Плюшевый: пророк (СИ) - Плотников Сергей Александрович

Что же касается бойцов Школы Дуба, то они кажутся мне умелыми и хорошо обученными, особенно те, кого глава Коннах назвал членами своего личного отряда. Я принимал экзамен у двоих из них, и могу сказать, что в обоих этих юношах виден серьезный потенциал…'

Письмо на пяти страницах Уйлис отправил вперед со своими учениками — а сам, с разрешения Главы Коннаха, задержался в Школе Дуба еще на неделю. Ему было интересно. Он ходил на проповеди под Дубом, разговаривал с другими мастерами и расспрашивал о предстоящей «серебряной реформе». Даже съездил с коротким визитом в Тверн. К своему мастеру он возвращался, нагруженный глубокими и довольно необычными для себя размышлениями.

* * *

Развязавшись с рудником, я наконец смог выделить время кадровому вопросу, который уже стоял весьма остро.

Разведку серебряной жилы я закончил в середине апреля, к концу апреля вернулся в поместье Коннах — уже без Соры, которая вынуждена была отправиться в Тверн по делам. И сразу из карьера попал на место: в смысле, был вынужден вовсю впрячься в подготовку очередных ранговых экзаменов.

На сей раз это были очень важные для меня экзамены: сам я в них участвовать не планировал, мой первый ранг явно не угрожал прорасти в высший в ближайшие несколько лет — и это абсолютно нормально, первый ранг для многих бойцов вообще остается их личной вершиной. А те, кому удается стать мастером, часто тратят на это и десять, и двадцать лет. Однако как раз весной планировали сдать на первый ранг несколько ребят из моей группы — Эвин, Джиль, Кирт, и Фирс. А не из моей группы, но из ближнего круга собирался попробовать свои силы Фейтл Мерви, мой бессменный «управляющий по промышленным делам». Он был несколько старше меня и моих согруппников, но я ведь никогда не тренировал его лично с намерением именно ускорить его рост в рангах!

Переход на первый ранг — очень важный этап в жизни любого бойца. В Школе обычно устраивают пир, но еще до этого пира новоиспеченные первые ранги и Глава совместно принимают решение о судьбе закончивших формальное обучение бойцов. Они могут либо остаться в Школе в качестве подмастерий с надеждой дорасти до мастеров — и тогда уже окончательно связывают свою жизнь со Школой. Не то чтобы они никогда и ни при каких обстоятельствах не могут ее покинуть: некоторые подмастерья, потеряв надежду получить высший ранг, все-таки уходят в свободное плавание. Но это редкость. В основном люди доживают при Школе. Или не доживают: «естественный отбор» среди подмастерий, активно участвующих в боевых наймах, тоже довольно суров. И все подмастерья приносят формализованную клятву верности, более жесткую, чем та, что приносят ученики (у учеников эта клятва временная, у подмастерий — бессрочная).

Так вот, всем ребятам из своей группы я твердо пообещал, что они могут остаться в Школе Дуба — и намеревался сдержать свое слово. Тем более, что подмастерий и мастеров нам в связи с расширением требовалось все больше, а группа у нас поредела: Герт и Рида переехали в Тверн как минимум на несколько лет, а Мика лежала в могиле на берегу озера Исс.

Но возникло непредвиденное осложнение в связи с проведением экзаменов.

Так-то любой боец старше пятого ранга более-менее точно определяет по уровню внутренней энергии, насколько силен стоящий перед ним. Но официальное присвоение ранга — процесс формализованный. И для того, чтобы пройти эту «сертификацию», на приеме экзаменов обязательно должен быть мастер из посторонней Школы, не связанной союзными отношениями.

И вот тут у меня возникла неожиданная сложность! Внезапно вблизи не оказалось так или не иначе по-настоящему независимых школ.

С Ручьями все ясно: не сказать, что мы договорились об объединении Школ, как с Цаплями, но связи установились тесные. Кузнечики, Вепри, Тростник, Богомолы и Мухоловки (последние две не так явно) — тоже заявили о союзнических отношениях с нашей Школой. Так же поступили Летучие Мыши и Ясный Полдень, который теперь также относились к нашей провинции вместо поглощенного ими Последнего Заката.

Оставалась только Школа Зайца, расположенная далеко на севере. Она годилась, никаких нареканий, — когда-то давно они закидывали удочки насчет «династического» брака между их девочкой и моей скромной персоной. Но сами же отозвали свое предложение после смерти Ориса и больше с нами не пересекались, так что их можно было считать достаточно нейтральными. Однако хороший тон требовал пригласить мастеров из двух разных Школ!

Для низших рангов это не так актуально, они ведь продолжают развиваться в рамках Школы. Но первый ранг — дело другое. И если я хотел, чтобы экзамены моих выпускников и подмастерьев были «официально признанными», мне предстояло либо посылать гонцов в соседние провинции и пытаться разыскать мастеров там, либо звать представителей городских Школ (но не Цапель, естественно!), либо… императорского Гвардейца. Они там по умолчанию все высшего ранга.

Приглашать лазутчика императора на свою территорию у меня не было ни малейшего желания, поэтому я действительно разослал гонцов в дальние школы еще в начале весны с осторожными расспросами — мол, быть может, кто-то из ваших мастеров любезно согласится подзаработать?

И получил столько же положительных ответов, сколько отправил писем, чего совершенно не ожидал!

Большинство этих Школ были нам знакомы разве что понаслышке. Кто-то из наших мастеров имел дело с их мастерами во время пограничных наймов, но — что называется, «давно и неправда». Так что мы понятия не имели, на ком лучше остановиться. Подумав, я сделал ход конем и пригласил вообще всех — восемь человек!

Да, это сильно ударило по финансам Школы (плата мастеру за прием экзаменов исчисляется в золоте, а не в серебре, и представляет собой примерно четверть ежемесячного бюджета такой Школы, какой была Школа Дуба всего несколько лет назад — сейчас-то мы тратим гораздо больше. Плюс прилично еще добавить дорогой сувенир лично мастеру, не говоря уже о том, что питание и размещение за наш счет и должны быть достойными гостя! Хорошо хоть, девушек для согревания постели предлагать у Дубов не принято, а в некоторых Школах это практикуется.) Зато стало хорошим пиаром, не говоря уже о том, что позволило мне немного прояснить любопытствующим, что это за «Путь плюшевого мишки», что это за «Истинный Бог», и почему меня называют Пророком!

А такие прояснения назрели: слухи обо мне, о Школе Дуба и нашем бое с цензором, о Сорафии и Школе Цапли расползались все больше. Особенно меня беспокоила, конечно, драка с цензором. Официально там решилось вот как: Флитлин подал Императору жалобу, что цензор Оровин несправедливо притеснял его и его союзников, вымогая деньги — ни слова про рудник! И даже вероломно напал на союзные Школы с большим отрядом наемников (показания и свидетели из числа наемников прилагаются). Император предпочел это дело замять и спустить на тормозах — и я был очень этому рад. Не хватало еще и этим вопросом заниматься параллельно со свадьбой и развитием производства!

Флитлин в своей жалобе и Император в своем итоговом указе, объявляющем Оровина изменником и нарушителем императорской воли, ни словом не упоминали Школу Дуба. Меня эта ситуация более чем устраивала. Однако народную молву не остановишь — и вот уже, если верить слухам, я, благодаря силе Пророка, дарованной мне Плюшевым Мишкой, побеждаю у озера Исс целый отряд императорских Гвардейцев!

Репутация мощного и зловещего лидера — это хорошо, но надо же и честь знать! Поэтому я намеревался хотя бы с этой стороны свое реноме рассеять и показать себя главам отдаленных Школ белым и пушистым. Ну ладно, рыжим и пушистым. Во всяком случае, не гениальным бойцом, каким-то неведомым зловещим образом получившим силу Великого мастера в четырнадцать лет и без видимых проявлений ауры!

Трудно оценить в количественных показателях, насколько удался этот план, но поить-кормить-развлекать гостей пришлось до изумления. За этими делами, собственно экзаменами и надзором над нашими с Шейфом проектами весна утекла из рук совершенно незаметно — и только в конце мая я спохватился, что уже месяц не видел жену! И даже писем получил от нее за это время всего штуки две: она была занята не меньше.