Наши бабки на графских грядках (СИ) - Северная Елена

Девушка шевельнула рукой, и между ней и нами появился полупрозрачный экран, на котором начало транслироваться – со звуком! – всё происходившее.

Сначала я обрадовалась: теперь-то никто не сможет выставить меня зачинщиком этой безобразной разборки. А потом насторожилась: это что же получается, Гейла может любой отрезок времени прокрутить и выставить на обозрение? А когда я в ванной, пардон, голяком?! Да ну на фиг! Пусть забирает своё колечко!

Пока я предавалась внутренним метаниям, Дарк с Тамиром просмотрели увлекательный фильмец. В конце даже расхохотались. Это когда девицы лишились своих волос и стали сверкать лысинами. Вот коз…Кхм…Девицы, конечно, гадины и дуры, но не веселиться же так над ними! Женская солидарность немного поворчала, затем успокоилась. Не будь кольца, эти двое ржали бы уже над моей голой черепушкой. Нет уж, пусть над «нежными сливками» дамского общества, чем надо мной.

– Я вот одного не пойму, – отсмеявшись, Дарк повернулся ко мне. – Кольцо работает, как щит. Но как ты умудрилась лишить их волос?

– Не знаю, – на всякий случай я встала с дивана и пересела в кресло.

Граф задумчиво потирал подбородок, раз за разом прокручивая те кадры, где девицы лысеют. «Да чтоб вы сами лысыми стали! И полгода сверкали макушками!» – звучал мой голос, Тамир давал отмашку Гейле и действо продолжалось по кругу.

– Гейла? – требовательно вопросил король.

– Она сама. Я тут не при чём, – равнодушно ответила призрачная воительница.

– Вот и я о том, – пробормотал граф. – Надо подумать.

– Ладно, – Дарк хлопнул себя по коленкам. – Пошли, навестим «пострадавших» и подумаем. Надеюсь, у тебя остался тот коньячок, который мы пили на… – тут он торопливо глянул в мою сторону и повертел кистью руки. – Ну, ты понял?

Логенберг устало поднялся с дивана, не отрывая глаз от призрачного экрана.

– Понял, понял. Пошли уж, Величество.

– Пошли, Сиятельство, – подмигнул король … мне. А воительнице бросил: – Охранять! – и ткнул в меня пальцем.

А потом они сразу ушли.

Экран исчез. Воительница тоже. Я осталась одна с тысячей вопросов. Кто эта девица в латах? Куда она исчезла? Зачем меня охранять? И, вообще, как мне теперь мыться? В сорочке, что ли?

Решила не искушать судьбу, поэтому вытащила из шкафа самую простую сорочку, облачилась в неё и полезла в ванную. Мда. Неудобно. Мылась и злилась. Потом психанула, стянула сорочку, усиленно затыкая при этом внутренний голос, который что-то вопил о моей, якобы, стыдливости. Точнее, что я её или потеряла где-то в кущерях на графских грядках, или её у меня отродясь не было.

Выползла из ванны отмытая до скрипа и довольная до нельзя. Растёрлась пушистым банным полотенцем, накинула халат и направилась в гостиную. Пашка должен был принести чего-нибудь перекусить. Организм настойчиво требовал пополнения калорий после вечернего шоу. А мне ещё утром тарантутов кормить энергией, то есть песни голосить. Интересно, а Дарк примет участие? Обещал ведь…

А в гостиной ждал сюрприз. Он, – сюрприз, – сидел на диване и разгневанно-обеспокоенно пыхтел. Бабули, дружно сложив руки на груди, так же с дружной суровостью промолвили:

– Доброй ночи, внуча!

– Эм… Доброй ночи. А вы чего не спите?

– Да как тут уснёшь? –баба Таня с пафосом заломила руки в ночных перчатках. Ага. Она всегда мажет руки всякими полезными, по её мнению, маслами и одевает хлопчатобумажные перчатки. – Весь замок на ушах стоит. Девицы срочно пакуют чемоданы. Бедные наши горничные с ног валятся. Игоран на мои вопросы только глаза закатывает. Объяснишь?

Под подозрительно спокойным взглядом бабули стало холодно. Я передёрнулась. И что рассказать? Помощь неожиданно пришла от бабы Нюси. Она, хохотнув и сложив руки на животе, поучительно изрекла:

– Треба иметь своих людей серед обслуги. Мий Василёк всэ развидав и доложив обстановку: невесты у соплях, мамуси ихние у слезах, папуси мало не лопаются вид злости. А скажи-ка мне, унуча, як вони такими причесонами обзавелися?

– Какими? – встрепенулась баба Таня.

– А ниякими! – веселилась баба Нюся. – Немае у их причёсков, потому, как немае волосьев!

На второй раунд разборок у меня просто не осталось сил. Положение спас Пашка. Он, стуча костяными пятками, прошёл в гостиную с целым подносом еды и принялся сервировать стол. К которому я тут же пристроилась. Только сейчас поняла, как сильно проголодалась, словно неделю не ела.

Баба Таня, скептически оглядела принесённое изобилие, хмыкнула и попробовала воззвать к моей девичьей заботе о фигуре:

– Дарина, уже ночь!

– И? – отозвалась я, примериваясь к жареной перепёлке.

– Дарина! – зашипела она с угрозой. – Достаточно стакана молока! На ночь есть вредно в принципе! – в голосе бабули прозвучало укоризненное напоминание о режиме питания.

А я хочу есть! Нет, не так. Хочу ЖРАТЬ! Если сейчас не кину чего-нибудь в желудок, то желудок кинет в меня своей кислотой. Поэтому:

– Нет у меня такого принципа! – возвестила я и с наслаждением вонзила зубы в аппетитную хрустящую корочку. Боже, какой кайф!

– Кушай, унуча, кушай, – это баба Нюся решила вступиться за оголодавшего ребёнка. – Як казала моя свекруха, – мудра була женщина, хоч и стерва, огоньку ей на том свете нехай черти пиддадут, – ешь, поки рот свеж! А як завяне, так никто в него не загляне!

Баба Таня нахмурилась:

– То-то я помню на вашей семейной фотографии свекровь еле поместилась!

– Ну-у-у, це коли було? Коли у ней рот полон зубов був. А потом, як стал схож на делянку писля рабочей смены лесорубов, так вона за швабру могла сховатися.

– При чём тут лесорубы?

– Ну як? Писля них вид деревьев одни пеньки остаютися, точности, як в роте у моей свекрухи с небольшим уточнением – там два пенька осталось: один снизу, другой сверху. Так шо жевати нечем, а на кашке особливо не попитаешься. Так шо кушай унуча, а мы пойшли. Подывылися на тебе – жива, здорова, раз аппетит такой, – и слава богу. Пойшли, Коляновна, спати. Завтра утром вставати рано – картоплю треба пидгорнути.

Нет, что ни говорите, а бабули у меня классные. Убеждаюсь в этом всё больше и больше. И с утолённым голодом спать тоже классно, так что проспала я без задних ног до самого утра.

Пробуждение было приятным. Ну, а как иначе, если просыпаешься в своей постели, ничего не болит, не чешется и выспалась? Сладко потянувшись, я распахнула глаза и улыбнулась: хорошо-то как! Только… Блин. Трудовую повинность никто не отменял. А значит – ждёт меня дорога ближняя на грядки графские. Баба Нюся уже, наверное, включила свой движок внутреннего культиватора и пашет. И мне пора.

Утренние сборы прошли быстро, по-студенчески. Литропус встретил весёлым шелестом, а тарантуты – дружным голодным завыванием. Проходя по аллейке парка, я видела, как к центральному входу подъезжают кареты и слуги грузят сундуки. Горе-невесты в плащах с накинутыми капюшонами торопливо грузились следом. Стоит ли говорить, что настроение у меня поднялось? Поэтому я с удовольствием исполнила «Куда уехал цирк» и «Калинку». На последнем куплете «Калинки» мы с пауками даже сплясали в народном стиле. А потом… Потом я вооружилась тяпкой и принялась воевать с сорняками. Где-то через час, на подмогу пришла баба Нюся. Работа пошла веселее. Ещё бы! В две тяпки, да под бабулины частушки! Даже тарантуты присоединились. Они своими когтистыми лапами очень даже качественно рыхлили почву.

Сообщение Игорана о том, что «гостью срочно изволит видеть Его Сиятельство», застало меня в самом конце грядок. Мы как раз заканчивали окучивать литропус. Правда, не знаю, для чего. Но бабуля после очередной инспекции авторитетно заявила:

– Треба чуток припушить. Больно он на картоплю схож.

Хотела загнать туда своих скелетиков, да тарантуты не пустили.

– Хозяка, – возмущённо встопорщила усы Мурка, – ты что? Они же тёмнои магиеи наполнены! Все посадки уничтожат! Всё до последнего кустика!

Вот и пришлось мне под чутким руководством бабули орудовать тяпкой. Оставалось ещё с десяток кустиков, и я застыла перед дилеммой: бежать сейчас или всё-таки закончить работу?