В целях безопасности Лаптев попросил жену и детей спуститься в погреб.
— А вы? Давайте тоже в погреб. Там безопаснее, — предложила София.
— А если кому-то из коммунаров понадобится укрытие? Кто-то должен остаться тут, чтобы впустить их, — возразил он и обратился ко всем: — Кто хочет, может тоже укрыться в погребе.
— Нет, председатель, я с тобой, — хмыкнул Левша.
— И я, — практически хором сказали остальные.
— Я настаиваю, чтобы ты спустилась вниз, — попросил Луцык Джей.
— Еще чего! Не трать времени и усилий, я останусь здесь!
— Спускайся.
— Нет.
— Джей, я умоляю…
— Нет, и еще раз нет.
— Тогда ты меня вынуждаешь пойти на крайние меры.
— Это на какие же?
— Я вырублю тебя.
— Ты?
— Я.
— И у тебя поднимется рука на женщину?
— Это в твоих же интересах.
— Ну давай, бей!
— И ударю!
— Бей, не жалей!
В тот же миг Джей увидела, как ей в лицо летит кулак, и, ощутив острую боль, потеряла сознание.
Когда Джей пришла в себя, ее голова безбожно раскалывалась и хотелось пить. Оглядевшись, она с удивлением обнаружила, что находится в обычной комнате в панельном доме. На стенах обои в цветочек. Сверху свисает похожая на гроздь винограда люстра. Джей лежала на расправленном диване. Из одежды на ней были только хлопчатобумажные трусики и бюстгальтер.
«Где это я? — подумала она. — И куда подевались зомби, Маяковка, Карфаген?»
За окном шумела улица, гудели машины. Джей слезла с дивана и, закутавшись в несвежее одеяло, подошла к окну. Глазам предстал осенний утренний пейзаж. Серое небо, редкие деревья, припаркованные тут и там автомобили. И люди, люди, люди.
— Неужели я в Москве? — вслух произнесла она.
— А где же еще? — раздался знакомый голос за спиной.
Она обернулась и увидела стоящего в дверях Луцыка.
— Привет.
— Утро доброе. Хотя какое там доброе, — писатель почесал растрепанную голову.
— Где это мы?
— У меня дома.
— А что вообще произошло?
— Я, честно говоря, под конец слабо что помню. Кабан звонил и сказал, что я вырубился, а ты следом за мной. И они нас привезли сюда… в мою квартиру.
— А почему я без одежды?
— Шмотки твои в ванной. Все в блевотине.
— Как неудобно…
— Я уже постирал.
— Значит, это не ты меня раздел?
— Не я. Может, Остап или Кабан.
Джей невольно улыбнулась, вспоминая свой захватывающий и поразительно реалистичный сон:
— Значит, они живы?
Луцык подозрительно поглядел на нее:
— А что с ними станется? Вот я себя чувствую неважно. Пивка бы…
— Алкоголизм приходит постепенно, но уходит очень неохотно.
— Знаю. Просто очень худо мне. Помираю. Не надо было напитки мешать.
— Выходит, мы вчера хорошенько набрались в «Сайгоне», а вся эта фигня про похищение и планету Карфаген была просто сном?
— Похищение? Планета? Ты это о чем?
— Забей. Телефон мой не видел?
— Нет.
— Можешь набрать?
Он достал из кармана мобилу, провел пальцем по экрану и поднес к уху:
— Абонент не абонент.
— Неужели похерила? Черт!
— Может, разрядился и куда-нибудь завалился. За диван, например.
— Навер…
Договорить Джей не успела. Неожиданная яркая вспышка ослепила ее, и она вновь отключилась.
Очнулась Джей от того, что кто-то тормошил ее за плечо. Она открыла глаза и в свете масляной лампы увидела встревоженное лицо Софии. Дети тоже были тут. Джей их не видела, но слышала испуганный плач.
— Джейн, очнитесь.
— Я — Джей.
— Простите.
— Ничего.
— Когда вы были без сознания, то улыбались. Привиделось что-то хорошее?
— Да. Я была дома.
А они находились в погребе. По бокам стояли стеллажи с различными банками. Было ощутимо холодно. Джей приподнялась и потерла озябшие ладони.
— Вот же Луцык гад, — она потрогала распухшую челюсть.
— Но вас ударил другой мужчина.
— Неужели? И кто же?
— Левша.
— Нехороший человек, — сквозь зубы процедила Джей. — А что там, наверху?
— Сначала было шумно. Крики, ор, выстрелы… А сейчас тихо.
— Надеюсь, мы не заперты снаружи?
— Нет. Сережа сказал, чтобы я изнутри закрыла погреб на засов.
— Это хорошо. Оружие есть?
София показала столовый нож.
Вдруг раздался треск ломающихся досок. Два кулака пробили деревянный люк погреба, разнеся преграду в щепки. Ворвалась толпа перепачканных кровью зомби. Последнее, что увидела Джей — это лица живых мертвецов, некогда бывших Остапом и Луцыком. Их хищные рты тянулись к ее шее…
