Эволюционер из трущоб. Том 16 (СИ) - Панарин Антон

На её поверхности, прямо в центре одной из граней, начала проявляться новая руна. Она светилась алым, почти кроваво-красным светом, пульсируя в такт моему сердцебиению и излучая первобытную мощь. Руна выглядела агрессивно, угловато, словно была создана для того, чтобы разрывать реальность на части. А сама пирамида продолжала пульсировать золотистым светом, обрамляя алую руну сиянием, словно оправой для драгоценного камня.

— Ут, сколько ещё модификаторов я могу выбрать? — спросил я, не отрывая взгляда от пирамиды.

«Для выбора доступны ещё три модификатора из представленного списка», — мелодично ответила Ут.

— Превосходно, — улыбнулся я, чувствуя, как по телу разливается предвкушение новых возможностей. — Тогда я выбираю «Горнило», «Выключатель» и «Вытягивание сущности».

«Установка модификаторов началась», — подтвердила Ут, и золотая пирамида снова ярко вспыхнула.

На её гранях одна за другой начали проявляться новые руны. Первая разгорелась огненно-оранжевым светом, извиваясь языками пламени и излучая жар, который я ощущал даже в глубинах Чертогов Разума.

Вторая руна засветилась серебристым, мерцая, как звезда на ночном небе, и обещая контроль и власть над моими способностями. Третья руна засияла изумрудно-зелёным светом, пульсируя волнами энергии, которые тянулись ко мне невидимыми нитями.

А потом золотистое свечение начало угасать. Медленно, словно закатное солнце, опускающееся за горизонт. Пирамида потускнела, перестала пульсировать.

— Спасибо, Ут. Отличная работа, — поблагодарил я и вывалился из Чертогов Разума обратно в королевские покои.

Каменный куб по-прежнему надёжно защищал меня от внешнего мира, а снаружи продолжали звучать голоса заражённых, требовавших, чтобы я отдал своё тело их господину. Ага. Разбежались. Я не портовая путана, а великий Кашевар!

Завтра я доберусь до Лондона и накажу этого зарвавшегося глиста. Но всё это будет завтра. А пока мне нужно поспать. Глубокий, крепкий, восстанавливающий силы сон, после которого я проснусь готовым к финальной схватке.

Калининград. Крепостная башня.

Елизавета Максимовна Архарова, прошу прощения, конечно же, Гаврилова. Так вот, она стояла на древней крепостной стене Калининграда, бережно прижимая к груди завёрнутую в тёплое одеяло дочку Алису. Девочка мирно посапывала, время от времени агукая.

Холодный ветер трепал волосы Елизаветы, гнал по небу серые тучи, обещавшие скорый снегопад, и приносил с собой запах моря. Небо темнело с каждой минутой, солнце скрылось за горизонтом, оставив лишь багровую полосу на западе, которая постепенно угасала, уступая место сумеркам.

Елизавета смотрела вдаль, туда, где за тысячи километров от неё находился её сын Михаил. Тревога грызла её изнутри, не давая спокойно уснуть. Она знала, что её сын невероятно силён. Знала, что он прошёл через множество испытаний и выжил там, где погибли бы сотни других магов. Но материнское сердце не обманешь, оно всё равно продолжало тревожно биться в ожидании беды.

Алиса снова закопошилась, пытаясь схватить маму за волосы, но пелёнка, плотно примотавшая ручки к телу, не позволила это сделать. Девочка была похожа на отца: те же серые глаза, тот же упрямый подбородок, но улыбка была явно материнской, тёплой и искренней, способной растопить лёд в душе. Елизавета поцеловала дочку в лобик и ещё крепче прижала к себе, стараясь передать ей всё тепло, которое испытывала к этому маленькому чуду.

За спиной послышались тяжёлые шаги. Станислав Карлович появился в проёме лестницы с термосом горячего чая и парой кружек. Он подошёл к жене, остановился рядом, положил тёплую ладонь ей на плечо и слегка сжал.

— Не переживай, Лиза. Всё будет хорошо. Мишка справится, — произнёс Станислав Карлович спокойным уверенным голосом, в котором не было ни капли сомнения. — Он всегда справлялся и сейчас справится, можешь мне поверить.

— Откуда такая уверенность, Стас? — спросила Елизавета, не отрывая взгляда от темнеющего горизонта, где догорали последние отблески заката. — Там тысячи заражённых, куча разломных тварей и бог знает, чего ещё.

Станислав Карлович усмехнулся и налил горячий чай в кружки, протянув одну Елизавете. Она взяла чай свободной рукой, благодарно кивнула и сделала маленький глоток обжигающей жидкости, чувствуя, как тепло разливается по телу, прогоняя холод и тревогу.

— Уверенность? — переспросил Гаврилов, глядя на дочь, которая мирно спала на руках у матери. — Да потому, что я знаю Мишку не первый день и видел, на что он способен. Сейчас он, наверное, самый сильный маг во всём мире, Лиза, самый могущественный человек из всех живущих на этой планете. Он убил одержимого демоном Императора, Даму Пик, несколько Шепчущих, закрыл разломов без счёта. И с этой пакостью тоже разберётся.

Елизавета прислушалась к словам мужа, чувствуя, как тревога немного отступает, уступая место надежде, робкой, но настойчивой. Она прижалась к мужу, положив голову ему на плечо.

— Надеюсь, ты прав, Стасик, — тихо произнесла Елизавета, закрывая глаза и позволяя себе ненадолго расслабиться в объятиях мужа. — Очень надеюсь, что ты прав, и Мишка вернётся живым и здоровым.

— Я всегда прав, — уверенно заявил Гаврилов и тут же получил тычок локтем в живот. — Ты родная мать этого засранца и должна верить в него, как никто другой.

Елизавета Максимовна на мгновение задумалась, а после кивнула.

— Ты прав, Стас. Всё будет хорошо. Миша справится. И мы тоже справимся, независимо от того, что именно выпадет на нашу долю.

Они обнялись, и смотрели на темнеющее небо, где сквозь разрывы в облаках одна за другой появлялись первые звёзды. Внизу, в городе, в окнах домов загорался свет, создавая уютную картину мирной жизни, которая продолжалась, несмотря на войны, аномалии и чудовищ, терроризирующих земли.

Покои Императора. Поздняя ночь.

Артём спал беспокойно, ворочаясь на широкой кровати, сбрасывал с себя одеяло, которое давило на него своей тяжестью, словно каменная плита. Сны были тревожными, полными образов надвигающейся бойни. Полчищ заражённых, штурмующих стены Хабаровска с запада, с востока — надвигающихся орд нежити. А ещё во сне он видел, как Михаил умирает, множество раз, жестоко, извращённо.

Артём резко проснулся от шороха. Открыл глаза и инстинктивно потянулся к мане, готовый призвать пламя и испепелить любую угрозу, которая посмела проникнуть в его покои. В углу комнаты в зыбкий тенях среди потоков лунного света, проникающего сквозь узкое окно, стояла фигура в тёмном плаще и серебряной маске, закрывающей всё лицо, кроме глаз.

Маска была изящной, украшенной тонкой гравировкой в виде переплетённых виноградных лоз и листьев плюща. В свете луны эти рисунки казались живыми. Фигура не двигалась, стояла как статуя, но Артём чувствовал исходящую от неё опасность. Ту самую опасность, которую излучают профессиональные убийцы, привыкшие подкрадываться в темноте и наносить смертельные удары.

Огонь вспыхнул на ладони Артёма, освещая комнату оранжевым светом и отбрасывая длинные тени на стены, покрытые гобеленами. Пламя пульсировало в такт его сердцебиению, готовое превратиться в огненный шар и испепелить незваного гостя, посмевшего проникнуть в покои Императора.

Но фигура в маске не дрогнула и не сделала ни единого движения, указывающего на намерение атаковать. Напротив, она медленно опустилась на одно колено и склонила голову в знак уважения.

— Артём Константинович Архаров, прошу прощения за дерзкое вторжение в ваши покои в столь поздний час, — произнёс голос из-под маски, удивительно мелодичный и женственный. — Я не желаю вам зла, более того, я пришла с информацией, которая может вас заинтересовать, если вы соблаговолите меня выслушать.

— Говори, — процедил Артём сквозь зубы, не убирая пламя с ладони.

— Прежний Император, да упокоится его душа в аду, где ей и место, велел мне следить за князем Водопьяновым, — начала женщина спокойным голосом, не поднимая головы. — Я выполняла этот приказ вплоть до смерти Императора, и даже после неё продолжала собирать информацию. Ивана Васильевича интересовало, откуда Водопьянов узнал о вторжении, и я выяснила, что…