Горькое дыхание джунглей (СИ) - "Ортензия"

— Дженни, — я тронул её за плечо, — с тобой всё в порядке? Ты не на экзамене.

— Может быть, просто выдернуть? — подала реплику Элен.

— А вот этого делать нельзя, — я показал стрелу, которую держал в руках, — наконечник останется внутри и вряд ли умений Дженни хватит, чтобы вытащить его аккуратно.

— Она так страшно стонет, может, ты ей хоть обезболивающее вколешь? — спросила Элен после того, как раненая особо громко и жалобно заскулила.

— Не знаю, — ответила Дженни, — она наверняка много крови потеряла. Сердце может встать.

— Дженни, — проговорил я более громко, — чтобы ты не сделала, никто тебя в её смерти не обвинит. Ежу понятно, что девочка умирает. Если оставить как есть, её похоронят, а потому делай, что можешь, и пусть её душа надеется на чудо.

— Ага — поддакнула Элен, — и, по-моему, это нужно делать быстрее. На нас смотрят все и, мне кажется, с каким-то кощунством.

Я оглянулся по сторонам. Нет, с кощунством на нас точно никто не глядел, скорее со страхом, удивлением. Что-то непонятное присутствовало в их взглядах, но только не кощунство.

Даже пленные замерли, с волнением, глядя на Дженни. Она уже пришла в себя, и сейчас в её движениях сквозила уверенность. Во всяком случае смело ломала ампулы одним резким движением, после чего набирала содержимое в шприц. Сразу из трёх.

Хотел обратить на это внимание, учитывая, что ещё минуту назад Дженни заявила: такой делать укол опасно; но промолчал. Ну а куда мне со своей рожей да в калашный ряд. Лучше по сторонам внимательно посматривать, вон как все возбудились, глядя на происходящее. Глаза вылупили, рты по открывали, как бы не решили, будто Дженни, из раненой душу пытается похитить. Может, для них это страшный грех.

Громкий стон заставил оглянуться. Неудивительно, наш доктор держала окровавленную стрелу в руках. И как она её вытащила? Или неглубоко вошла? Однако вот почему врачей называют коновалами. Насколько помню из прошлой жизни, лекарь с лошадьми обходился гораздо нежнее.

Послышался гомон со всех сторон, лишь бы не кинулись толпой исправлять ситуацию. Ния остановилась рядом и тихо спросила на английском, видимо, боясь, что мой ответ на языке батутси шокирует племя:

— Что делает Дженни?

— Что вы делаете, если кто-то получил рану? — ответил я вопросом на вопрос.

— Прикладываем цветок, — тут же проговорила Ния.

— А если рана большая?

— Много цветков.

Ясно, всё лечение от прикосновения волшебного цветочка. Может быть, аленький, кто его знает.

— Вот и Дженни прикладывает цветок, свой цветок, который должен вылечить девушку.

— Дженни её вылечит? — Ния едва подпрыгнула на месте, взволнованно глядя на меня?

— Не знаю, — я пожал плечами, — но очень старается.

— Но это невозможно, она почти мертва.

— Почти — не значит мертва.

Ния около минуты смотрела на меня, потом обернулась к своему племени и дрожащим голосом на своём языке объявила:

— Принц Алекс сказал, что Дэйо не умрёт.

Гомон усилился.

— Дэйо? — переспросил я.

— Да, Дэйо, дочь великого вождя.

Я не узнал, лицо залито кровью, а тела молодых девочек особенно и не отличались друг от друга. Но теперь понятно возникшее волнение. Вот только рановато делать такие заявления, а ну как не выкарабкается? Она ведь часов 20 пролежала в яме. И что тогда? А тогда мои слова можно будет при случае поставить под сомнение. Не самый лучший вариант.

— Ния, скажи своим, пусть воды принесут в чём-нибудь, лицо отмыть.

Девушка кивнула и молча отошла. А я снова внимательно осмотрел обстановку. Пленные таскали тела, недалеко от них пять девушек что-то раскладывали на земле. Двенадцать аборигенок во главе с Идоуу брели по побережью в нашу сторону, стало быть, посчитали трупы врагов. Все остальные, оставшиеся в живых, собрались в общую кучу. Сотни три, не больше и это из двух тысяч?

— Принц Алекс, — рядом снова раздался голос Нии, — дети хотят кушать, все хотят кушать. Что делать?

Понятное дело, около суток дружно голодали, я сам после вчерашней тушёной капусты чувствовал, как в животе свербит. Но не это удивляло. Ни скорби, ни слёз по погибшим. Все думы про желудок. Нереально жестоко. Однако нужно думать о живых. Вопрос, а что готовили на кострах наши пленные?

— Они всё съели, там ничего нет, уже смотрели, — ответила Ния, после того как я задал этот вопрос.

Но вот интересно, ведь не собирались мезабы сидеть голодными. И чем можно накормить такую прорву народа? И главное, на чём приготовить?

— Ния, а в домах кушать есть? Может быть, отправить кого-нибудь? Вон сколько плотиков ваших плавает.

— Рыба должна быть, вчера ловили.

— Ну так отправляй.

— Тут нет дров, чтобы разжечь огонь.

— А ты прикажи этим, — я мотнул головой в сторону пленных, — пусть принесут, если кушать хотят.

— Хорошо, принц Алекс, я так и сделаю.

Снова пошла бурная деятельность. Около 40 девушек забрались на плоты и, резво размахивая палками, поплыли прочь от берега. А два десятка из племени мезабы потопали в сторону леса.

— Не убегут? — спросил я, когда Ния снова подошла ко мне.

— Нет. Я сказала, что ты убьёшь столько людей, сколько убегут.

Ну вот, обрастаю потихоньку злодейством. Хорошенькое дело.

— Принц Алекс, вернулась Идоуу, они принесли камушки.

Это я сам увидел и подошёл ближе, глянув, как девушки раскладывают на земле свою ношу. Лица довольные, но во взгляде какая-то хитринка. Быстро же они отошли и от нападения, и от смерти своих подруг. В XXI веке случись нечто подобное, каждой отдельный психолог бы понадобился. Хотя о чём это я? Дженни изначально проблевалась, а теперь глядит, как и положено африканке. Элен вообще не дрогнула.

Три кучки. Почему три? Мёртвые, раненые и кто-то между ними?

Я присел на корточки и быстро пересчитал, слушая пояснение Идоуу.

В первой кучке 68 камней, это те, что не подавали признаков жизни вообще. Жмурики, короче. Во второй кучке всего лишь четырнадцать, но моя несостоявшаяся женщина объяснила её происхождение. Эти мезабы, особенно зверствовали по отношению к девушкам и теперь получили кешбэк. Воткнули добрые девочки плохим парням по палочке в глаз. То есть жмуриков стало 82. И в третьей, самой большой кучке те, кто стонет и повизгивает от боли. 96 человек. Но, что самое удивительное, только три жмурика — не мезабы. Совесть, которая меня начала было пилить, внезапно заткнулась. Мезабы — общий враг и то, что я их проредил, здесь я молодец.

Оглянулся на Дженни и, увидев, что она, оставив Дэйо на попечении трёх девушек под командованием Элен, идёт в мою сторону, нахмурился. Что-то слишком быстро.

— Что скажет наш милый эскулап? — спросил я, добавив в голос немного иронии, чтобы отвлечь девушку от неприятных мыслей.

— Иди к чёрту. Больше часа под таким напряжением, у меня руки трясутся. Но, повезло. У неё нет повреждений крупных вен и артерий. Рану почистила, надеюсь хорошо, зашила, смазала мазью и заклеила. Вколола обезболивающее со снотворным эффектом. Думала изначально, что она много крови потеряла, но скорей всего нет. Во-первых, стрела проникла не очень глубоко и, вероятно, закупорила рану. Девчонки отмыли ей лицо, ни одной ссадины не обнаружила, так что наверняка кровь чужая. Теперь только ждать. На самом деле рана неопасная, для XXI века.

Уже час прошёл, как-то быстро и незаметно.

— А что там насчёт других жизненно важных органов?

— Не знаю, но наверняка всё в порядке. Иначе уже давно забыла бы, как дышать. Стрела, как мне кажется, по мягким тканям прошла. Или мне её на УЗИ отправить?

— Да ладно, как говорили в фильмах XXI века, организм молодой, должна выкарабкаться.

— Примерно это и хотела сказать, — устало улыбнулась Дженни и указала на удаляющиеся плотики, — куда ты их отправил? Надеюсь найти чего-нибудь? Пожевать хочется.

И эта туда же. А может, у них от вида смерти аппетит прорезается?

— Именно, у тебя тоже бурчит в животе?