Элегия войны (СИ) - Злобин Михаил

— На вашем месте, фелькор, я бы не награждал столь уничижительными эпитетами представителей высшей расы, — глухо отозвался дворянин. — Но я вас услышал.

— Вот и замечательно…

Блуждание по темному подземелью показалось для четы аристократов нескончаемым ночным бредом. Гнессия изодрала подол платья, Энир распорол ногу острым камнем, а дети норовили споткнуться и упасть каждые пару шагов. А всё потому, что сопровождающий строго-настрого запретил зажигать свет.

Но беглецы всё же дошли до конца. Их сердца забились быстрее, когда фелькор заявил, что выход на поверхность совсем рядом. Им нужно просто идти вперёд, пока не упрутся в деревянную лестницу. По ней семейство и выберется под свет звёзд.

Так высокородные и поступили. К величайшему облегчению отца, уговор был соблюден второй стороной до последней буквы. Тоннель действительно привёл их к подъему, который упирался в укрытый дёрном дощатый люк. Пронзительный скрип несмазанных петель — и вот уже благородные беглецы вдыхают несвежий воздух предместий. Но не успели они толком осмотреться, как вдруг…

— Ни с места, vaailgebore! Держите руки так, чтобы я их видела! — рявкнул строгий женский голос.

— Тише, родные мои, все хорошо! — успокаивающе забормотал Энир, подчиняясь приказу. — Скоро эти почтенные веил’ди во всём разберутся и нас отпустят.

— Заткнись, грязнорожденный! — тяжелая латная перчатка влетела мужчине в живот, и тот согнулся пополам от боли.

— Ох-х…

— Папа!

— Папочка!!!

— Тише-тише, со мной всё нормально! — выдохнул сквозь сжатые зубы аристократ. — Делайте, что они говорят!

— Эй, осторожней! У этого vaailgebore на пальце перстень! — заметили магистерское кольцо темноликие.

Сразу три Девы войны подскочили к Эниру и едва не зарубили его. Но тот успел истошно закричать:

— Стойте!!! Да, я озарённый! Но я ничего не имею против народа альвэ! Мы бежим от сумасшедшего диктатора Леорана гран Блейсин и ни в какой мере не поддерживаем его политику! Вот… вот, смотрите!

Мужчина поспешно стянул с пальца перстень и отдал ближайшей воительнице.

Темноликие криво ухмыльнулись.

— Отведите их к шатрам, — изрекла, судя по всему, старшая среди них. — Пусть там с ними разбираются.

— Спасибо! Спасибо, веил’ди! — залепетал Энир, но был за это награждён новым ударом.

— П… папочка… куда нас ведут? — спросила Миллен, шмыгая носом.

— Не волнуйся, малышка, нас скоро отпустят… — попытался успокоить дочь аристократ.

— Эй, vaailgebore, ещё одно слово, и я порублю всех вас! — зарычала сопровождающая воительница.

Остальные сдержано хохотнули, выражая всемерную поддержку своей товарке.

Ну, наверное, в этом нет ничего удивительного. Они же простые солдаты и исполняют приказ командующих. Нужно только дождаться, когда их приведут к тому, кто имеет право самостоятельно принимать решения. И когда они объяснят свою ситуацию, их отпустят. В конце концов, семья Энира всегда поддерживала сближение с алавийцами! У них даже были заключены торговые соглашения с представительствами Капитулата. А зачем темноликим вредить своим же сторонникам?

— Что там ещё⁈ — раздражённо поднял голову желтоглазый алавиец, когда семейство аристократов втолкали к нему в шатёр.

— Веил’ди, мы задержали еще одних беглецов, — вытянулись в струнку воительницы. — Что прикажете с ними делать?

Альвэ говорили на своём наречии, но поскольку Энир неплохо знал язык их народа, то вполне понимал содержание всей беседы.

— То же, что и с другими! Сначала допросить, а на утро вместе с остальными пустить в расход!

Последняя реплика заставила высокородного похолодеть. Мог ли он ослышаться? Возможно, темноликий сказал «вместе с остальными отпустить?»

— Почтенный веил’ди, молю, выслушайте меня! — смело подал голос глава семейства. — Мы аристократы из Арнфальда! Наш род всегда был убеждённым союзником Капитулата! Мой отец — Заинер нор Лаксен бывший участник торговой кампании Guenstang. Мы честно соблюдали все условия, покуда помешательство не настигло Леорана гран Блейсин, и он не объявил всех темноликих врагами патриархии! Спешу заверить вас, веил’ди, что мы ни в коей мере не разделяем этого глупейшего мнения, а потому и приняли решение уйти из города. Я считаю, что Капитулат — это не только наш главнейший союзник, сотрудничество с которым приведёт государство к процветанию, но и мудрый наставник, у которого следует прилежно учиться!

Алавиец выслушал длинную тираду, не меняясь в лице, а затем перевёл взгляд на конвоиров.

— Чего вы медлите? Я сказал, допросить и казнить этих грязнорожденных, — глухо произнес он.

— Нет-нет! Постойте! Разве вы не слышали, о чём я… Ах!

Энир, подавшийся было вперёд, тотчас же получил от ближайшей Девы войны закованным в сталь локтём по лицу. Он ощутил, как лопнула кожа. Как теплая кровь заструилась по щекам и подбородку, стекая на его темный плащ. Чьи-то грубые руки подхватили аристократа и поволокли прочь, как бесправную скотину. А вместе с этим в ушах зазвенели и крики его домочадцев. Малышка Миллен, непоседа Станд и красавица Гнессия… Нет, этого не может быть! Почему с ними так поступают⁈

Мужчина до последнего не верил, что представители высшей благословенной расы причинят им вред. Даже когда их разделили и привели к жаровням, он надеялся, что это лишь досадное недоразумение. Но когда саженях в двадцати от Энира раздался преисполненный болью вопль его сына, словно пелена спала с разума. Он вдруг всё осознал и понял…

— Я просить! Пожалуйста, не трогать моих сын и дочь! Они всего лишь дети! — на ломаном алавийском залепетал аристократ.

Но в сторону Энира никто даже не обернулся. Только пара плечистых молдегаров ухватили его под руки и, выворачивая плечевые суставы, приподняли над землёй.

— Отвечай на мои вопросы быстро и коротко. Кто ты, и какие цели преследуешь? — раздался над пленником чей-то сухой голос.

— Я Энир нор Лаксен! Мы с моей женой Гнессией нор Лаксен и детьми собирались уйти из-под власти сумасшедшего патриарха, потому что не поддерживаем… А-а-а-а-а!!!

Прикосновение раскалённого металла к шее незадачливого беглеца выжало из его груди надсадный вопль. Кожу ожгло, словно кипятком. И даже когда палач убрал разогретый прут, боль еще долго пульсировала в том месте.

— Я приказал говорить коротко, грязнорожденный ублюдок, — издевательски насмешливо фыркнул алавиец. — Попробуй еще раз.

— Мне… мне… ох… — пытался отдышаться мужчина, но никак не мог перебороть взметнувшуюся в его душе панику.

Но тут где-то совсем рядом раздался пронзительный женский вопль. Несчастная орала так громко, словно с неё заживо сдирали кожу. И к своему ужасу Энир узнал этот голос. Гнессия… его прелестная супруга! Что же эти твари с ней делают⁈

От осознания своего безнадёжного положения и бессилия дворянин зарычал. А когда к крикам его родных присоединился еще и плач малышки Миллен, то он и вовсе потерял над собой контроль. Отец семейства бился в захвате мускулистых молдегаров, грыз их наручи, ломая зубы, без конца сквернословил и проклинал мучителей, которые подняли руку на женщину и детей. Но всё было тщетно. Силы оказались слишком неравны. Возможно, не отдай Энир кольцо, то сейчас сумел бы что-нибудь сделать. Пускай не спасти свою семью, но хотя бы подарить им легкую смерть. Но задним умом все крепки…

Бесчеловечные пытки продолжались до самого рассвета. Слушая, как рядом истязают его сына, дочку и супругу, аристократ сходил с ума. Даже собственная боль не причиняла ему таких страданий, как звуки захлёбывающегося плача домочадцев. Сейчас он мечтал только об одном — чтобы всё это поскорее закончилось.

Но алавийские палачи были мастерами своего дела. А потому все без исключения беглецы дожили до первых солнечных лучей. Стоило только небесному светилу позолотить горизонт, как Энира куда-то повели. Истерзанный, лишившийся одного глаза и зубов, с переломанными пальцами, испещрённый сотнями глубоких ожогов, он едва волочил ноги. Тело аристократа представляло из себя кусок пульсирующего от боли разодранного мяса, в котором не осталось ни единого островка спокойствия.