Двадцать два несчастья 2 (СИ) - Сугралинов Данияр

— Да что рассказывать, — вздохнула она, — это долго. Да и неинтересно тебе.

— Интересно. Я жду!

— Прям все?

— Прям все! — велел я и рыкнул: — А ну, живо!

И тетя Нина рассказала. История ее была похожа на сотни других таких же. В общем, поначалу жизнь шла как у всех, то есть нормально. Закончила тетя Нина техникум, на бухгалтера выучилась. Потом вышла замуж, родила двух кудрявых деток: мальчика и девочку. Муж работал прорабом на стройке. Дали квартиру. Жить бы и радоваться. Детей выучили в институтах. Дочка сразу уехала в Санкт-Петербург, вышла там замуж за хорошего парня. Сын женился на славной татарочке из Тюмени. Там и осел.

А потом пошло-поехало. Как говорится, если в начале жизни идет белая полоса, то потом — ой не факт. Все началось с того, что умер муж. Затем свекровь. Остались две квартиры. Тетя Нина металась между ними, делала ремонты. Решила одну сдавать пока. Надеялась, что потом разделит наследство между детьми. А тут и внуки пошли. У дочери родилась девочка. Потом, буквально через год с хвостиком, сыночек. Тетя Нина только радовалась. А потом и у невестки сын родился. Внучочек любименький. А потом пошло и поехало — что ни год, то ребенок: то у сына, то у дочери. В результате у дочери — семеро детей, а у сына — пятеро. И начали детки мамку пилить, мол, ты на двух квартирах, как королева, а мы тут детей не знаем, чем кормить. Давай-ка ты продавай, мамаша, эти квартиры, дели между нами, нам жилплощадь же расширять надо, а сама к кому-то из нас езжай — мы будем только рады. Да и ты с внуками поможешь.

Так она и сделала. Квартиры продала, деньги разделила по-честному. А жить решила у дочери. Невестка-то хорошая, конечно, но все же с дочерью, оно как-то безопаснее, что ли.

И переехала тетя Нина в Санкт-Петербург. Водила внуков в детсад, на кружки, на Финский залив кормить уточек, радовалась жизни. Правда, недолго. Начались у нее с дочерью стычки. Сперва из-за ерунды всякой, потом все больше и больше. Дошло до того, что зять гаркнул и выставил ее из дома. Сказал, что видеть ее больше не желает. Пусть, мол, к сыну едет и там командует.

Деваться некуда — поехала тетя Нина в Тюмень. Вот только опоздала: сын с невесткой развелись, причем нехорошо так, со скандалами. Оказывается, пока невестка детей растила, сынуля ее конкретно так погуливал. Пока все не выяснилось. В результате невестка бывшую свекровь не приняла, раз бабника такого воспитала. А сын только руками развел, мол, извиняй, маманя, вишь, что происходит. Я, мол, ушел, бывшей все оставил, так как дети с нею. А сами мы с моей юной любовницей и так у друзей временно угол оккупировали. Тебя нам взять некуда. Сами на птичьих правах. Разве ты не видишь?

И осталась тетя Нина при своих интересах: ни кола, ни двора, возраст уже конкретный, болячки мучают. И что делать? Была у нее подруга, вместе в общежитии жили, еще когда в техникуме учились. И поехала тетя Нина к ней. Надеялась, что та приютит. Она и приютила. А через четыре месяца умерла, болела она давно и сильно. А дети тетю Нину попросили освободить доставшуюся им в наследство жилплощадь.

И вот теперь она перебивается случайными заработками. И ей еще крупно повезло, что ее в таком возрасте в эту больницу уборщицей взяли. Снимать койко-место ой как нынче дорого. А пенсии еле-еле на еду и самое необходимое хватает. А еще внучатам хоть что-то подарить хочется. Они же звонят, просят. Поэтому и держится тетя Нина за работу, как может. И что ей какой-то там некроз. Потерпит!

— Так! — сказал я. — Вы прямо сейчас идите к Носик. И покажите ей руку. Она поможет. А на работе, если на пару дней больничный возьмете, ничего страшного не произойдет. Заодно и отдохнете. А то завтра без руки вообще останетесь. Чем полы тогда мыть будете?

Судя по лицу тети Нины, напугал я ее конкретно.

— И вот еще, — сказал я и вытащил из кармана две пятитысячных купюры. Как бы не последние, но близко. — Вот.

— З-зачем? — отпрянула тетя Нина.

— На лечение. Все равно лекарства какие-то покупать придется, еду. На первое время хватит. А завтра я зайду к Носик, узнаю, что она с вами делать будет.

— Но я… — пролепетала тетя Нина и осеклась.

— Отдавать не надо! — сурово рыкнул на нее я, сунул в руки опешившей женщине деньги и вышел из больницы.

От авторов

Объявляем конкурс мемов, он небольшой, веселый и строго по нашей теме: ЗОЖ, спорт, еда, диеты и здоровье вообще. Хотите участвовать — найдите или сделайте подходящий мем и выкладывайте его строго под закрепленным комментарием, иначе он затеряется в ленте и мы просто его не увидим. Победителей определим 1 декабря. Все будет честно: смотрим на количество лайков под каждым мемом и выбираем тех, кто собрал больше всего. Призы простые, но приятные — промо-коды к книге. Так что дерзайте, порадуйте нас хорошим юмором.

Глава 12

На остановке «Девятая городская больница» — новенькой, со стеклянным козырьком и рекламными стендами про диспансеризацию — я присел на лавку.

«Все, что вы должны знать о диспансеризации, — гласил плакат с улыбающейся женщиной-врачом. — Здоровье — то, что всегда нужно проверять».

Я был с ней абсолютно согласен, но пришел сюда не за этим. Маршрутов я не знал, но собирался выяснить, чтобы ехать домой на автобусе. Такси после сегодняшних трат казалось непозволительной роскошью.

Рядом со мной, прислонившись к столбу, стоял мужик в засаленной куртке и изучал объявления с таким видом, будто там содержались ответы на все вопросы мироздания.

— Извините, — обратился я к нему, — как до улицы Марата добраться?

Мужик окинул меня оценивающим взглядом, словно прикидывая, стоит ли тратить на меня слова, и наконец соизволил ответить:

— На восемнадцатый садись.

Я поблагодарил его кивком. Подумал, что, если автобус не придет в ближайшие минут пять, пойду пешком.

Собака появилась как будто из ниоткуда, или я просто ее не заметил сначала. С виду обычная дворняга, черная с белой грудью, с обвисшими ушами и умными глазами. Она подошла, деловито обнюхала мои новые туфли и, видимо, найдя их достаточно приличными, улеглась прямо на них, положив тяжелую голову на носок левого.

Я замер.

Собака не просила еды, не виляла хвостом, не заглядывала в глаза. Она просто лежала, прикрыв глаза и тихо посапывая, словно наконец-то нашла то, что искала весь день.

— Ну и что мне с тобой делать? — спросил я негромко, обращаясь скорее к самому себе. — У меня дома уже один приблудный живет, Валерой зовут. Только он котенок. Он, знаешь ли, тоже ничего не просил, просто лежал у мусорки и помирал. Я его откачал, теперь он мне штаны рвет и занавески.

Собака приоткрыла один глаз, посмотрела на меня с выражением глубокого понимания и снова закрыла.

— Не смотри так, — буркнул я. — Только тебя мне не хватало для полного счастья. Хватает мне Валеры.

Мужик в засаленной куртке покосился на меня как на сумасшедшего, разговаривающего с бродячей собакой, и демонстративно отодвинулся на другой конец остановки.

А мой взгляд упал на столб за спиной. Там среди объявлений о продаже бизнеса, частных уроках английского и клининге висел криво приклеенный листок с размытой фотографией.

«Пропала собака, — гласила надпись, выведенная детским почерком, старательным и неровным. — Черная вся, но грудка белая и пушистая. Глаза добрые. Зовут Булка. Очень скучаем. Позвоните, пожалуйста»!

Я посмотрел на фотографию, потом на собаку у своих ног. Сомнений не было никаких: приметы совпадали.

— Так ты, значит, Булка, — сказал я. — И тебя ищут.

Собака при звуке своего имени подняла голову и завиляла хвостом, подтверждая мою догадку.

Я вынул свой новый телефон, в котором, как выяснилось в кабинете Носик, все еще работал диктофон, из-за чего батарея почти разрядилась. Набрал номер с объявления.

После пяти гудков ответил детский голос, принадлежащий мальчишке лет восьми–девяти: