Судьба бастарда - Панов Евгений Владимирович

Слова об отце пробудили во мне кое-какие воспоминания. Смутные и по-детски наивные. А папашка-то у меня ой какой непростой. Не кто-нибудь, а герцог Арвид дель Вайсберг, советник и правая рука нашего императора. Это я почерпнул из обрывков воспоминаний ушедшего за грань сознания мальчика.

– Мама, – это слово давалось мне всё лучше и естественнее, – а я… Я правда сын герцога?

– Да, Эрвин. Ты сын герцога, хотя и родился не в браке, – её голос был спокойным, но в глазах мелькнула тень горечи. – Но это неважно. Ты наш, и герцог признал тебя своим сыном. Твоя жизнь – это его кровь, его наследие. Ты такой же сильный и смелый, как и твой отец. И однажды, я уверена, ты докажешь всем, насколько ты ценен.

Как ни странно, но эти слова грели мне душу. Пришло понимание, что в этом новом мире, в этой новой жизни меня многое ждёт впереди. Но было ещё и чувство благодарности этой молодой женщине, которая по прихоти Мироздания стала мне матерью. Я всем своим сердцем чувствовал исходящую от неё любовь, теплоту, нежность и заботу.

В той своей, прошлой жизни, я рано лишился родителей. Меня воспитывала родная сестра отца, у которой помимо меня были ещё дочь с сыном. Ну и понятно, кому в семье доставались любовь и забота, а кому и затрещину могли выписать за малейшую провинность. Едва закончив школу, я попросту сбежал из дома и начал самостоятельную жизнь. Всего в своей жизни я добился сам, своим трудом и своим умом.

То, что я в этой новой жизни являюсь пусть и внебрачным, но всё же сыном второго человека в государстве, было очень даже хорошим стартом. Хуже было бы, окажись я в теле простолюдина. А значит, надо в полной мере воспользоваться предоставленными мне возможностями.

Прошло несколько дней. Я ел, кормила меня с ложечки моя новоиспечённая мама, пил горькое лекарство, от которого накатывала сонливость, и в перерывах между сном пытался хотя бы начать строить какие-либо планы на будущее. Получалось это откровенно плохо. То ли те самые микстуры затуманивали сознание, то ли просто детский организм плевать хотел на вселившееся в него взрослое сознание. Порой мне дико хотелось побегать, позапускать деревянные кораблики в пруду. В общем, обычные детские радости.

В один из таких дней, когда солнечный свет заливал комнату, я, сидя на кровати, вставать мне пока не разрешали, а вот так сидеть было уже можно, спросил:

– Мама, а где мы? Почему мы здесь?

Леди Адель, а именно так звали маму Эрвина, задумалась, обводя взглядом комнату, прежде чем ответить:

– Мы в имении Фалькор. Это одно из загородных имений твоего отца. Не самое большое и богатое, но, пожалуй, одно из самых спокойных и уютных.

Я вспомнил увиденное мной, когда бестелесным духом парил в небесах. Да, виды были очень даже красивыми, жаль, насладиться ими в полном объёме я не успел. А леди Адель продолжала:

– Имение красивое, – её глаза светились гордостью. – Оно построено на невысоком холме, и рядом раскинулся великолепный парк, в котором ты так любишь играть, и пруд, вода в котором кристально чистая настолько, что даже в самом глубоком месте можно рассмотреть даже самые мелкие камешки на дне.

– Я очень хочу погулять в парке и на берегу пруда, – с грустью произнёс я. И опять это была скорее реакция памяти мальчика, чем моя.

– Мы можем пойти вместе, но вначале я должна спросить разрешения у доктора. Ты ещё не совсем выздоровел и должен быть осторожным, – напомнила она.

– Я буду осторожен, обещаю! – Я почувствовал, как внутри разгорается желание исследовать новое место, узнать его. Да и лежать мне уже просто осточертело.

Доктор приехал через день. Видимо, своего в имении не держали и при необходимости приглашали из расположенного неподалёку городка. Осмотрев меня, поводив перед глазами молоточком, постучав им же по локтям и коленкам, доктор вынес вердикт, что пациент стремительно идёт на поправку и что не долгие и неспешные прогулки никакого вреда кроме пользы мне не принесут. Ура! Да здравствует молодой организм, на котором всё заживает столь быстро! А может, и моё вселение сюда тоже сыграло свою роль.

Когда мы вышли из комнаты и пошли по коридорам во двор, я был поражён масштабом имения и, в частности, главного жилого здания. Со стороны мне оно не показалось таким большим. Я с интересом смотрел на жизнь вокруг. Слуги, охранники, конюхи, повара, судя по всему, крестьяне из окрестных деревень, привезшие продукты, дрова или сено, все вызывали неподдельное любопытство.

– Как много народа, – произнёс я, глядя с крыльца на суету во дворе.

– Имение достаточно большое и эти люди заботятся о нём и о нас, – леди Адель положила ладонь мне на плечо. – И все эти люди готовы прийти тебе на помощь, если потребуется.

– Боюсь, не все рады такому положению дел, – чуть слышно произнёс я, но женщина услышала.

– Нет, Эрвин. Они все любят тебя. И ты – важная часть семьи герцога. Как бы там ни было, но ты кровь от крови, плоть от плоти – его сын.

Мы вышли на улицу, и я ощутил, как тёплый ветер треплет волосы. Парк распахнулся перед нами, как мир, полный чудес. Он был зелёным и ярким, с цветами всех возможных оттенков, деревьями, раскидывающими свои ветви в небо, и маленькими аллеями, уводящими вглубь природы.

– Вау, – прошептал я, когда мы вошли в парк. Я чувствовал, как моё сердце наполняется радостью, и я знал, что это место – моё новое королевство.

– Здесь много удивительных мест, – сказала леди Адель, улыбаясь. – Например, вот эта яблоня. Ты всегда любил сидеть под ней.

Я подошёл к дереву, мои руки нежно касались коры, а потом я опустился на землю и взглянул вверх. Листья шевелились на ветру, создавая завораживающую симфонию. Мне казалось, что это дерево дышит, живое и полное истории.

– Как же здесь красиво и удивительно, – в восторге произнёс я.

– Да, ты прав. Жизнь вообще удивительная штука. Взять хотя бы вот эту яблоню. Яблоки начинаются с маленьких цветочков, а потом постепенно становятся большими и сладкими, приносящими людям радость и пользу. Как ты.

Вернувшись в имение после непродолжительной прогулки, в коридоре мы повстречали слугу по имени Алан, который служил в замке многие годы и стал для Эрвина не просто слугой, а настоящим другом. Высокий и крепкий, с мужественным лицом и светлыми волосами, Алан выглядел как защитник, всегда готовый встать на защиту своего юного хозяина.

– Как ты себя чувствуешь, юный Эрвин? – спросил он, наклонившись и заглядывая в мои глаза.

– Лучше, – ответил я, искренне улыбаясь. – Мы только что были в парке!

– Замечательно! Я бы с удовольствием прогулялся с вами, если бы не мои обязанности, – сказал Алан, кивнув с лёгкой грустью.

А у меня перед глазами встал эпизод, виденный Эрвином, где этот самый Алан, с лёгкостью раскидывал, словно пушинки, здоровенных мужиков в шуточном поединке. Его движения были легки и стремительны и порой казалось, что он буквально растворяется в воздухе, чтобы в следующее мгновение появиться за спиной у своего очередного соперника.

– Я хочу научиться драться, как ты! – сказал я с энтузиазмом.

Алан засмеялся, его смех был громким и приятным:

– Это потребует много времени, но я с радостью научу тебя всему, что знаю и умею, когда ты поправишься. Для начала давай сосредоточимся на твоём выздоровлении, юный Эрвин.

С каждым днём я всё больше впитывал новую жизнь, старался узнать своих новых друзей и окружающих, и, хотя порой приходилось сталкиваться с предвзятостью, понимал, что постепенно становлюсь сильнее. В первую очередь благодаря любви и поддержке матери, которая всегда оставалась рядом, ободряя и вдохновляя меня.

– Ты – мой свет, Эрвин, – сказала она однажды, когда мы сидели в комнате, и я перебирал цветные камешки, которые она принесла. – Ты – наша надежда, и я верю, что однажды ты покажешь всем, на что способен.

Я посмотрел на неё с благодарностью. Я чувствовал, что её слова придают мне сил, и появляется смысл моей новой жизни.