— Мы встречались с тобой на закате.
Ты веслом рассекала залив…
Я любил твое белое платье,
Утонченность мечты разлюбив… — еле слышно с досадой произнесла Натали в облике хрупкой красавицы Гу Мэй, неожиданно вспомнив четверостишье из стихотворения Блока.
Второй принц изумлённо посмотрел на Мин Мэй:
— Сестра Мэй-эр, ты такая возвышенная, чувственная и талантливая девушка, словно одарённая небесами. Ты сочиняешь стихи, подходящие случаю? Можешь повторить, я не совсем расслышал?
Позади, на Камчатке лодки, двое любопытных слуг принялись старательно прислушиваться к разговору.
— Нет, это не я сочинила, — улыбнулась Мэй-Мэй, — Вспомнила стихотворение, но я не припомню автора: «Если скажу ему, как зовут создателя этого произведения, у него сразу сложится какой-то явно не нужный мне пазл, поймёт, что иноземным духом пахнет…»
Гу Мин Мэй-Наташа повторила четверостишие.
— Какие прекрасные слова, какой в них сквозит глубокий смысл, — одобрительно-сосредоточено кивнул Бэй Ху и легонько улыбнулся. — Если бы стихотворение было написано не от мужского имени, то тогда я бы мог предположить, что это ты сочинила, просто не помнишь или стесняешься сказать… Хотя ты про войну уже писала от лица мужчины военного. Сестра Мэй-Мэй, тебе не будет затруднительно, если я попрошу тебя ещё что-нибудь вспомнить?
«Ну наконец-таки, отмер, а то я уже было грешным делом начала думать, что с восковой фигурой на лодке катаюсь», — обрадовалась Наталья, но снаружи лишь улыбнулась:
— Хорошо…
Грустно и тихо у берега сонного…
Лодка плывет — ты дремли…
Я расскажу про мечты, озаренные
Прежнею лаской земли…
Только остались у берега сонного
Утлые в лодке мечты…
В этих мечтах — навсегда отдаленная,…
Ты, лучезарная, ты…
— Очень красиво! Прекрасно! — второй принц, улыбаясь, похлопал в ладоши.
* * *
— Во даёт. Твоя хозяйка оказывается умеет быть милой, а не только дерзкой, как мальчишка, и неприятности устраивать, — с любопытством в голосе прошептал Яочуан.
Головы слуг уже были рядом с друг с дружкой, потому что они пытались рассмотреть что-нибудь в небольшом пространстве между тихонько отодвинутыми занавесками. Но, оказалось, там ничего интересного не происходит.
— Моя молодая госпожа всегда была прекрасной и очень одарённой, — гордо повернулась к слуге принца, Чун Хуа, — Она добродетельная и умная.
Их лица оказались рядом друг с другом, служанка и слуга замерли от неловкости, не торопясь отодвигаться друг от друга.
— Ага, смотри, как она быстро добивается и окручивает моего господина, — Яочуан отвернулся и снова с интересом стал прислушиваться.
Личная служанка Мин Мэй ущипнула парня за щёку а потом ещё сильнее за плечо:
— Это твой господин добивается и окручивает мою барышню! — сердито пошипела она, смущение и влюблённость сразу спали, личная помощница Гу Мэй обидчиво отвернулась: «Я думала, я ему нравлюсь, а он гадости про мою барышню говорит!»
— Дурная что ли⁈ Больно же, — рассердился Яочуан.
— Что у вас там происходит? — послышался голос второго принца.
— Чун Хуа, всё в порядке? — обернулась Мин Мэй.
— Это злюка щипается, — пожаловался страж Ли Ху. — Можно, я её скину за борт? — парень, конечно, не собирался этого делать, но ему нужно было показать, как он недоволен этой особой и обижен.
— Я тебя сейчас самого сброшу, — ответил второй принц и рассмеялся. — Не смей обижать девушку.
— Я⁈ Это она! — нутро слуги кипело от несправедливости.
— Но ты же мужчина и старше. И вместо того, чтобы найти общий язык и вести себя мудрее, ты хочешь сбросить девушку за борт? Мужчина ли ты вообще? — хитро улыбнулась Гу Мин Мэй-Наталья.
Яочуан замолчал, сердито надулся, сжав губы, и сложил на груди руки в замок.
* * *
Мэй-Наташа и Бэй Ху рассмеялись. Взгляды молодых людей встретились, но второй принц, замерев лишь на пару мгновений, постарался в смятении скорее отвезти глаза в сторону:
— В бегущей воде
Весенняя светит луна.
На смирной реке
Покой и небес тишина.
И лотос мне хочет
Чей-то секрет рассказать,
Чтобы душа моя
Радостью стала полна, — после последних слов произнесённого им стихотворения, Ли Ху снова посмотрел в лицо Мин Мэй.
Безмолвный разговор взглядами продолжался около минуты.
— Сестра Мэй-Мэй, у меня для тебя есть угощение, — улыбнулся Ли Бэй Ху и выудил из нутра лодочной беседки деревянную коробочку. — Я специально просил дворцового повара приготовить его. Это лучшие нежные пирожные с лепестками персика, — молодой человек открыл коробку, — предлагаю угоститься.
— Спасибо, даже как-то неудобно, у меня для тебя ничего нет, — смутилась Наташа-Мэй.
— Это всего лишь пустяк, — улыбнулся второй принц. — К тому же, ещё у меня есть для тебя потрясающая новость. Мои люди выяснили имя твоей служанки, что дали ей родители.
Чун Хуа вскочила и быстро пробралась через беседку ближе к разговаривающим, взволновано превратившись в слух.
— Хуан Цзао, — довольно произнёс Ли Бэй Ху.
— Хуан — это фамилия? — уточнила Мин Мэй.
— У крестьян нет фамилии, если это не клан фермеров, — пояснил второй принц.
«Счастливый очаг или счастье очага», — сразу перевела Натали:
— Просто замечательное имя! Поздравляю тебя, Хуан Цзао, с обретением своего настоящего имени! — Мин Мэй обняла свою служанку.
Бывшая Чун Хуа встала на колени и поклонилась в пол второму принцу:
— Благодарю вас, ваше высочество, — в её голосе слышался стоящий в горле от счастья комок. — Госпожа, ваше высочество, никогда не забуду вашу доброту!
— Сначала крестьяне были не слишком откровенны, но после, как узнали, что за продажу чужого ребёнка никого не накажут, ещё и дадут денег, то рассказали, — улыбнулся Яочуан.
— Мне бы ещё грамоте обучиться, — намекнула Мэй-Наташа.
— Я обязательно об этом позабочусь, — улыбнулся Бэй Ху, а сам тревожно подумал: «Ни в коем случае… Если с таким своевольным и решительным характером Мэй-эр будет ещё и грамотная, я могу не удержать её подле себя… Мэй-Мэй станет слишком самостоятельной».
«Что-то я не вижу у него большого рвения об этом позаботиться… Надеюсь, это волшебник, а не очередной сказочник в моей жизни», — скептически посмотрела на него Натали.
* * *
— Итак, где Мэй-эр⁈ — генерал Гу буравил свирепым взглядом личную помощницу своей дочери. Та продолжала виновато стоять на коленях:
— Господин, я занималась своей работой и действительно предполагала, что барышня находится у себя, — Ци Шуй прятала испуганные глаза в пол.
— Да будто бы! В глаза мне смотреть! Хватит врать! — князь был возмущён и обеспокоен.
— Супруг, успокойся, не нервничай, — госпожа Гу схватила мужа за предплечье обеими ладонями. — Наша девочка не глупа, не думаю, что она после нашего обстоятельного разговора могла ввязаться в какую-нибудь неприятность. Я уверена, что всему есть какое-то логическое объяснение.
— Вот я и хочу узнать, какое! — Гу Кай вырвал свою руку. — А-Мэй нет в поместье, всё обыскали! Ни её, ни Чун Хуа! Что делать незамужней барышне вне дома вечером, да ещё и без повозки⁈ Мы должны немедля отправить людей её искать, вдруг что-нибудь, храни её небеса, случилось!
Гу Баожей мотнула в сторону глазами для Фенг Мао, распорядившись, чтобы он шёл на улицу и дожидался сестру у ворот. Нужно было предупредить дочь заранее о том, что отец вне себя от расстройства.
— Ци Шуй, я повторяю тот же вопрос! В глаза мне смотреть! Как смеешь врать⁈ Вдруг у твоей молодой госпожи неприятности, а ты молчишь⁈ Я прикажу до смерти забить тебя палками! Надеюсь, небеса сжалятся над моей дочерью! — министр Гу посмотрел в потолок и нервно прикусил нижнюю губу.
— Простите, господин! — Ци Шуй сложила впереди руки и поклонилась, коснувшись лбом пола. — Простите господин, госпожа, помилуйте! Я верна своей молодой барышне!
