Рожденный, чтобы жечь! (СИ) - Лим Дмитрий

Настроение было отвратительным, хуже некуда. С самого утра, а точнее, с самой ночи.

Когда я, наивный, открыл для себя этот новый мир — интернет, я размечтался найти там ответы на все вопросы: о магии, о моём прежнем мире, о том, как вернуть маму… Но вместо этого я лишь барахтался в болоте из форумов сектантов и прочих личностей, одержимых тем, чего они в принципе не могли понять.

Магия в этом мире — всего лишь миф, красивая сказка для детей. Люди со сверхъестественными способностями — плод фантазии режиссёров и писателей.

И меня, карапуза, владеющего телекинезом, способного испепелить собаку одним взглядом, и развивающегося с невероятной скоростью, это просто выводило из себя! Ни единого здравого слова о таких, как я. Ну как же так?

Так ещё, меня, словно мешок картошки, собрались притащить в этот храм боли и белых халатов.

«Заболевание», — говорили они.

Да какое там заболевание! У меня просто экзистенциальный кризис в памперсах! Как бы выразилась Наташа.

Конечно, были и свои плюсы. Я прилично пополнил свой словарный запас. Только вот толку-то? Я ведь могу лишь агукать, пускать слюни и бормотать что-то невразумительное себе под нос.

В общем, я угодил в мир, где магия — всего лишь ловкость рук, а телекинез — нервный тик.

Как мне вернуть мать? Одному Богу известно! Про подземный мир в интернете только сказки и небылицы. Ни порталов, ни бездн, ничего!

Я даже изучил, что такое портал. И то с сугубо научной точки зрения.

«Теоретически, — как же меня теперь бесило это слово! — Теоретически — возможно… Бред!»

В такси водитель, завидев меня, тут же принялся сюсюкать. Затем, ни с того ни с сего, врубил душераздирающую детскую песенку про трактор.

Я попытался испепелить его взглядом, заставить выключить это издевательство, но он лишь ухмыльнулся, решив, видимо, что мне нравится. Мать Бориса, сидящая рядом со мной на заднем сиденье, казалось, вообще не слышала этой пытки, хотя даже Борис нервно передернулся от звуков этой песни.

Женщина уставилась в спинку сиденья своими пустыми глазами. А чёрная пелена над её головой стала ещё более глубокой.

В больнице меня встретили запахом хлорки и обреченными взглядами других карапузов.

Один из них, явно страдающий от колик, издавал звуки, будто его пытают раскаленным утюгом. Я сочувственно вздохнул. У меня, конечно, кризис жанра, но у него хотя бы есть понятная причина для страданий.

Осмотр прошел быстро: щупали живот, заглядывали в горло, проверяли рефлексы.

Врач, молодая женщина с усталым взглядом, что-то торопливо записывала в карточку. Наверное, описывала мои особо выдающиеся газики.

Я попытался телекинезом сдвинуть её очки на нос, чтобы хоть как-то развлечься, но, видимо, из-за внутренних переживаний магия не хотела мне подчиняться.

Очки остались на месте, а врач лишь удивленно посмотрела на меня, решив, наверное, что я косоглазый.

Вердикт был предсказуем:

— Всё в пределах нормы, немного повышенное газообразование, побольше гулять на свежем воздухе.

Свежий воздух, ага. Вместо того чтобы медитировать в поисках ответа, как вернуть маму, я должен дышать этим выхлопным газом. Гениально!

А вот затем мы отправились обследовать мать Бориса. Тут ситуация была куда интереснее. Я бы даже сказал, сложившаяся ситуация заставила меня задуматься: как насчёт своих сил, так и насчёт магии в целом.

В приёмном кабинете стоял спертый воздух, пахло лекарствами и тихой безысходностью.

Мать Бориса, молчаливая и отстраненная, сидела на стуле, уставившись в одну точку. Врач был новым, но не менее подозрительным.

Пожилой мужчина с седыми висками и проницательным взглядом внимательно изучал её историю болезни.

Я молча наблюдал за происходящим из корзины, пытаясь уловить хоть какую-то информацию.

Когда врач начал задавать вопросы, женщина отвечала односложно, будто слова вытягивали из неё клещами. Её голос был тихим и дрожащим, а в глазах читалась глубокая печаль.

Черная пелена над её головой стала ещё гуще, практически непроницаемой. Меня охватило странное чувство: смесь любопытства и тревоги. Что-то здесь было не так.

Внезапно врач обратил на меня внимание. Он прищурился, словно пытаясь разглядеть что-то сквозь пелёнки и погремушки.

— А это кто у нас? — спросил он, кивнув в мою сторону.

Борис, до этого безучастно стоявший в стороне, оживился.

— Это… э… мой племянник, — замялся он. — Мы с ним гуляем, пока его мама в отпуске.

Врач кивнул, не отрывая от меня взгляда. Его проницательный взгляд заставил меня невольно съёжиться. Он будто видел меня насквозь, замечая не только мои газики, но и мой экзистенциальный кризис.

— Интересный малыш, — пробормотал он, возвращаясь к изучению истории болезни матери Бориса. — Очень внимательный.

После нескольких минут молчания врач поднял голову и посмотрел прямо на женщину.

— Я вижу, вы переживаете тяжелый период, — сказал он мягко. — Но важно помнить, что вы не одна. Мы сделаем всё возможное, чтобы вам помочь.

Женщина лишь слабо кивнула в ответ. Чёрная пелена над её головой дрогнула, но не рассеялась.

В этот момент я почувствовал странный прилив энергии. Мои руки и ноги задрожали, а в голове зазвенело. Я не понимал, что происходит, но инстинктивно почувствовал, что должен что-то сделать. Сконцентрировавшись, я попытался направить свою энергию на чёрную пелену.

Я попытался представить, как она рассеивается, как свет проникает сквозь неё. Но ничего не происходило.

Пелена оставалась на месте, словно непробиваемая стена. Я почувствовал, как силы покидают меня, и с разочарованием опустился на дно корзины. Магия снова отказалась мне подчиняться.

Врач тем временем закончил осмотр и выписал матери Бориса направление на дополнительные анализы:

— Сдать мочу на посев. Биохимию крови, дополнительно и… давайте, я вам выбью талон вне очереди к вашему лечащему врачу. Григорий Николаевич, думаю, побольше меня знает, что творится с вашей мамой.

Выходя из кабинета, мама тирана споткнулась и чуть не упала. Борис подхватил её под руку и помог удержаться на ногах.

В этот момент я заметил, как чёрная пелена над её головой на мгновение рассеялась, открыв взгляду светлые волосы и бледное лицо.

Но уже через секунду она снова вернулась на место, окутывая женщину плотным саваном. И тогда я понял: это не просто печаль или депрессия. Здесь было что-то большее, что-то, что я должен был разгадать.

А разгадка, возможно, таилась в следующем кабинете. В кабинете того толстяка с толстыми, жирными пальцами.

— Теперь, — Боря говорил с матерью, — на приём к Волкову. Надеюсь, он подскажет, что нам дальше делать.

Глава 19

Волков, как по мне, родился не с той фамилией. Мне кажется, он был бы больше каким-нибудь Кабанчиковым. Но это так, мысли вслух.

Когда мы оказались в его кабинете, я почувствовал стойкий запах еды. Противный, неприятный.

— Куда в тебя столько лезет? — я вопросительно уставился на пустые продуктовые плошки на его столе. — Тебе…

Додумать не успел. Увидев нас, он противно улыбнулся. Его маленькие, поросячьи глазки пожирали как меня, так и мать Бориса. Отчего мне стало как-то не по себе.

Пытаясь спрятаться от его буравящего взгляда, я начал более подробно рассматривать кабинет, мотая головой в разные стороны. И тут наткнулся на забавный постер у шкафов с мотивирующей надписью: «Работа — это антидепрессант!»

Я едва не захлебнулся слюной от сарказма.

«Ага, особенно если твоя работа — жрать в три горла», — мысленно огрызнулся я, при этом умудрившись пустить слюну.

Волков, видимо, воспринял это как знак приветствия и противно захихикал, обнажив желтоватые зубы. Казалось, он сейчас проглотит не только меня, но и антидепрессивный постер заодно.

Борис, усадив мать на стул, нервно переминался с ноги на ногу. Волков, словно удав, не спешил с расспросами, наслаждаясь моментом.