Наши бабки на графских грядках (СИ) - Северная Елена

Наплевав на всё, он снова сделался видимым. Бабули вздрогнули и замерли. Не скажу, что испугались – всё же время, проведённое в обществе магов, домовых, скелетов и монстроподобных пауков, сделало своё: они перестали бояться всего необъяснимого, просто принимали действительность такой, какой она тут была. Магия, итить её, что возьмёшь с чокнутых магов?

– Цэ хто? – вопросила баба Нюся, задрав голову. – Шо вин тамо роблить? – и воззрилась на потолок.

А именно там проявился материальный дух. Почему-то это вызвало во мне глухое раздражение. Значит, я тут сижу, готовлюсь посыпать голову пеплом, а он витает! Гад! Внутри стремительно надувался шарик гнева: хорошо ему там, на потолке, а я тут мучаюсь от неизвестности: отвесят ли мне воспитательный пендель, или можно не опасаться.

– Да чтоб тебе весить килограммов 100! – рыкнула в сердцах.

Радостный хлопок разорвавшегося внутреннего шарика сопроводил не менее радостное столкновение тощего тела Карлуши и деревянного настила беседки.

– ….! – взвизгнуло тело, обогатив мой словарный запас местным фольклором.

БабыТанины невозмутимость и железная выдержка не позволила разразиться скандалу: бабули всегда ратовали за чистоту моего лексикона и на корню пресекали появление всяких «таких» словечек и выражений. Хотя, сами не стеснялись их пользовать иногда, засиживаясь по вечерам на кухне за дегустацией вина нового урожая, наивно полагая, что ничего не слышу.

– Думаете, нам интересно слушать ваши вопли и видеть ваши кости? – вопросила ледяная леди, в которую незамедлительно превратилась баба Таня. Она всегда так замораживалась, когда слышала вблизи моих ушей непереводимый местный фольклор.

Насчёт костей – это бабуля приукрасила. Взглядам предстали не только кости, но и то, что должно быть на них. Плащик распахнулся, демонстрируя нам … короче, всё, что скрывал ранее. Блин, он же вроде одевался нормально! Что снова плащик нацепил? Я психанула:

– Где твоя одежда?

Карлуша ответил красноречиво: развёл руки в стороны. Тут же спохватился, запахнул плащик и засопел обиженно:

– А кончился запас магии на моей одежде. Жадина ты, Дашка, даже на трусы пожалела.

Такого я стерпеть не смогла. Итак стараюсь учиться, тыкая пальцем, а он «жадина»… Ну так получи от души!

– Да что б ты всю жизнь из костюмов не вылезал! Даже ночью!

Плащик, видавший виды, поплыл, приобретая вид щегольского костюма.

– Э-э-э-э, – озадаченно оглядев себя нового, Карлуша остановился на ногах. – Э-э-э-э, – протянул он, шевеля пальцами на голых ступнях.

А меня несло дальше:

– Не холодно? Без обуви?

– Э-э-э-э-э…

Теперь на ногах призрака красовались и сияли не менее щегольские сапоги. Да в них смотреться можно!

На пару минут в беседке возникла тишина. Она бы и дальше радовала уши, но любопытство Фильки победило. Он придвинулся поближе и тихонько пропищал:

– А он всегда теперь такой будет?

– Какой?

– Тяжёлый!

– И верно, – отмерла баба Нюся, повторив недавний вопрос: – ты хто? Где-то я тебя уже бачила.

Первый шок от преображения у Карлуши прошёл, и он с видимым удовольствием припал к руке бабы Тани:

– Барон Кальтенбургский! – Карлуша рассыпался в комплиментах. Досталось даже дамам-паукам, отчего мохноногие слегка изменили цвет усиков.

Ого. Ещё один барон. Интересно, а где живут его потомки? Или у него их нет? Ну, прямых уж точно нет, судя по его отрывочным воспоминаниям о прошлой жизни, но родственники должны же быть?

– Ну, вот, что, дамы, – вновь принялся расшаркиваться новоявленный барон, – предлагаю переместиться в покои нашей Дарины. Такие важные вопросы, касаемо дальнейшей судьбы высокопоставленных особ, нужно обсуждать в помещении, охраняемой магией от прослушки.

Ага. Только забыл добавить «И под неусыпным оком леди Леонсии». По телу суетливо пробежали ледяные мурашки, предупреждая о непростом разговоре с призраком герцогини.

– А мы? – басом пропищали тарантуты. – Мы тоже хотим присутствовать! Это наша хозяка! И ее плохо!

Карлуша предложил паукам выбрать самого ответственного представителя, и мы все дружною организованною толпою направились в замок. Шествие замыкала Мурка, именно ей пауки делегировали полномочия. Хотя лично я в этом сомневаюсь: Мурка сказала, что она пойдёт, и все согласились. Вот и все выборы.

Проходя мимо окон столовой, сердце предательски сжалось. Там во всю шло празднование помолвки графа и шустрой Вероники. Из открытых фрамуг лилась танцевальная музыка, нос раздражали аппетитные запахи. Повара расстарались. Лейла – наша главная повариха, – самолично приходила и выспрашивала мои предпочтения на этот праздничный обед. Желудок печально булькнул, оплакивая так любимый им салат Оливье. Одна надежда на кухарку Станку: та всегда оставляет для меня в хладнике немного еды «на ночной перекус». Надеюсь, и сегодня ночью обнаружу там миску с оливье и коробку с пирожными.

К центральному входу мы не пошли. Завернули за башню и вошли через двери для прислуги.

– Ну, наконец-то! – встретил нас взволнованный барон Свенссон. – Я так и знал, что вы именно здесь появитесь!

– А ты шо не со всеми? – отозвалась баба Нюся, покрываясь румянцем. А как не покрыться, когда барон подкатился к ней шариком, собственнически прижал к боку и принялся что-то нашёптывать?

Ой, кто-то очень смущается! Вид смущающейся бабули – это что-то! Впервые вижу её такой, она даже помолодела лет на несколько. От души порадовалась: хоть у кого-то всё складывается в личной жизни. Покосилась на бабу Таню: она невозмутимым ледоколом плыла по коридору во главе всей процессии.

В покоях мы расположились в гостиной. Баба Таня, вызвав горничную, велела принести еды и напитков. Я её мысленно поддержала. Всё же им воспитывать, а мне впитывать воспитание удобнее на сытый желудок.

Через минут 30 скелеты-лакеи под руководством той же горничной сервировали стол и мы приступили к трапезе. Ели молча. Только, когда появилась Силестина, пришедшая своим порталом, баба Таня любезно пригласила её присоединиться. Молчание воцарилось снова, и продолжалось до тех пор, пока Силестина, старательно промокнув губы салфеткой, мрачно не возвестила:

– Ну, что, предлагаю собрание, посвящённое феерическому провалу нашего плана, считать открытым.

– Кх, кх!

Лёгкое покашливание предвестило явление леди Леонсии.

– Карл, представь меня.

– Её Светлость герцогиня Леонсия Логенберг, собственной призрачной персоной! – торжественно провозгласил Карлуша.

Не знаю, как насчёт провала плана, но появление из зеркала леди точно было феерическим. Застыли все. Бедный барон Свенссон даже слегка взбледнул. Баба Нюся, крякнув, подозрительно прищурила глаза и выразила общее мнение:

– А скажи-ка, унуча, багато ще у тебе таких сюрпризов по зеркалам ховаются?

Пока я думала над тем, что ответить, в гостиную ввалились тридцать килограмм возмущённых костей Пашки, облачённых в ливрею лакея. Он яростно стрекотал что-то на своём скелетном языке, не менее яростно размахивая руками. Через минуту спич закончился, и скелет уставился на бабу Таню сверкающими красными глазницами. Бабуля флегматично поинтересовалась:

– Кто-нибудь что-нибудь понял из всего этого?

Пашка свирепо полыхнул призрачным огнём и завыл. Мрачно, душераздирающе. Мда. Зрелище не для слабонервных. Однако бабуля всегда отличалась стальными нервами.

– Не стоит меня дальше пугать. Я уже такая, как тебе надо. Что? – Она скосила глаз на хихикающую Силестину. – Я имела в виду – для принятия информации. Только всё равно ничего не понимаю в этом стрекоте!

– Он говорит, что Морл (так скелеты называли тех, кто не имел имени) передал ему, что виконты уже планируют, как будут управлять графством, пока Тамир в поездке! – пискляво пробасила Мурка.

Было очень потешно наблюдать, как она старается выглядеть взрослой и важной. А сама – дитё дитём. Даром, что лохматое паукообразное.

Баба Нюся ахнула, прижав пухлые ручки к груди: