Хозяйка поместья с призраками (СИ) - Ривер Алекс

Мишель еще спал, трогательно, будто котёнок, свернувшись калачиком. Лилии в комнате не было. Анна накинула свой дышащий на ладан плащ и вышла на кухню.

Служанка уже хозяйничала у раковины, которая, к удивлению Анны, наконец-то согласилась пропустить через себя воду – ржавую, с пугающим бульканьем и скрежетом, но воду! Неужели, в Дельборо не отключали поставки воды злостным неплательщикам. А в том, что фон Хольты были злостными неплательщиками вот уже много лет, Анна убедилась, порывшись в памяти Анастасии. Лилия с энергией, достойной лучшего применения, скребла ту самую окаменевшую тарелку.

– Доброе утро, барышня! – бросила она, и в ее голосе звучала уже не вчерашняя испуганная дрожь, а деловая решимость. – Колодец во дворе есть, вода чистая, я уже принесла. А это… – она мотнула головой в сторону раковины, – это просто позор, а не водопровод. Надо будет прочистить.

«И, наверное, оплатить», – подумала Анна. Ведь даже если поставщик забыл отключить доступ к услуге, которой просто не пользовались много лет, увидев, что водопроводом вновь кто-то пользуется, об их долгах могут вспомнить. Вот только чем они могут заплатить? Из всего наследства Анастасии фон Хольт после смерти её родителей остался только этот ветхий объект недвижимости. Может, поискать ещё какие-нибудь ложки? Серебро могло бы выручить. Но вместе с воспоминанием о выпавшей из комода ложке пришли и другие – о шёпоте, скрипах, перезвоне хрусталиков на люстре. Неужели Лилия всего этого не слышала ночью? Или просто держится молодцом, как старшая?

Анна посмотрела на служанку с восхищением. Она, похоже, была из тех, кого опасность не парализует, а мобилизует.

– С чего начнем? – спросила Анна, подходя к столу и смахивая с него слой пыли.

Лилия отложила тарелку и серьезно на нее посмотрела.

– С еды, барышня. Припасы наши на исходе. Нужно в деревню, на рынок. Денег, правда, у нас… – она виновато опустила глаза.

– …мало, – закончила за нее Анна. Она уже успела порыться в крошечном кошельке Анастасии. Там лежало несколько жалких монет. Наследство фон Хольтов оказалось богатым на недвижимость и призраков, но крайне бедным на ликвидность. Хорошо только, что, благодаря памяти девушки, в чьё тело она переселилась, Анна хотя бы примерно понимала ценность местных денег и стоимость основных товаров.

– И ещё дом обглядеть, – уверенно добавила Лилия. – Надо обойти все, понять, что рушится, а что еще постоит. А то как бы нам крыша на голову не рухнула.

– Осмотреть, – машинально поправила Анна, но тут же почувствовала укол совести. Лилия всё по делу говорит, а она её ещё и поправляет.

– Ну, мы небось не грамотные, нам учителей не оплачивали, – фыркнула та.

– Извини, я… не хотела тебя обидеть. Оно как-то само…

– Да ладно, – буркнула в ответ Лилия. – А дом всё ж надо… осмотреть.

Анна не могла с ней не согласиться. После скудного завтрака – по яблоку и краюшка хлеба на троих – они начали «разведку».

Это было душераздирающее и одновременно завораживающее зрелище. Они ходили по бесконечным анфиладам комнат. Где-то их ждали сокровища: в одной из гостиных Анна обнаружила великолепный, хоть и покрытый паутиной, рояль.

В библиотеке – стены, уставленные книгами в кожаных переплетах, от которых пахло мудростью и временем, но что печальнее всего, ещё и плесенью. Глаза Мишеля при виде книг сразу же загорелись. Он аккуратно доставал их, с благоговением проводя пальцами по корешкам, а затем ставя обратно.

– Это же «Записки брата Туссена»! Мама их нам читала, помнишь, Анастасия? А это… это «Собрание приключений бравого полковника Эствика»! Я так хотел почитать их в городе!

Анна улыбалась, глядя на новоявленного брата. В её Москве, оставшейся в прошлой жизни, у неё не было родных братьев или сестёр. Только двоюродные. Да и с теми она почти не общалась. Но совершенно точно была уверена, что в том мире редкий мальчишка говорил бы с таким восторгом о книгах.

Но чаще их встречало лишь запустение. Комната с провалившимся полом. Будуар, где отсыревшая штукатурка обрушилась, похоронив под собой изящный туалетный столик. Коридор, полностью захваченный плесенью, дышавший тяжелым, больным дыханием.

Анна, как архитектор, смотрела на все это не только с ужасом, но и с профессиональным азартом. Она достала из своего тощего саквояжа обрывок бумаги и кусок угля и принялась делать пометки, составляя примерный план работ.

– Вот тут, – показывала она Лиле, – нужно срочно укреплять балку. А здесь – просто высушить и проветрить, фундамент крепкий. А это… о, это вообще безнадежно. Заколотить и забыть.

Лилия смотрела на нее с растущим уважением и удивлением. Барышня, которая еще вчера падала в обморок и вряд ли смогла бы отличить ведро от чайника, сегодня рассуждала о несущих стенах и вентиляции.

Именно в такой момент, когда Анна, стоя на стуле, пыталась оценить состояние лепнины на потолке бального зала, они и услышали тот самый звук. Тот самый, одинокий и печальный. Негромкий плач.

Они замерли. Лилия перекрестилась. Мишель прижался к сестре.

– Оно опять… – прошептал он.

Плач доносился откуда-то сверху, тонкий, жалобный, почти детский. Анна почувствовала, как по спине бегут мурашки. Но сегодняшний светлый день и практические заботы придали ей храбрости. Может, они просто не заметили, как в поместье пробрался другой человек? Ребёнок? Детям свойственно залезать в жуткие развалины, а потом плакать, поранившись о стекло или арматуру.

– Это не «оно», – сказала девушка, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Это «кто-то». И, похоже, этому «кому-то» так же плохо и одиноко, как и нам.

Она слезла со стула и сделала несколько шагов навстречу звуку.

– Эй! – крикнула она в пустоту зала. Ее голос гулко отозвался под высокими потолками. – Мы не причиним тебе зла! Мы новые хозяева поместья!

Плач резко оборвался. Воцарилась абсолютная, давящая тишина. Казалось, весь дом затаил дыхание, прислушиваясь к ее словам. Даже пыль в солнечных лучах замерла.

И тогда произошло нечто странное. Из темного угла зала, из-за портьеры, которую, казалось, никто не трогал сто лет, медленно выкатился… шарик. Маленький, тряпичный, потертый, сшитый из лоскутков некогда яркой ткани. Он покатился по паркету и, описав небольшую дугу, остановился прямо у ног Мишеля.

Мальчик осторожно, словно это была хрупкая драгоценность, наклонился и поднял его.

– Он теплый, – удивленно прошептал он.

Анна и Лилия переглянулись. В глазах служанки уже не было чистого страха – появилось недоумение, смешанное с любопытством.

– Ну что ж, – выдохнула Анна, глядя на тряпичный шарик в руках брата. – Похоже, мы здесь не одни. И, кажется, нам намекают, что ссориться не стоит.

Она посмотрела на высокий потолок, на портреты суровых предков, на солнечный луч, выхватывающий из тьмы кружащие в воздухе пылинки.

Страх никуда не делся. Но к нему добавилась капля странной, почти нежной надежды. Возможно, это место было не только проклятым. Возможно, оно было еще и… одиноким. И так же, как они сами, нуждалось в помощи.

Глава 3. Ненадежные союзники и первые дары

Прошла неделя. Семь дней, которые превратили Анну из испуганной горожанки в подобие сурового прораба, способного отличить гнилую балку от просто промокшей и знающей, с какой стороны браться за метлу. Дни были заполнены до отказа. Они с Лилией, как одержимые, выносили хлам, скребли, мыли и заколачивали. Мишель, окрепший и повеселевший, стал их верным пажом: таскал тряпки, подавал инструменты и, что самое главное, наладил невербальный контакт с «другими» жильцами.

Тряпичный шарик оказался не последним знаком. То на подоконнике появлялась засушенная веточка полыни, аккуратно перевязанная травинкой. То в кухне, на самом видном месте, оказывалась красивая, отполированная временем речная галька. Однажды утром Анна нашла на столе в библиотеке старую, потрепанную книжку сказок, раскрытую на истории о спящей красавице в заколдованном замке. Она посчитала это добрым знаком.