Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон! (СИ) - Солейн Анна

— Вы просили зайти, генерал Реннер?

На пороге появился Альберт Эскин. Который слишком долго где-то шлялся.

— Где тебя носило?

— Прошу прощения. В следующий раз буду бежать на зов вашей светлости со всех ног, а не в полсилы, как сейчас.

На его лице, пока он нес эту околесицу, не дрогнул ни один мускул. Альберт был высоким, щеголеватым — многие на полном серьезе считали, что один из его домов в столице целиком отведен под то, чтобы хранить невообразимо огромную коллекцию костюмов. Я, разумеется, знал, что это все вранье.

Таких домов было два.

— Садись, — кивнул я на стул. — Какие новости?

Альберт вот уже несколько лет был моим помощником — по официальной версии, разбирался со счетами, но на самом деле у него была фантастическая способность знать все и обо всех. За это я его и ценил.

— Никаких, ваша светлость, — ответил он, усаживаясь на стуле и разглаживая невидимые складки на бархатных, прости господи, брюках. — Тихо, как в могиле.

— Это-то и настораживает, — заметил я.

Не дослужился бы я в таком юном по меркам дракона — всего-то пятьдесят лет, — возрасте до генерала, если бы верил, что при дворе и в стране в целом может быть тихо.

— Настораживает, ваша светлость, — покорно кивнул Альберт. — Говорят…

— Что?

Подавшись вперед, я сжал под столом кулаки, почувствовал, как в груди все полыхнуло, и поспешил окоротить дракона внутри — иначе, если бы я прямо здесь обратился, от особняка остались одни камни.

Да и Альберта будет жаль, я ему премию обещал все-таки, а не нелепую смерть от задницы дракона, который его раздавит во время обращения.

С самоконтролем в последние дни, мягко говоря, возникали проблемы. Я потер запястье, на котором красовалась метка истинности. Оно болело, как будто руку пробили ножом.

— Разное, ваша светлость, — не моргнув глазом, заявил Альберт. — Вам бы отсидеться где-то подальше от столицы.

— Еще не хватало.

— Тогда я подготовлю список из ста лиц, которым вы мешаете. Звездочкой помечу тех, кто способен пойти на убийство, чтобы вас отодвинуть от его величества, двумя звездочками, — тех, кому это будет даже в радость.

Сказав это и пригладив светлые с ранней проседью волосы, Альберт замолчал и принялся деловито смотреть в окно.

Я хмыкнул.

За что я всегда уважал Альберта — так это за то, что у него начисто отсутствовал пиетет перед драконами и, судя по всему, чувство страха отсутствовало тоже. Кто-то другой бы так со мной заговорил — тут же пожалел об этом. Но Альберта я ценил еще и за честность, которая в сочетании с острым умом и умением вовремя прикинуться идиотом, делала его крайне полезным человеком.

— Я позвал тебя для другого, — отрезал я и коротко изложил произошедшее за последние несколько дней.

Глаза вечно невозмутимого Альберта по мере моего рассказа становились все больше.

— То есть, — подытожил он, — вы чувствуете истинную — но не чувствуете истинную? Я правильно вас понял?

Потерев запястье, я рыкнул:

— Кристально.

И это сводило меня с ума. Инстинкты буквально бунтовали, дракон внутри бесновался, как утративший разум зверь, чего с ним до сих пор ни разу не случалось, но — дорогу к истинной найти не мог.

А меня-человека отдельно сводило с ума то, что я чувствовал себя редкостным идиотом, которого водят за нос.

— И началось все после развода и того, как моя бывшая благоверная таинственным образом испарилась.

Альберт кивнул, задумчиво, уже без насмешки, глядя в окно.

— Вы не думали, что таким образом хотели повлиять на вас? Ее не могли похитить?

— Альберт, ты не хуже меня знаешь, что исчезновение Ивари — не то, что может как-то на меня повлиять. Наши отношения — не секрет ни для кого, если тот обладает хотя бы зачатками здравого смысла. Разве что столичные сплетницы могли верить в “такую красивую пару”.

Альберт задумчиво кивнул.

— Кучер, который должен был отвезти Ивари в монастырь, пропал. В транспортной службе сказали, что он не имеет к ним отношения. Понимаешь, что это значит?

— Что вам стоит затаиться, ваша светлость. Дела уже принимают скверный оборот.

— Обойдутся. Дальше. Со мной творится что-то странное. И это настораживает больше всего.

— Может, вам отдохнуть? Подальше от столицы где-то. Месяц-два, может, дольше, — продолжил гнуть свою линию Альберт.

Из груди вырвалось натуральное рычание. Альберт не был драконом — и не понимал, что такое истинность. Что такое чувствовать ее, ту самую, свою, — и не иметь возможности быть рядом. Это все равно что… все равно, что…

Нет.

Для такого просто не было сравнений.

Я снова уставился на бумаги. Буквы расплывались перед глазами, как будто воздух плыл от жара.

— Это драконья магия, — вслух принялся размышлять я. — Больше ничто на меня бы не смогло так подействовать.

— Думаете, ваша бывшая жена смогла найти дракона, который поделился бы с ней магией? — поднял брови Альберт. — И использовала это против вас?

Я покачал головой. Драконья магия, разлитая по бутылочкам или заключенная в артефакты, давно не была чем-то необычным. Стоила, конечно, баснословных денег, зато с ее помощью можно было лечить что угодно, чинить разбитые в пух и прах вещи и это еще далеко не все. Это ведь сила, отделенная от донора, — дракона. В умелых руках она способна на многое.

Но Ивари…

— Нет. Здесь что-то другое. Даже если Ивари в этом замешана — это сейчас не так уж важно, — пересилив себя, сказал я. — Хватает более серьезных дел. Расспроси своих людей при дворе. Вдруг они что-то знают.

— Сделаю, — ваша светлость.

Альберт встал и коротко наклонил голову.

Он уже собирался выходить, когда я его остановил.

— Хотя нет. Прежде, чем ты этим займешься… сделай-ка еще кое-что.

— Я весь внимание, ваша светлость, — снова наигранно-серьезно произнес Альберт, скорчив на лице самое подобострастное выражение.

— Съезди в Брайтмур. — Я встал, подошел к шкафу и вытащил одну из папок, чтобы удостовериться в своей правоте. Не то чтобы я в ней сомневался, но мне нужна была передышка. — Там расположен приют для неблагих детей.

Альберт поморщился.

— В эту дыру? Побойся бога, тебе некого больше туда отправить?

О, и куда только делась “моя светлость”?

— Есть кого. Но я хочу отправить тебя.

Альберта передернуло.

— Ненавижу провинцию, — с искренним ужасом заявил он. — Там редко моются и ничего не понимают в моде. И что я там должен делать?

Если бы я знал. Я листал папку, пробегаясь невидящим взглядом по документам, связанным с приютом. Счета, счета, счета…

Ивари ненавидела это место.

“Мерзкие существа! — заявила она как-то. — Мой отец-слюнтяй отдал им мой дом! Мое наследство!”

Это был один из первых совместных завтраков как мужа и жены. Тогда, посмотрев на Ивари, я с тоской понял, что эту инфантильную капризную глупышку не смогу полюбить.

Каждый месяц я отправлял от имени Ивари на счет приюта деньги — все-таки она была моей женой, так что приют — находился под моей ответственностью. Я надеялся, что живущим там детям всего достаточно, хотя и не питал на их счет особых иллюзий. Неблагие дети — порченая кровь, нарыв на теле магии, выпитый яд с отложенным сроком действия.

И все же они родились такими — а потому ни в чем не были виноваты.

— Зайди туда, — сказал я, оборачиваясь к Альберту. — Найди управляющую. Поговори с местными. Узнай, не появлялась ли там Ивари. Это, в конце концов, единственный дом, который у нее остался.

Брови Альберта поползли вверх.

— Мы сейчас об одной и той же Ивари Хант говорим, да?

— Просто делай, что я прошу.

— Нет, подожди, речь идет о том, чтобы я отправился в процинцию, вопрос важный. Я всерьез должен поверить в то, что твоя, хм, вздорная бывшая женушка, которая брезговала выходить из дома, если ей не подавали к крыльцу экипаж, и могла устроить истерику, когда к ней подходила нищенка, — уехала в провинцию? Одна? И прячется в приюте для этих несчастных детей? Ты ведь помнишь, что она терпеть не могла Вика, потому что у нее “мигрени от его криков”? А тот случай, когда неблагая старуха схватила ее за руку — помнишь? Сколько докторов тогда дежурили у ее постели? Пятнадцать? Ивари, если мне не изменяет память, боялась заразиться и постоянно держала под рукой тазик, в который ее тошнило пять дней кряду?!