Рожденный, чтобы жечь! (СИ) - Лим Дмитрий

Операция «Вертикализация» началась! Покачиваясь, как пьяный матрос на палубе, я ухватился за ножку тумбочки.

Рывок! И вот я, пошатываясь, стою!

Казалось, весь мир закружился вокруг. Ноги дрожали, как осиновые листья на ветру, но я стоял!

До телефона оставалось лишь протянуть руку. Победа была так близка, что я почти ощущал ее вкус.

Но Наташа всхрапнула, нарушив тишину ночи, и словно спугнула удачу.

В мгновение ока я превратился в горизонтальную плоскость, рухнув на ковер.

Инстинкт самосохранения, видимо, даже у младенцев работает безупречно. Затаив дыхание, я прислушался. Вроде пронесло. Наташа снова засопела, словно маленький дизельный двигатель.

Ползком, словно матёрый разведчик в тылу врага, я двинулся обратно в комнату.

Линолеум предательски поблескивал в лунном свете, выдавая каждый мой шаг.

«Скорость! Вот что сейчас главное! И пусть потом поясница отвалится, главное — не провалить задание».

Уже у самой кроватки я услышал подозрительный шорох.

«Тиран проснулся!»

Нужно было срочно ретироваться.

Боря прошел мимо, зевнул во всю пасть и почесал пузо.

Фух, пронесло!

Вторая попытка была более продуманной. Я дождался, пока Наташа уснет крепче, а Боря уйдет на кухню за ночным перекусом.

Снова рывок из кроватки, бесшумное падение на ковер и спринт по скользкому линолеуму. На этот раз я учел прошлые ошибки.

Вертикализация прошла быстрее и увереннее. Ноги все еще дрожали, но я не дал им шанса подвести меня. Протянул руку и схватил телефон. Ура!

Но радость была преждевременной.

Телефон оказался скользким и большим для моих крошечных ладошек. Он выскользнул и с грохотом упал на пол. Наташа подскочила как ужаленная.

— Что это? — пробормотала она сонно, пытаясь сфокусировать взгляд.

Я перекатился под кровать. Замер. Она осмотрела комнату, зевнула, подняла телефон и снова провалилась в сон.

«Фух, опять повезло».

Но телефон теперь лежал слишком далеко.

Третья попытка была самой отчаянной. Я решил действовать наверняка. Под утро, когда сон у всех самый крепкий, я снова вылез из кроватки.

На этот раз я не стал рисковать и ползком добрался до телефона. Медленно, как черепаха, крадущаяся к вожделенному листу салата.

Каждый шорох казался громом, каждое движение — подвигом. Но я был настроен решительно.

Добравшись до тумбочки, я принялся разрабатывать стратегию подъема.

Нужно было что-то подложить под ноги, чтобы дотянуться до телефона. Мой взгляд упал на мягкую игрушку — плюшевого медведя. Отличный вариант!

С трудом подтащив его к тумбочке, я попытался взобраться на него. Мишка оказался предательски мягким и податливым. Я скатывался с него, как с горки. Но я не сдавался. Снова и снова я карабкался наверх, пока наконец не устоял.

Телефон был прямо передо мной.

Я потянулся к нему дрожащей ручкой. Кончики пальцев коснулись гладкой поверхности. Еще чуть-чуть…

И вот он у меня в руках! Победа!

«Так, не понял», — я хмуро разглядывал темный экран. «А почему он не включается?»

На экране не было ни единого признака жизни. Я тыкал пальчиком в кнопку включения, жал на боковые клавиши, тряс его, словно погремушку. Ничего. Телефон предал меня в самый ответственный момент.

«Батарея села?»

По крайней мере, так говорил Боря, когда у него не включался телефон. Знать бы ещё, что это значило.

В отчаянии я швырнул бесполезный кусок пластика на пол. Звук удара, казалось, разнесся на всю квартиру. Наташа опять заворочалась. Нужно было срочно уносить ноги.

Четвертая попытка началась с ревизии. Плюшевый мишка был дисквалифицирован за мягкотелость.

Вместо него в ход пошла толстая книга со сказками, которую Наташа оставляла на стуле в моей комнате.

Тяжелая, зараза, но устойчивая!

План был прост, как грабли: подтащить книгу, залезть, схватить телефон, убежать.

Ночью я пополз к цели.

Книга оказалась неподъемной для маленьких ручек, но упрямства мне было не занимать. Шаг за шагом, миллиметр за миллиметром я тащил ее к тумбочке.

Сопел, кряхтел, но не сдавался. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я наконец достиг заветной цели.

Забрался на книгу, и вот он — телефон! На этот раз я действовал аккуратно, как сапер, обезвреживающий бомбу.

Легким движением руки стянул гаджет с тумбочки и, не теряя ни секунды, скатился обратно на пол.

Обратно в кроватку я полз уже триумфатором. Телефон крепко сжимал в руке, как пират, добывший клад.

Добравшись до своего ложа, я зарылся в подушки, словно хомяк в запасы зерна. И вот он — момент истины! Нажал на кнопку включения. И… ничего. Экран оставался черным, как душа сектанта в подземном мире.

Забавное сравнение, интересно, откуда я его мог знать?

«Да что ж такое-то!» — мысленно завопил я.

Но пронесло. Телефон просто немного глючил.

Пароль в четыре единички подошёл, и я окунулся в мир ПОГУГЛИ.

— Надо маму отвезти, — Наташа задумчиво перемешивала макароны с яйцом в сковороде, глядя на процесс готовки поникшим взглядом. — Утром ей плохо было. Лекарства не помогают.

Борис, и без того измученный бессонницей, словно насупившаяся туча, навис над кухней. Субботнее утро окрасилось в мрачные тона: подработка сорвалась, а контрольная, написанная еще в четверг, обернулась позорным «неудом». И даже Гугля… Гугля словно ушел в себя.

Ни криков, ни колик, ни привычного залпа «ароматов». Это угнетало Наташу, а значит, и Бориса тоже.

— Куда везти-то? — буркнул Борис, отхлебывая остывший кофе из кружки.

— В больницу, разумеется. Что за глупые вопросы? — Наташа с тихим вздохом выключила плиту.

Яичница, обугленная по краям, смотрелась жалкой и безвкусной.

— Ты хоть понимаешь, что происходит?

Борис понимал. Он не был слеп. Просто утро выдалось на редкость скверным, когда даже самые простые мысли путаются в голове.

— В больницу, значит, в больницу, — пробормотал Борис, ставя кружку на стол с таким грохотом, будто это он сейчас собирается кого-то лечить. — А с подкидышем что?

— Своди к детскому врачу перед приёмом мамы, — пояснила Наташа, уперев руки в бока. — То, что он не какал утром и весь вялый, — плохой знак!

— К педиатру, значит, к педиатру, — передразнил ее Борис, с неохотой вороша вилкой макароны. — А что, если он там, как в кино, начнет орать, вырываться? Я ж его не удержу, он вон какой шустрый стал.

Наташа закатила глаза:

— Боря, ну ты серьезно? Это же младенец! Какие там крики и бунты? Полежит спокойно, пока врач осмотрит. Лучше подумай, что маме с собой собрать.

— Да что там думать, — отмахнулся Боря. — Лекарства, документы, тапки. Вроде всё. И памперс запасной для «ароматной бомбочки» не забудь. А то я чувствую, там уже целый арсенал накопился. Рванет — мало не покажется…

— Арсенал? — Наташа хмыкнула. — Ты бы лучше про свой арсенал носков вспомнил, который по всей квартире валяется. Вечно как диверсант их раскидываешь.

Боря пробурчал что-то невнятное себе под нос, но спорить не стал. Знал, что в этом бою он обречен на поражение. Наташа, когда дело касалось порядка, была неумолима.

— Ладно, собирайся, — сказала Наташа, смягчившись. — А я пока Гуглю переодену. И возьму на всякий случай пару погремушек. Вдруг он там концерты закатывать начнет.

Боря вздохнул, встал из-за стола, поплелся в комнату, открыл шкаф, достал вещи, переоделся и направился к выходу. По дороге заглянул в комнату к Наташе.

— Эй, ты скоро там? — спросил он, заглянув в детскую, где Наташа пыталась застегнуть на Гугле комбинезон цвета хаки с неуклюжим медвежонком на груди.

Малыш лениво дергал ручками и ножками, всем своим видом демонстрируя несогласие с утренним моционом.

Кто бы мог подумать, что мой новый мир окажется таким безнадежным дном?

Я, словно зачарованный, наблюдал за неуклюжими попытками Бориса и Наташи собрать меня в эту обитель страданий — больницу. Они что-то бормотали о «заболевании». Моём заболевании, если быть точным. Но, признаться, мне было до этого совершенно наплевать.