Кодекс Крови. Книга ХVIII (СИ) - Борзых М.

— Нет больше Их Святейшеств, — развёл я руками.

— Новых, значит, выберут. Не перевелись ещё среди них уроды, — у Двенадцатой, похоже, тоже были счёты с орденцами.

— Не выберут, — мрачно ответила Шестая, — выбирать не из кого. Он теперь глава орденов и всей империи. Они его сами выбрали.

У Двенадцатой глаза на лоб полезли, а Шестая всё продолжала:

— Не знаю, как ты удержался, но я бы их грохнула после всего, что они сделали. А уж инкубатории… Тьфу! Уроды!

— И уничтожить все боеспособные подразделения, защищающие от прорывов тварей мирное население? Нерационально. Рыба гниёт с головы. Её я отсёк, остальных лечили принудительным путём.

Говорили мы до глубокой ночи. Что удивительно, и алкоголь не нужен был. Хотя пару фокусов с изменением крепости виноградосодержащих напитков я всё же показал. Расходились спать все под утро. Сам я планировал заглянуть к алтарю, поблагодарить за помощь, поэтому сделал вид, что не заметил, как вся шестёрка собралась в комнате у Агримы.

Шестёрка «выпускников» Обители Великой Матери Крови собралась в спальне у Агримы, стоило хозяину поместья исчезнуть из зоны досягаемости.

— Реально ушёл, оставив нас у себя дома? — удивился Десятый.

— Ушёл, — подтвердил Агрима. — Если он и правда просмотрел наше прошлое, то точно знает, что гадить у него под крышей мы не будем.

— А если мы сейчас из образца его крови какую-нибудь «прелесть» создадим? — Третий не стеснялся озвучивать все варианты, приходящие ему на ум, даже бесчестные. Выражение «язык без костей» к нему относилось как нельзя лучше.

— У него наши образцы тоже есть, — резонно заметила Шестая. — Вообще, чем больше обдумываю его стратегию поведения с нами, тем больше верю в то, что он либо безумен, либо абсолютно уверен в себе. Я бы никогда не решилась на подобное. Да и вообще на многое из того, что он делал.

— Кстати о безумии, за что его наказали? — вопрос задал Катурва, но ответа ожидали все.

— Прежде чем мы перейдём к этому, я расскажу вам кое-что о его жизни… Видела я обрывки, но даже их хватило с головой.

Шестая рассказывала больше часа.

— А я думал, у меня семейка сумасшедшая… — обмолвился Агрима.

— Иметь в папашах Альба Ирликийского — это сильно! — покачала головой Двенадцатая. — И после всего он ещё и помогал хоронить своих врагов.

— И я о том же! — Шестая оскалилась в кровожадной улыбке. — Я бы эти сорок тысяч орденцев оставила гнить под солнцем Каролийских гор в назидание! А у него ответ: «Нерационально!»

— Меня больше поражает, как сирота из приюта умудрился собрать вокруг себя людей, разумных тварей изнанки, низших богов, Высших и при этом всех столь виртуозно использовать, что они его ещё и главным благодетелем считают!

Третий снова сказал ровно то, о чём думал.

— Я слышу в твоём голосе зависть? — удивлению Агримы не было предела.

— Ещё бы, я так же хочу! Когда он говорит, что думает, то приобретает союзников, а когда я, то мне пытаются морду набить!

Все рассмеялись. Уж к чему-чему, а к дипломатии Тритья был не склонен.

— Навык хороший, — согласилась Шестая. — Только цена его приобретения равна трём или четырём смертям. Я, если честно, сбилась со счёта.

— Вас послушать, так тут фанатский клуб какой-то собрался! — заговорил Катурва, скептически окинув взглядом братьев и сестёр по Обители. — Да, история жизни необычная. Парень не сломался и как-то выкрутился. Вон, даже хвостом и крыльями обзавёлся. Но меня во всём этом привлекает лишь его предложение с родовыми устройствами. Иметь страховку никогда не помешает. А мы и так влезли в чужие дела по самую маковку. Как бы отдача ни замучила. За что его наказали?

Все взгляды вновь обратились к Шестой.

— У него была свара с местным пантеоном. Помнишь, птичка командовала при удержании стихийного шторма? Вот он был главой вражеской партии. Тринадцатый выигрывал вчистую, но кое-кто, — Шестая указала пальцем в небо, — вмешался, предоставив весьма занятный кинжал. Этим кинжалом и убили его жену.

— Это которая местная молодая Высшая?

— Она самая.

— И?

— И Тринадцатый воспротивился чужому вмешательству, как-то вернув всё вспять и предотвратив войну.

— Ни хрена ж себе… Мало ему пространства, он ещё и на время замахнулся?

— Вселенная, видимо, подумала так же, — пожала плечами Шестая.

— Если боги по любому чиху будут крутить временем, как им вздумается, то… — Катурва скривился, — от вселенского равновесия не останется и следа.

— Творцу техносов это скажи, — Агрима сейчас не шутил. — Он уже давно вертит это самое равновесие на том органе, которого у него и не осталось.

— Творцы не нашего полёта птицы, — огрызнулся Четрвёртый. — А Тринадцатый…

— … идеальный козёл отпущения, — закончил за Катурва Первый. — Конечно, проще обвинить во всём кого-то из равных, кто хоть как-то пытался остановить круги возмущений, от камня, брошенного Творцом техносов в воду равновесия. Так-то, если подумать, Творец уже двум колыбелям подгадил, намереваясь их подгрести под себя. У нас он придумал Летающий Остров, а здесь и вовсе решил вмешаться едва ли не напрямую. Мы можем ждать миллионы лет, но своих миров так и не дождёмся. А всё потому, что они уйдут техносам. Нас к ним никто не допустит.

— Выходит, Саптама был прав, когда переметнулся? — Двенадцатая переводила взгляд с Первого на Четвёртого.

— Нет, — покачал головой Агрима. — Выходит, что хвалёное вселенское равновесие сейчас маятником раскачивается между Творцом техносов и Тринадцатым. Не удивлюсь, если в первой жизни его убили за то, что он не поднялся на остров, нарушив планы Творца. И рано или поздно Тринадцатого призовут к суду, эпизодов за ним… как на собаке блох, наследил везде, как слон в посудной лавке. И если мы решим выступать на его стороне, то нам нужны будут доказательства, подтверждающие вину Творца. Нам нужен кинжал. Тот, которым убили местную Высшую.

— Так она же живая.

— В этом мире время откатили, но в прошлой версии событий кинжал использовали, и он исчез, скорее всего, вернувшись к владельцу. Так что где-то лежит, родимый, дожидается.

Агрима рассуждал спокойно, высказывая собственные соображения, но понимал, что согласны с ним далеко не все.

— Он же нас грохнет, если только догадается, — замечание Шестой не внушало оптимизма.

— Хорошо, что ты видишь прошлое, а не будущее, а то я бы уже напрягся от таких пророчеств, — Тритья, как всегда, был в своём репертуаре.

— Ну можно попробовать привязаться к ковчегам, тогда переродимся в родном мире и с памятью… — осторожно предложила Двенадцатая, — если уж подыхать, то ради чего-то…

Шестая хмыкнула:

— Тринадцатому бы эта фраза понравилась. Такое ощущение, что на нём метка Смерти стоит. Подыхает он каждый раз с изюминкой и огоньком.

— Подыхать-то он подыхает, но до Реки Времени не добирается, а это возвращает нас к разговору, что на него поставили не только Смерть и Великая Мать Кровь, но и кто-то другой. Та же Система почему-то его выгораживает, — напомнил своё недавнее замечание Агрима. — Это даже везением назвать нельзя, что-то среднее между гениальным просчётом и безумной отвагой.

— Может, кто-то из Первородных? — предположил Катурва. — Но они почти все ушли в тень, только Хаос ещё периодически появляется.

— На Хаос не похоже, — возразил Десятый. — Он вокруг Тринадцатого едва землю не взрыл в поисках истины. Но всё может быть.

— Ну что, тянем жребий, кто пойдёт перебежчиком к техносам?

— Ничего тянуть мы не будем, — Агрима по очереди посмотрел в глаза братьям и сёстрам. — Я пойду. Даже если устройство рода меня не примет. У меня и легенда подходящая. В конце концов, я дольше всех из вас стою в очереди на колыбель.

Глава 15

Алтарь встречал меня ласковой прохладой. Пещеру заливал радужный свет, в котором даже давным-давно пожертвовавшие собой маги выглядели празднично и нарядно, если такие эпитеты можно было отнести к мертвецам.