— Сколько я буду должна? — я приторочила кожаную сумку и посмотрела на мужчину.
— Это будет мой подарок ученику, госпожа Альрина.
Я легко запрыгнула в седло и хмыкнула. Если он думает, что я буду вредничать и горделиво требовать самой оплатить деревяшки — глубоко заблуждается. Ну хочет купить сам — пусть покупает.
День получился насыщенный: я сделала почти всё, что хотела, и даже сходила к артефакту, через который вестники пересылают, и очень обрадовалась. Имара сообщала, что вернётся намного быстрее, чем ожидалось, да ещё не одна…
Глава 23
Дни шли своим чередом, погружая меня в бытовые проблемы и, конечно, в работу с глиной. Мне удавалось творить прекрасную посуду — не побоюсь этого слова — она была идеальна, как может быть идеальна посуда у мага земли, но немагическая.
Я не могла понять, как напитывать эти чёртовы руны магией. Уже и книги читала, и делала всё поэтапно, но стоило поставить посуду с магией сохнуть в несильно нагретую печь, как она трескалась.
Несколько дней — всё безрезультатно. Я пробовала разные примеси в глине, прописывала сколько, куда и как, и всё равно ничего не выходило.
Магия не желала сидеть в моих тарелках и кружках…
За это время мы боролись с вредителями на огороде — мелкая тля чуть не испортила всю посадку помидоров. Пришлось вспоминать земные рецепты, так как за зельями ехать в город было накладно.
Помог чеснок. Двести грамм настаивали в литре кипятка пятнадцать минут, потом добавляли две столовые ложки жидкого мыла, чтобы хорошо липло к листьям, разбавляли холодной водой до двух литров — и прыскали на вредителей, которые облепили все листья.
Мороки было на полдня — даже Хорт пришёл помогать. Хоть я и не просила, но грядка с помидорками у нас большая… Я свою тягу к «больше, не меньше» даже тут, в другом мире, побороть не могу.
Вечерами я всё так же глазела на тренировки Хорта под довольное рычание Колючки, и не было у меня угрызений совести. Я же просто смотрю.
Наши отношения с наёмником в эти дни были спокойными и ровными. Хорт, правда, всячески старался мне во всём угодить — глину помог перенести в мастерскую, гончарный круг переставил куда надо. Был он улыбчив и всячески располагал к себе, отчего моё сердце ёкало всякий раз, когда я его видела.
Настырный мужчина раз за разом притягивал моё внимание, и я уже спокойно думала о том, чтобы рассмотреть его в качестве своего мужчины…
Вот разведусь — и точно посмотрю…
Он уже завоевал любовь Тревора, Мирии. Ронья переживала за Хорта больше, чем за своего мужа, а однажды ошарашила меня:
— Ох, будь я помоложе — не отвертелся бы Хорт от жаркой ночки, — сказала она как-то.
У меня глаза по пять копеек, а женщина, увидев моё удивление, захохотала:
— Ой, госпожа, простите, вырвалось. Это я сейчас замужняя женщина, а в молодости была — ух, огонь!
Даже тихоня Триш был настроен к Хорту весьма благосклонно — часами слушал его байки, сидя на кухне и поедая пирожки Роньи.
Кстати, я рассказывала Ронье новые рецепты блюд. Ей так понравились пельмешки, что бедный Ранир, который разделывал охотничьи трофеи и крутил ручную мясорубку, старался куда-нибудь спрятаться на целый день. Но жена у него была деятельной натурой и находила его во всех укромных уголках поместья, словно имела нюх на мужа.
Из деревни к нам приезжала лекарша Офди вместе со своей дочерью, и Мирия была на седьмом небе от счастья, что теперь у неё есть подружка и она учится на лекаршу. Её звонкий голосок не умолкал ни на минуту, пока у нас гостила женщина, а я хотя бы могла спокойно заняться своей гончарной. Мирия — неугомонная и любила смотреть, как я работаю, но, когда она рядом, мне тяжелее вникать в магию и работу.
Тревор усердно бегал круги вокруг дома, стучал мечом по чучелу, которое сделал Хорт, и был, как всегда, хмур и молчалив. Радовало, что хоть Хорта он слушал и больше не выходил в сторону леса, отдавшись учёбе и тренировкам.
В тот день я, как всегда, сначала залезла в печь посмотреть, как там мои заготовки, но, увидев черепки, рыкнула:
— Да что это такое?! Гадство!
— Госпожа Альрина? — голос Хорта вывел меня из созерцания очередного промаха.
— Чего тебе? — грубее, чем хотелось бы, спросила я.
— Я обещал вам помочь с магией, — спокойно ответил Хорт, и мне стало стыдно за свою вспышку ярости.
— Спасибо, Хорт, но, думаю, ты мало что можешь мне посоветовать в магии земли.
— Принцип магии почти везде одинаков, — не согласился со мной Хорт, входя внутрь моей мастерской.
Сразу стало тесно. Наёмник за эти дни набрал веса и не походил на заморенного узника, как по приезде.
Я выдохнула. А почему бы не рассказать? И пару минут рассказывала, что хочу получить и что у меня получается.
— Попробуйте не физическое внедрение в посуду руны, а магическое, — сказал Хорт.
— Как это — магическое? — не поняла я. — Я напитываю руну магией.
— Но вы рисуете её на посуде, — кивнул Хорт на стоявшие покоцанные кувшины. — А вы попробуйте рисовать руны магией внутри.
Я задумалась, потом решительно села за гончарный круг. Конечно, Хорт отвлекал меня, от его присутствия Колючка проснулась и довольно вертела хвостом — я не видела, но чувствовала. Но я уже отчаялась понять, что делать самой, и деньги нужны, поэтому терплю.
В общем, я села за круг и, плюхнув кусок глины, прикрыла глаза, отдав тело на волю теплу. Так посуда выходила намного лучше.
Через пару минут на гончарном кругу стояла чаша — решила сделать самую простую: широкие края, гладкие бока.
— Теперь внедрите внутрь нужную руну, — сказал Хорт, который всё это время наблюдал за мной.
Я попробовала — мысленно нарисовала руну Иса. Она довольно проста — палочка. Руна нарисовалась, но, как только я перестала концентрировать на ней своё внимание, пропала, растворившись в пространстве.
— Вы позволите помочь вам? — спросил Хорт.
— Ну чего уж, раз начал — показывай, — устало сказала я.
Хорт вдруг сел за моей спиной, широко расставив ноги с двух сторон от меня. Спину сразу ожгло жаром его тела, его голос раздался над ухом, а дыхание щекотно обдуло шею.
— Я покажу, как работать силой на тонком уровне, госпожа Альрина, — сказал Хорт.
Я громко сглотнула. Не ожидала я, что он сядет так близко… и так… так нельзя!
Я не могла думать о магии, когда он так близко, когда каждая клеточка моего тела горела от желания других прикосновений. Досадовала на себя из-за того, что не могла держать в узде свои мысли и желания. Но и брыкаться, убегать от него, как ошалелой, — тоже не выход.
Он тянулся к моим рукам. Кожаные перчатки, наверняка скрывающие старые шрамы, сейчас нежно касались моих ладоней — грязных от глины, хрупких, уязвимых на фоне его больших рук. Он медленно прижимал мои ладони к бокам чаши.
— Вы же можете смотреть магическим взглядом?
— Наверное, могу, — хрипло ответила наёмнику.
Нужно успокоиться и взять себя в руки. Я взрослая женщина!
Постаралась включиться в работу, смотрела, как его горячая сила касалась чаши, вырисовывая на ней руны.
— Попробуйте так вырезать руну магией, — прошептал он мне в ухо, отчего мурашки пробежали по рукам и затерялись в кончиках пальцев.
Я выпустила тепло, которое плюхнулось на чашу потоком, сметая руны Хорта.
— Вот это я имел в виду, госпожа Альрина, — говорит Хорт, — это вам не деревья валить, тут нужна концентрация и тонкая работа с силой.
Его голос спокойный и даже немного нудный. Вот, Иришка, учись, как нужно держать себя в руках. Я выдохнула и погрузилась в работу с магией.
Желание не ударить в грязь лицом помогло собраться, не думать о его плечах рядом, о коленях, прижатых к моим, о теле, на которое я непроизвольно опиралась, когда уставала.
Всё же учитель был мне нужен. Так работать с тончайшими нитями магии я ещё не могу. Я их вижу, вижу любую, даже тонкую, как волосок, но не могу сделать сама. Вернее, не умела. В конце урока я уже уверенно вырезала магией на чаше тонкую палочку руны Иса и напитала её своей силой.
