Вторая молодость Фаины (СИ) - Хайд Адель

И Мирон, не удержавшись, всё-таки сплюнул:

— Еле отболтался.

Потом посмотрел на подельников:

— Пока ни-ни, не высовывайтесь, недельку подождём, а тама я вам дам знать.

Сиплый произнёс:

— Тык, оно понятно, шо отсидеться надобно, а как насчёт деньги-та? Мы-ж пострадавшие и, эта, за нами не станет, разберёмся с девкой.

Мирон недовольно поморщился:

—С хозяином поговорю насчёт денег. Но, Фома, ты-ж сам знаешь, нет дела, нет куража.

Глава 20.

В городе сначала высадили Веру, возле здания университета. Хотела ей охрану оставить, но Вера так на меня посмотрела, что я подумала, что охрана понадобится тем, кто посмеет на Веру «плохо посмотреть».

Всего второй день она со мной, а человека не узнать. Шея выпрямилась, глаза горят. Я даже сегодня, пока мы ехали до города смотрела на неё и думала: «И почему она мне вчера некрасивой показалась, и глаза большие, и кожа хорошая, и улыбка приятная».

Но в день приезда лицо у девушки было усталым, и она совершенно точно не улыбалась. Как всё-таки человек меняется, когда становится сам себе нужен. Не кому-то, а именно себе.

С матушкой её оставили девочку деревенскую, которая обычно за Полинкой присматривает, и Кузьма там, справятся.

В сопровождении трёх конных охранников я чувствовала себя какой-то знатной дамой. А Полине очень нравилось, особенно когда кто-то в дороге подъезжал поближе и подмигивал ей, ой, как она улыбалась, и весело хохотала даже, но без слов, словно бы забыла, как это, говорить и издавать звуки.

Я сразу решила, что надо ехать к «народному» доктору. Правда был риск, что там людей много, но я решила, что воспользуюсь своей дворянской привилегией, и «пролезу» без очереди.

Больница, в которую мы приехали, располагалась ближе к окраине города.

«Да, — подумала я, — доктор хороший, а больница не очень». Меня поразила толчея в приёмном покое. Я порадовалась, что оставила Полину с охранниками и сначала решила пойти сама, чтобы выяснить что там и как.

Ещё раз поразилась тому, как работает сословное уважение. Передо мной расступились, пропуская меня внутрь. Люди, находившиеся в этом «приёмном покое», были разные, разных возрастов и разного вида. Некоторые, но таких было немного, опрятно выглядели и находились в части помещения, как бы отделённого от той части, где не было даже стульев и люди стояли, прислонившись к стене, или даже сидели на полу. В этой части были откровенно нездорово выглядящие, да ещё и весьма бедно одетые люди.

В противоположной от двери части этот холла я увидела стол, за ним сидел молодой человек в белом хирургическом халате с уставшим лицом, возле него с другой стороны стола сидели двое.

Я так поняла, что скорее всего молодой человек либо помощник доктора, либо сам доктор, работающий в этой больнице, и он «фильтрует» тех, кто пришёл, определяя куда кого направить. Было странно, что он был один, потому что людей было много. Было очень неловко идти в обход всех, но никто меня не задерживал, и я решила подойти ближе. Возле стола я остановилась, и даже покашляла, но доктор никак не отреагировал.

И тогда решила себя обозначить и требовательно произнесла:

— Добрый день.

Доктор поднял голову и удивлённо на меня уставился. Конечно, я разительно отличалась даже от тех, кто сидел на стульях, потому что платья и костюмы Фаины были почти новыми, модными и сделаны дорого. И, конечно, моё появление явно не вписывалось в его представление о том, какие у них здесь обычно пациенты.

—Добрый день, с-сударыня, — растерянно произнес доктор, — а вы к кому?

— Я к Николаю Фёдоровичу Амосову, — назвала имя доктора, которое получила от Раисы Леонтьевны.

—А по какому вопросу? — задал, видимо, привычно-стандартный вопрос, доктор приёмного покоя.

Поняв, что моё «дворянское нахальство» сработало, и никто не собирается «ставить меня в конец очереди», я ответила:

—  У меня ребёнок, нужна консультация

Взгляд молодого врача стал ещё более удивлённым.  По все видимости, в эту больницу дворяне редко захаживали, или вообще никогда.

Но он справился с удивлением и спросил, как мне показалось, забыв про двух несчастных, сидевших перед ним:

—Как вас представить?

Я снова почувствовала неловкость, но по-быстрому уговорила себя, что такова действительность и назвалась, всё-таки добавив в конце, что я дворянка.

«Да уж, дожила, Фаина Андреевна, пользуешься привилегиями направо и налево,» — попеняла я про себя.

Если честно, то мне было страшно представить, если бы мне пришлось вместе с Полиной сидеть в этом «приёмном покое». Периодически с разных сторон доносились неприятные звуки: кто-то кашлял, кто-то надсадно дышал, мне даже показалось, что кто-то постанывает. Очень хотелось вытащить платок из кармана и прижать к носу, но я подумала, что это будет уж совсем неприглядная картина, всё же я из того времени, где нет таких разделений на сословия.

После того, как я назвала своё имя, доктор кивнул куда-то в сторону, и я увидела, что там стоит ещё один мужчина в белом халате. После кивка доктора он куда-то убежал и уже через несколько минут нас с Полиной проводили в кабинет доктора Амосова, в котором, в отличие от приёмного отделения, было чисто, и не было посторонних запахов, а пахло больницей. Именно больницей, когда там регулярно проводятся обеззараживающие мероприятия.

Николай Петрович мне сразу понравился. Он был весь круглый. Круглая голова, круглое, очень добродушное лицо, добрые глаза и приятная улыбка. Доктор встал из-за стола, приветствуя нас, он был плотный, небольшого роста, на вид ему можно было дать, на мой взгляд, что-то около сорока лет, но я могла и ошибаться.

Подтверждая «звание лучшего детского доктора», он сразу наладил контакт с Полинкой. Причём безо всяких леденцовых петушков.

Просто сказал:

— Ну и кто это у нас? Неужели маленькая принцесса?

Полина улыбнулась, а доктор добавил:

— Это маленькая принцесса из заколдованного королевства?

На это девочка просто расплылась в улыбке, и даже я не удержалась, так это прозвучало, что мне тоже захотелось стать принцессой.

Я каждый вечер рассказывала Полине сказки и несмотря на то, что ей было всего четыре года, она совершенно точно считала себя принцессой.

Так приговаривая, доктор осмотрел Полину, расспросил меня. Я рассказала о том, что знала. Рассказала, где Полина проживала последние несколько месяцев, показала записи, которые мне выдали в приюте.

Читая записи приютского доктора, Николай Петрович немного хмурился. Ну, насколько я поняла, это больше было связано с тем, что его коллега несколько формально подошёл к своей маленькой пациентке, и бумаги содержали констатацию факта. В записях не было какого-то расписанного плана лечения или каких-то предложений по лечению.

По итогам нашего приёма Николай Петрович сказал:

—  Я не вижу никаких причин, чтобы наша заколдованная принцесса не могла говорить, нужно дать ей время.

Добавил, что самое главное это любовь и внимание, но также дал и практические рекомендации.

—Вы же в деревне живёте Файна Андреевна? — неожиданно спросил доктор.

Я кивнула.

— Ну вот! — обрадовался он, —постарайтесь, чтобы ребенок слышал и повторяйте для неё различные звуки, которые издают собаки, кошечки, куры, утки, гуси, коровы в конце концов.

Я представила как мы ходим с Полиной по имению и мычим. Но Николай Петрович был серьёзен:

— Повторяйте это с ней. Вот увидите, сначала она начнёт изображать, как каркает ворона, а потом заговорит.

Николай Петрович взглянул на Полинку:

—Ты ведь знаешь слова, принцесса?

Полинка, хитренько улыбаясь, кивнула.

—А как мычит корова знаешь? — неожиданно спросил Николай Петрович, и вдруг из серьёзного доктора он превратился в весёлого клоуна и промычал, смешно вытягивая губы, а руками изображая рога на голове.