихнет, я должна уйти.

Утро начиналось тоже не особо сухо, но к обеду тучки словно руками кто развёл. Я собрала достаточно щедрые остатки от ужина и завтрака с собой, прихорошилась, как могла, и направилась в путь.

До Андистона мои случайные знакомые пообещали мне дороги не больше суток. Показали, куда идти и на какую примету обратить внимание, чтобы не проворонить поворот.

Отдохнувшее за почти целый день и ночь тело слушалось куда лучше, а просохшая обувь не казалась больше тяжеленными кирпичами. Жизнь заиграла новыми красками, а будущее перестало казаться сплошной чередой событий, которые учили смирению.

Выбрать место для ночёвки следовало до того, как темнота станет непроглядной. Устала я настолько, что болели, казалось, даже туго затянутые под косынкой волосы. Я прошла положенный путь куда быстрее запланированного. Пару часов проехала на попутной телеге, в которой муж с женой как раз съезжали с пути возле того своротка, где мне предстояло уйти в сторону города.

Женщина оказалась, к моей радости, болтливой и предпочитала не слушать, а говорить, чем порядком раздражала мужа. Я сказала, что иду в город к сестре, которая недавно родила ребёнка. Больше мне ничего сказать не дали. К счастью!

Я узнала, что можно снять койку или даже комнату в рабочем районе, потому что сейчас большинство работает на фермах. А вот когда закончится сезон, все потянутся в города, чтобы снова устраиваться на фабрики.

Большинство промышленности крутится вокруг того самого камня. Его обрабатывают, пилят, точат, потом отправляют в порт. Если прикупить лошадок и крепких телег, можно хорошо заработать. Это сообщил муж этой самой болтливой бабы. Но она фыркнула на него, мол, ещё чего не хватало: переехать в город и пойти там по публичным домам, как делает большинство мужчин. А потом ни денег, ни лошадей – всё проигрывают в карты, а сами возвращаются с такими болезнями, что хоть на порог не впускай.