НОВАЯ ЖИЗНЬ или обычный японский школьник (СИ) - Хонихоев Виталий
Потому мой первый удар это не джеб, который я обожаю. И не удар так называемым «бэкфистом», внешней стороной кулака. Это скорее удар рука-плеть, в полной его итерации рука идет так — сперва плечо, потом локоть, потом кисть и только потом доворачивается кулак. Но сокращенный удар — это то, что показывал Брюс Ли, например в «Острове Дракона», когда наносил стремительный удар Охаре, бойцу со шрамом. Это был именно удар рука-плеть, когда за счет расслабленности кисти и предплечья наносится хлесткий удар наотмашь, а движение «плечо-локоть-кисть» происходит как бы волной по телу, накапливая и отдавая энергию в сжатом кулаке. Я не умею так бить левой рукой, моя левая научена джебу. Но правой рукой я могу нанести такой удар, потому что перед тем как пойти в бокс — я отрабатывал именно такой удар. Правой рукой, чуть наклонясь вперед, чтобы незаметно сократить дистанцию, мгновенный, хлесткий удар!
— Ох! — Акихиро отшатывается назад, мой кулак вспыхивает болью, но я едва замечаю ее. Попал? Нет, Акихиро опускает руку, удар пришелся в жесткий блок, в предплечье. Недостаток этого удара в том, что джеб бы здесь прошел, джеб это как выпад в фехтовании — прямой удар, его не заблокировать просто подставив руку, у нас нет перчаток для этого. Джеб бы прошел, а рука-плеть — в конечной траектории она движется словно серп — наотмашь и это движение может быть легко прервано простой подставкой предплечья. Если держать его достаточно высоко.
Мы стоим, изучая друг друга. Теперь мы знаем достаточно. Я знаю, что он силен и быстр, что он достаточно техничен и готов применять нестандартные для каратэ атаки. Несмотря на то, что он — коричневый пояс и участник соревнований, видно, что он практикует что-то еще. Что-то для уличных боев, без перчаток и лишних правил. Он в свою очередь уже понял, что я тоже техничен и нестандартен. Моя скорость и сила явно хуже чем у него. Если рефлексы частично восстановлены, то сила и скорость нарабатываются годами, для исполнения техник нужны сильные мышцы и крепкие связки, нужны нейронные связи, нужна нервная система привычная к таким импульсам. Этого у меня нет. Будет… когда-нибудь. Сейчас я подобен тренированному бойцу, которого завернули в одеяло — тяжело, медленно и быстро устаешь.
Акихиро поднимает руки и снова скользит вперед, на этот раз он сосредоточен. Я сжимаю зубы. У меня нет козырей. Если бы у меня было прежнее тело, прежние рефлексы полностью могли бы реализоваться, если бы… но у меня этого нет. Есть только один, последний довод, к которому я и готовился все это время. Адреналин бурлит в моей крови, дыхание учащается, тело дрожит от нетерпения. Такие как я не могут сидеть в засаде, хладнокровно подстерегать за углом, такие как я грызут щит перед атакой, мажут лицо кровью и орут боевые кличи сорванным хриплым голосом.
— Ааарргх! — кричу я и бросаюсь в атаку, срывая схему боя в голове у Акихиро, удар, удар, удар. Джеб, хук, маваши гери, рукой, ногой, локтем, что-то прилетает мне в ответ, но я не чувствую боли, я не вижу ясно, у меня отключается критическое мышление и все когнитивные способности, на эти несколько секунд я становлюсь зверем. Берсерк — так называют эту способность. В первый раз она включилась у меня в армии, когда я, интеллигентный ботаник — выкинул в окно учебного корпуса одного и забил обломками табуретки другого, остальные успели убежать. Сослуживец оттащил меня от оставшегося, которому я пытался проткнуть грудную клетку ножкой от табуретки. Немного знают что такое быть берсеркером, входить в это состояние… это как будто у тебя снимают все тормоза, открывают все клапаны, включают все лампы и ты вдруг становишься непобедимым. Тебя в этот момент можно убить, но нельзя остановить. Можно вырубить. Выключить. Но остановить — нет. Ты не чувствуешь боли, не чувствуешь усталости, не чувствуешь слабости. И еще — тебе весело. Мне — весело. Я превращаюсь в веселого зверя, с которого сорвали намордник и сказали «фас». В этот момент все становится ярким и каким-то нереальным, смазанным и прекрасным одновременно. Веселому мне охота оторвать у кого-то руку и забить его ею же до смерти, вывернуть его кишками наружу и обмотать себе ими голову, сожрать его печень, прыгать на его голове, пока она не превратиться в крошево из костей и мозгов, вонзить большие пальцы рук в глазницы и потянуть их в разные стороны, разрывая череп… оторвать голову и трахнуть в дырку от шеи… в общем — весело провести время.
Впрочем, все на свете кончается. И веселье тоже. Я открываю глаза и смотрю в серое небо. Должен был бы пойти дождь, но уже поздняя осень. Наверное должен пойти снег, но его нет. Я опускаю взгляд вниз. Я сижу на груди у Акихиро. Он без сознания и его голова больше похожа на пиньяту, которая была набита не шоколадными конфетами и леденцами, а кровью. Пиньяту кто-то изувечил битой до неузнаваемости. Смотрю по сторонам. На спортивной площадке лежат еще тела. Кто-то в довольно неестественной позе. Я слишком устал, чтобы этому удивляться. Даже мое старое тело после таких вот приступов страдало слабостью, а уж тело Кенты и подавно. Я сейчас и пальцем пошевелить не могу. Слишком устал даже чтобы наклониться набок и свалиться с груди Акихиро, а его надо повернуть набок, у него вся моська в кровь разбита, он без сознания, еще кровью захлебнется. В поле моего зрения попадает угрюмая физиономия Дзинтаро. Он стоит на ногах. Прямо надо мной. Что же, думаю я, на всех меня все же не хватило. Мир вокруг темнеет и исчезает.
— Смотри, он очнулся! — слышу я сквозь сон. Мои веки ужасно тяжелые и не вовсе не хочется их открывать, но я прикладываю усилия, чтобы раздвинуть темноту вокруг. Я вижу какие-то неясные пятна света, что-то прохладное касается моего лба. Постепенно зрение возвращается, фокусируется, наводится резкость на окружающее, и я вижу обеспокоенное лицо мамы надо мной.
— Ты в порядке? — спрашивает она меня, трогая мой лоб: — как ты себя чувствуешь?
На такой вопрос, заданный твоей мамой есть только один ответ «конечно в порядке», даже если твои оторванные руки и ноги валяются рядом. Врать нехорошо, но и сказать маме что прямо сейчас у меня такая слабость, что едва глаза открыть могу, а внутри такой тремор, что охота лечь и сдохнуть — тем более что полдела уже сделано, я лежу, осталось только закрыть глаза и помереть.
— Все в порядке — говорю я и чувствую, как у меня пересохло горло. Мама тут же протягивает руку, достает откуда-то стакан морса с трубочкой и заботливо поит меня, словно маленького птенца. Протестовать сил нет, тем более что я узнаю кое-какие симптомы — у меня гипогликемия, в моей крови почти нет глюкозы. И сладкий морс в такой ситуации — то, что доктор прописал. Кажется, что каждая клетка моего тела рванула даже не в желудок, а прямо в гортань и там — расхватала драгоценную глюкозу, каждую ее частичку. Морс не такой сладкий как бы мне хотелось, но даже так — я буквально чувствую как в меня вливается сила и энергия — нет, не так, чтобы хотелось вскочить и побежать стометровку, но хотя бы существовать без желания смежить веки и забыться. Мне становится лучше. Все еще слабость, тело ломит, но становится лучше.
— Как ты? — повторяет вопрос мама. За ее спиной вижу беспокойную моську Хинаты — я ее такой серьезной никогда не видел. Улыбаюсь, пытаясь развеять тяжелую атмосферу.
— Намного лучше, спасибо, ма… — говорю я и сажусь в кровати. Да, я лежу на своей кровати, в своей комнате, значит как-то я добрался до дома. Надо полагать на автопилоте. Сложная штука это подсознание все-таки.
— Ты нас напугал! — говорит Хината: — как ты так мог!
— Погоди — прерывает ее мама: — дай-ка я тебя осмотрю еще раз — она прикладывает руку ко лбу и заглядывает мне в глаза: — скажи мне, этот мальчик, что тебя притащил к нам домой, как его — Дзинта-кун — это он тебя побил?
— Нет. — отвечаю я чистую правду: — никто меня не бил. Я просто жутко устал. — что тоже правда. Жутко устал я колотить других парней, но это уже несущественные детали, знать о которых маме не обязательно. Я не раз замечал, что после приступа ярости (или как говорят на серверах Орды — bloodlust’а) — на теле практически не остается синяков или травм. Так, побаливает что-то внутри, словно нутро надорвал, а травм нет. Хотя в такие моменты меньше всего думаешь о собственной сохранности и даже наоборот — готов сам себе руку отгрызть, лишь бы противника достать… но поди ж ты. Вот сколько у меня было таких случаев — потом разве что шишка на лбу, да такая тоскливая нутрянная боль. Тянучая, но не острая.
Похожие книги на "НОВАЯ ЖИЗНЬ или обычный японский школьник (СИ)", Хонихоев Виталий
Хонихоев Виталий читать все книги автора по порядку
Хонихоев Виталий - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.