Жнец. Книга одиннадцатая (СИ) - Дарт Макс

— Вам есть, что сказать, Иван Геннадьевич? — с усмешкой спросил я, прожигая взглядом министра иностранных дел.

— Знаете, есть! — он вскочил на ноги, задевая своим телом край стола, отчего тарелки на столе жалобно звякнули, заставив меня раздраженно цокнуть языком. — В данный момент происходит какой-то сюр! Зал, предназначенный для проведения тайных советов, превратился в столовую!

— Сюр — это то, что все вы, господа министры, прятались за стенами дворца, когда враг пришел не то, что к порогу, а в наш дом! Словно жалкие суслики, которых не видят, но они есть, — будучи уставшим, я в выражениях не стеснялся. Оглядев собравшихся и с удовольствием отметив отсутствие министров обороны и внутренних дел, я заявил: — Каждый из вас является высокоранговым Одаренным. Одно лишь ваше появление на поле боя могло не только поднять боевой дух наших воинов, но и спасти жизни сотни погибших сегодня людей. Вы же предпочли отсидеться, пока император лично сражался, защищая свой дом.

— Мы отправили Родовые гвардии! — взъерепенился князь Волконский, сжав кулаки.

— Ваши гвардии охраняли Родовые кварталы и предприятия, — припечатал я. — В то время как неодаренный учитель начальных классов держал под контролем толпу таких же неодаренных людей, каким был сам.

В зале совещаний воцарилась гробовая тишина. Пока лица министров искажались под бурным потоком мыслительных процессов, происходящих в их головах, я, отложив оставленные мне Ирэн заметки, в которых обозначалось поведение каждого из высокопоставленных лиц Российской империи, что находились сейчас в одном со мной помещении, принялся утолять свой голод.

Пусть полноценным ужином назвать происходящее было нельзя, так как из блюд были в основном закуски. Однако это не помешало мне размеренно набивать свое брюхо. Еда под воздействием энергии практически сразу же распадалась на питательные вещества, стоило ей попасть в мой желудок. Когда я закинул в рот очередной блинчик, начиненный нежным филе индейки и творожным сыром, входная дверь распахнулась и в нее вошли князь Долгоруков и здоровенный детина, которому чуть было не предстало боком входить в дверной проем. Не известным мне мужчиной, был Оболенский, по совместительству являющийся министром внутренних дел. Лично мы знакомы не были, что князь решил сразу же исправить несмотря на то, что я трапезничал.

— Князь Оболенский Дмитрий Степанович, министр внутренних дел, — подошел он ко мне и протянул руку, которая ещё была покрыта сажей и пылью от участия в минувшем сражении. Мужчина решил, как и я, с поля боя прийти в зал совещаний.

— Граф Новиков Александр Петрович, Канцлер Российской империи, — поднявшись со стула, ответил я на рукопожатие князя, предварительно протерев руки салфеткой. — Присоединитесь?

— С превеликим удовольствием, — широко улыбнулся здоровяк и посмотрел на сидящего рядом главу министерства спорта и физической культуры таким взглядом, что тот сразу отчего-то решил пересесть. — Полагаю, вам, Александр Петрович, мы обязаны тем, что нападение на столицу закончилось, толком не начавшись?

— В первую очередь мы обязаны воинам и Одаренным, вставшим на защиту мирного населения, пока стягивались основные силы, — почувствовав, что основной голод утолён, я протер губы салфеткой и откинулся на резную спинку стула. — Основную лепту в нашу победу внесли именно они, а я лишь внёс определенные коррективы.

— И скольких же иномирцев вам удалось сегодня убить, господин Канцлер? — поинтересовался заметно разгневанный моими замечаниями князь Волконский.

— Ни одного, — спокойно ответил я и все же вкинул в себя тарталетку с грибами.

— И это вы называете достижением, из-за которого вторжение иномирцев в столицу, захлебнулось, Дмитрий Степанович? — с издёвкой поинтересовался министр иностранных дел у своего коллеги, работающего с внутренними дрязгами. Оболенский нахмурился и перестал есть, сложив огромные руки на не менее огромной груди. — А вы, Александр Петрович, вместо того, чтобы сыпать обвинениями в наш адрес, смотрели бы лучше за своими действиями! — он ткнул в меня пальцем.

Я на это дело взирал с улыбкой, а вот князя Оболенского такой расклад не устраивал. Расцепив руки, он уткнулся ими в дубовую столешницу и принялся подниматься, нацепив на физиономию полнейшее пренебрежение, направленное в сторону министра иностранных дел. Вот только сказать он ничего не успел, так как в зал вошли Михаил Романов и Игорь Владимирович Донской. Последний даже успел переодеться и теперь степенно удерживал руки за спиной в своей излюбленной позе.

— Господа, на столицу только что было совершено нападение, а здесь опять творится чёрт-те что, — на ходу бросил венценосный в сторону Волконского и Оболенского. — Александр Петрович, надеюсь голод вы утолить успели, потому как сейчас нам будет не до того, чтобы трапезничать.

— Нижайше благодарю за хлеб, Ваше Императорское Величество, — усмехнулся я.

Михаил кивнул застывшим в дверном проёме слугам, и те принялись стремительно убирать последствия моего позднего ужина, вынося подносы с едой из большого зала совещаний. С небольшой грустью в последний раз посмотрел на недоеденные рулетики, блинчики и тарталетки, уносимые слугами в неизвестном направлении.

— Прежде, чем мы будем решать проблему, висящую Дамокловым мечом над шеей Российской империи, господа, разберитесь с теми претензиями, что у вас возникли друг к другу, — спокойным тоном, что был сродни утреннему морозу, потребовал император. — Иван Геннадьевич, начнём, пожалуй, с вас.

— А что тут разбираться-то? — размашисто вздернул руками князь Волконский, но под требовательным взглядом главы государства закашлялся и всё же пояснил: — Дело в том, что Александр Петрович много на себя берёт, обвиняя нас в бездействии. Хотя сам при этом никак не отметился в отражении атаки иномирцев, — я продолжил улыбаться, пока три князя с трудом скрывали своё недоумение и негодование. Даже Долгоруков, и тот покачивал головой и хмурился. Тем временем Волконский, обведя всех министров широким взмахом руки, продолжил: — Каждый из нас является главой на отведенном ему направлении. И наши смерти вряд ли бы смогли облегчить участь Российской империи.

— Не понимаю, о какой участи вы говорите, Иван Геннадьевич. Нападение на Москву успешно отражено, а вы, исходя из ваших заявлений, не то, что город, а уже государство похоронили, — голос Романова заметно похолодел, а по столу красивым узором разошлась изморозь. — Но это мы обсудим позже. Сейчас разговор идёт о другом. Я не отрицаю, что каждый из вас, — оглядел венценосный всех сидящих за столом людей, даже меня без внимания не оставил, — важен для империи. Именно поэтому на восток никто из вас отправлен не был, за исключением графа Демидова и князей Долгорукова и Оболенского, которые решили поучаствовать в войне по личной инициативе. Тем не менее, когда угроза нависла над столицей, в бой вместе со мной отправились лишь вышеупомянутые князья, а также граф Новиков и князь Донской, которые были официально освобождены от участия в совете, собранном сегодня. Скажу одно: я чертовски вами разочарован, господа.

Слова императора подкреплялись игрой его Дара и безумным отблеском в глазах. Тем не менее, в голосе венценосного скользила боль, но была она не за себя, а за благо огромного государства, растянувшегося на тысячи километров. Сделав недолгую паузу, в течение которой он смочил горло водой, а министры смогли обдумать ранее сказанные им слова, император продолжил:

— Что касается ваших, Иван Геннадьевич, слов об участии Александра Петровича в успешном отражении нападения на столицу, то я, честно признаться, даже не знаю, что вам сказать или с чего начать, — истерично усмехнулся венценосный.

— Вам следовало самому принять участие в сражении. В таком случае, у вас бы никаких претензий к Канцлеру не возникло! — вмешался князь Оболенский, зло выдохнув, а Долгоруков и Донской подтвердили его слова твердыми кивками своих голов. — Александр Петрович, сегодня делом доказал, что занял свой пост по праву!