Непокорная на княжеском отборе (СИ) - Епринцева Яна

Вскакиваю, отчего накатывает тошнота, и пытаюсь прикрыть руками интимные части тела.

На лице мужчины проскальзывает улыбка. Даже видя моё смущение, он продолжает нагло пялиться и не собирается отводить глаза.

— Угомонись, девка! Не видишь, врачую твои раны, — восклицает старуха недовольно, обмокнув тряпицу в травяной настой. — Ты кровить начала по новой, пришлось пошептать маленько.

— А он смотрит, — киваю в сторону черноволосого.

— Ну, смотрит. Думаешь, я не пыталась его выставить? Пыталась. Не уходит. Это ведь его дом и всё, что в нём, Бранибору принадлежит. Князь здесь хозяин. Да и опочивальня эта — ему принадлежит. Так что не обессудь. На вот прикройся, — подаёт мне кусок грубой льняной ткани, размером с простыню, только не обработанную по краям.

Заматываюсь в отрез льна и сжимаюсь в комочек под пристальным взглядом мужчины.

— Может, объясните, что произошло? Как вы попали в мой дом, зачем избили Игоря? — задаю волнующие меня вопросы.

Тот пожимает мощными плечами.

— На скрамасакс попала кровь, и он вызвал своего хозяина. Я толком не ведаю, что за колдовство наложено на нож, много лет минуло. Но сопротивляться чарам не стал. Шагнул за ним и увидел, как здоровый детина бьёт по лицу махонькую, тоненькую девицу. Ну и наказал слегка, чтобы неповадно было, руки-то распускать, — ответил князь, усаживаясь на краешек кровати.

— А меня, зачем сюда забрали? Как мне теперь обратно? — на всякий случай отползаю подальше от массивного мужского тела.

Сама невольно начинаю разглядывать князя. Он совершенно не похож на знакомых мне мужчин. Огромный, просто невероятно огромный, как медведь прямо. Лицо резкое, мужественное, обветренное и загорелое. Ручищи такого размера, что, при желании из владельца, легко раздавят меня в лепёшку. Грубые, смуглые, кое-где покрытые зажившими шрамами.

А эти волосы… Их длина резко контрастирует с мужественным лицом, мощным телом, но при этом они выглядят естественно. Добавляют непонятной привлекательности грубоватой внешности, так и манят прикоснуться к ним пальцами.

— Это ты меня сюда перенесла, а вовсе не я тебя.

— Что? — увлёкшись рассматриванием мужчины, совсем теряю нить разговора.

— Ты взяла в руки нож, и он перебросил нас сюда, к моему дому.

Глава 4

— Оставь нас, княже, в который раз прошу, пусть девица в себя придёт, — вновь подала голос старуха.

Она подходит к столу, стоящему неподалёку от печки, и принимается размешивать деревянной ложкой дымящуюся жидкость в большой глиняной кружке. При этом что-то тихонько нашёптывает над ней, то и дело поглядывая по сторонам живыми, слегка прищуренными глазами.

— Добро. А ты уж старайся, знахарка. Твоё дело заставить её быстрее на поправку идти, — говорит Бранибор и шагает в сторону массивной, грубо сколоченной двери.

Уже собираясь толкнуть её, вдруг замирает и оборачивается.

— А как звать тебя, красавица? — устремляет взгляд прямо мне в лицо.

— Настя… — бормочу смутившись.

Почему-то этот огромный князь вызывает во мне противоречивые чувства. С одной стороны, понимаю — он меня не обидит. Точнее, не ударит. Он ведь ясно сказал моему бывшему мужу: «кто бьёт женщин, недостоин звания мужчины», или как-то так. С другой же… Чтобы навредить не обязательно бить… Он может сделать со мной кое-что другое.

— Настя… — повторяет Бранибор, медленно, как будто пробуя на вкус моё имя. — Настя…

Потом трясёт головой и, улыбнувшись слегка, шагает за дверь.

— Ох, девка… Чует моё сердечко, князь на тебя глаз положил, — вздыхает Верея. — На вот, выпей отвар целебный. Он поможет успокоиться и уснуть, а в то время, пока почивать будешь, боль твою прогонит.

Я послушно принимаю из рук старухи кружку и делаю глоток. Жидкость на вкус горьковатая, очень насыщенная, с ярким травяным ароматом.

— Почему вы так думаете? — спрашиваю, имея в виду слова про князя.

— Не «вы», а «ты». Выкать у нас не принято, на «ты» всех называй и Бранибора в том числе. А то обидишь, ненароком. В наших краях так говорить полагается. Запомнила?

Киваю и пью отвар. Напиток действительно обладает успокаивающим действием. Стоит сделать глоток и приятное тепло моментально разливается по телу, вызывая расслабление и сонную негу.

— А про князя… Так, он тебя на руках в свою опочивальню приволок. За мною челядь послал, велел вмиг доставить. И пока не очнулась, ни на шаг не отходил, всё глядел, глядел…

— Так, я же раздетая была. Вот и смотрел. Мужчины они такие, на голых женщин полюбоваться никогда не откажутся, — бормочу зевая.

Верея улыбается хитро и качает головой.

— Нет, девка, не потому. Ох, не потому, и не спорь ты со старой знахаркой! У меня глаз видючий. Он тебя с первого взгляда заприметил. Будь по-другому, не принёс бы сюда. Умирать на морозе не оставил бы, знамо дело. Слуг бы кликнул и приказал позаботиться. А тут сам утруждался.

Продолжаю не спеша пить отвар, одновременно разглядывая старуху и убранство комнаты, в которой оказалась.

Верея же суетится возле печи. На ней — толстое, грубое платье из крашеной шерсти и льняной, вышитый по краю передник. На шее болтаются многочисленные амулеты на верёвочных и кожаных шнурках. Лицо у старухи сморщенное, загорелое и обветренное, ей явно приходится проводить много времени на улице, причём в любую погоду.

Переключаю внимание на опочивальню князя. Всё здесь грубое, большое, но добротно сработанное: стол и лавки с довольно примитивной резьбой на ножках, большая жёсткая кровать, накрытая покрывалом, сшитым из шкур какого-то животного. Печка, сундук, обитый железом. Какие-то пучки трав и, кажется, обереги над входной дверью и над оконными рамами.

В комнате становится сумрачно, наверное, уже начинает вечереть. Снаружи за мутными стёклами густыми хлопьями валит снег.

Треск огня, шум ветра за окном, размеренное бормотание старухи, усевшейся возле печки, подействовали на меня как снотворное. Глаза начинают слипаться, так что с трудом удаётся держать их открытыми.

Протягиваю руку и ставлю кружку с недопитым отваром на лавку. И тут же сворачиваюсь клубочком на мягкой шкуре, постепенно погружаясь в сон.

Размышлять о том, действительно ли князь имеет на меня виды, совсем не хочется. Эта мысль пугает.

Бранибор сам по себе вызывает трепет, слишком уж внушительная и необычная у него внешность. К тому же я точно не готова к отношениям с мужчинами, даже с обычными, из своего мира, после того, что произошло.

Душа изранена… Нет, изорвана в клочья! Как жить дальше, да и зачем? К тому же судьба ещё больше посмеялась надо мной, закинув в непонятное измерение со знахарками и длинноволосыми князьями.

Хотя… Возможно, по-другому я бы просто не выжила. Муж убил бы меня, как сделал это с отцом и собственным ребёнком.

Игорь — опасный человек. Он только притворялся любящим мужем передо мной, и честным партнёром по бизнесу перед папой. На самом же деле методично и расчётливо переводил состояние нашей семьи в свои руки. И, в конце концов, избавился от нас, как от ненужных вещей.

Ненависть к мужу поднимается в груди. Уже засыпая, я упорно цепляюсь за единственную мысль:

«Я вернусь и отомщу тебе, Игорь. Чего бы мне это ни стоило».

Глава 5

Просыпаюсь посреди ночи от плохого сна. Не помню, что именно снилось, но явно что-то неприятное. Даже после пробуждения продолжаю испытывать ощущение страха, а сердце в груди колотится как ненормальное.

Распахиваю глаза и первое время лежу без движения, глядя прямо перед собой в темноту. Ожидаю, пока сердце успокоится, а сбившееся дыхание придёт в норму.

Постепенно в голове всплывают воспоминания о том, что произошло накануне. Пытаюсь понять, насколько они правдивы.

«Неужели я действительно попала в другой мир? А может, мне это всё приснилось?» — размышляю в то время, пока глаза привыкают к темноте.

Буквально сразу же понимаю, что нахожусь в грубом жилище князя. Ощущения не могут обманывать. Моё тело покоится на меховой подстилке. Ещё одно покрывало, обшитое с нижней стороны грубой тканью, укрывает меня сверху. К тому же в помещении особенный запах — полыни, кожи, дерева с примесью дыма. Так не может пахнуть в больнице, там царит запах хлорки и лекарств. И уж точно в стерильной больничной палате не встретишь одеял из натурального меха.