Элегия войны (СИ) - Злобин Михаил

Когда с мужчины сдёрнули штаны, то он только глухо что-то простонал. Сил интересоваться, что с ним собираются делать дальше не осталось. Затем чьи-то неимоверно сильные руки подняли Энира над землёй и…

Незадачливый беглец заорал, срывая горло, хотя мгновением ранее казалось, что он уже не может выдавить из себя ни звука. Но когда шершавый плохо оструганный кол вонзается между ягодиц и заскакивает корявым острием в нутро, молчать становится уже невозможно.

Дёргаясь и трепыхаясь, пленник только глубже насаживался на сучковатую жердину, многократно умножая свои страдания. Справа и слева от него тоже кто-то закричал. Энир посмотрел в ту сторону и сквозь пелену слёз поразительно четко разглядел своих соседей. Свою семью… А чуть поодаль от них на колья насаживали и других представителей столичной знати. Тех, кто бежал из Арнфальда еще раньше.

Нет, это какой-то дурной сон… этого не может быть. Альвэ… альвэ не могут сотворить такого ужаса. Это же… это же… кошмар. За что? Они же не враги Капитулату… так почему же? За какие грехи с аристократами обошлись столь сурово? Даже дикие северяне не смели подобным образом обходиться с высокородными пленниками, когда доходило до междоусобиц…

Энир, еще долго задавал себе одни и те же вопросы, на которые не мог найти ответа. А смерть, будто желая поиздеваться, не спешила к нему. Кажется, жизнь покинула измученное тело позже всех. Сначала перестала стонать его супруга. Потом затихла на соседнем колу малышка Миллен. Непоседа Станд, слава богам, испустил дух еще тогда, когда безжалостные воины Капитутала надели его на заточенную жердь.

А потом остановилось и сердце отца семейства. Не такой участи он желал своим родным… вовсе не такой.

Глава 20

Утро началось с переполоха. Оказывается, что минувшей ночью альвэ устроили настоящий перформанс неподалёку от Арнфальда. Когда взошло солнце, то защитники у самой границы предместий, начинающихся на пределе дальнобойности наших милитариев, обнаружили примерно полсотни человек, насаженных на колья. Причем среди казнённых были и женщины, и старики, и даже дети. Но больше всего защитников шокировало то, что почти все из жертв темноликих оказались высокородными. Лишенные штанов, но сохранившие верхние части своих дорогих нарядов, дворяне выглядели унизительно и потешно.

— Как… они посмели? — скрипел зубами энгор гарнизона гран Эстар. — Зачем альвэ вообще это сделали?

— Разве не очевидно? — иронично отозвался я. — Это послание для всех нас. Алавийцы не будут брать пленных. Те, кто рассчитывает на снисхождение, получат только мучительную смерть.

— Но это же нелогично! — хмуро высказался какой-то незнакомый мне лирант. — Почему противник не попытается ослабить защитников, пообещав не убивать сдавшихся в плен?

— Потому что им плевать, сколько воинов погибнет во время осады, — ответил я. — Защищать и штурмовать Арнфальд будут преимущественно люди. А тысяча человеческих жизней для них не ценней стада коз.

— Вздор! — эмоционально всплеснул руками всё тот же офицер. — Темноликие тратят баснословные деньги на подготовку своих молдегаров! Если они не будут их беречь, то вскоре настанет момент, когда им самим придется лезть на стены очередной крепости!

— Однако Капитулат не участвовал в крупных сражениях более десятка лет, — возразил я неугомонному собеседнику. — На подступах к Элдриму с объединенными войсками Великой Унии человеческих земель бьются колонии алавийцев при их экономической поддержке. А сами темноликие последние наиболее ощутимые потери понесли только в Медесе. Да и то большой вопрос, а насколько болезненно для Капитулата исчезновение всего лишь трех легионов? Сколько их вообще у альвэ? Сорок? Сто? Тысяча? Хоть кто-нибудь представляет размеры загонов, в которых тренируют и закаляют Рожденных для битв? Думается мне, что за годы спокойной жизни поголовье двуногого скота, как называют нас алавийцы, превысило все разумные пределы. А теперь подумайте, лирант, зачем врагу при таких вводных беречь пехоту?

Офицер не нашелся с ответом, а только хмуро сжал челюсти. Кажется, люди и в самом деле позабыли истинные причины войны на Старом континенте. Они всё ещё думают, что с Высшим Капитулатом можно договориться на языке дипломатии. Выторговать какую-то отсрочку, разменять часть земель на свои жизни. Но нет. Альвэ настроены как никогда решительно. Ваэрис, помнится, называл срок в несколько поколений, отмеренный людям? Теперь кажется, что с моим появлением он значительно сократился. И следом за Южной Патриархией наступит черёд ослабленного Медеса. А за ним и Равнинного княжества. А там о северных союзниках Великой Унии вспомнят…

И как будто бы во всём этом есть и часть моей ответственности. Ведь не разрушь я планы темноликих, не убей их кардиналов, не смести с трона предателя своего народа, то жертв было б меньше. По крайней мере, сейчас.

Ну а вражеская армия, тем временем, приступила к осаде города. По всем, мать его, правилам современной инженерной науки. Где-то еще в прошлом мире я слышал изречение, что осада лишь на десять процентов состоит из сражений. Остальные девяносто — это бесконечное рытье траншей, логистика и тактический расчёт. Вот и молдегары сейчас, демонстрируя истинность этого умозаключения, остервенело зарывались в почву сразу с трех направлений. Потом они под различными углами соединяли окопы в сложные системы, насыпали валы, распихивали землю по мешкам, возводили временные защитные сооружения, разбирали под свои нужды домишки в предместьях.

Да, что ни говори, а инженерная мысль даже в разных мирах идет почти по одним и тем же тропам. Только в моём до подобной тактики люди дошли лишь в эпоху пороха и артиллерии. А здесь пушки целиком и полностью заменялись озарёнными.

Находясь за пределами досягаемости наших милитариев, противник не боялся получить какое-нибудь убойное плетение в самое скопление траншейных команд. А стрелы и баллисты особого вреда им не причиняли. Вот когда солдаты Капитулата приблизятся к стенам метров на сто, вот тогда станет поинтересней…

— Когда вы со своими людьми вступите в бой? — нервно отвлек меня от созерцания арнфальдский энгор.

— Явно не сейчас, — с показной ленцой отозвался я.

— Почему? — нахмурился тот.

— Вы мне предлагаете выйти за стены и гонять пехтуру по норам? — удивился я.

— Но а как же…

— Почему бы в таком случае вам не отправить с этим заданием своих милитариев, экселенс гран Эстар? — не стал я даже дослушивать собеседника.

— Они нужны на стенах! — порывисто возразил он. — А ваша функция, господин Маэстро, всё ещё остаётся неясной для меня. При всём уважении.

— Мы здесь, чтобы ликвидировать их! — ткнул я пальцем в сторону далёких изящных шатров, расположенных глубоко в тылу атакующей армии, за пределами предместий. — Знаете, кто там?

— Наверняка те самые кардиналы, о которых ходило столько слухов, — нехотя признал энгор, уже понимая, к чему я клоню.

— Вот именно. А теперь представьте ситуацию. Разгар битвы. Озарённые с обеих сторон осыпают друг друга чарами. Неустрашимые молдегары наседают как саранча, непрестанно создавая угрозу захвата того или иного участка стены. В защите задействованы все резервы. И тут вдруг вон на том пригорке появляется разодетый во всё чёрное алавиец. Он так смешно машет руками, но в реальности его действия не сулят столице ничего хорошего. Поскольку он творит чары из высшего раздела магии — Арикании. Вы когда-нибудь видели её в действии, господин энгор?

— Не доводилось, — кисло буркнул военный.

— Вы счастливчик. А вот я однажды попал в самый эпицентр подобного плетения. И уж поверьте мне, для заклинаний такого порядка превратить тридцать саженей крепостной стены в обломки не составит великого труда. Надо ли мне пояснять, кто именно пойдет противодействовать старейшинам?

Все офицеры, что находились рядом, задумчиво примолкли. Стушевался даже энгор арнфальдского гарнизона. Потому что описанная мной перспектива выглядела не только мрачно и безвыходно, но еще и весьма реалистично.