Горькое дыхание джунглей (СИ) - "Ортензия"

Я не то, чтобы зациклился, но, милые девушки, не верьте мужчине, если он будет говорить, что любоваться женской попкой никогда не будет. Ну, или он уже импотент или шизофреник. Нормальному человеку женщина как наркотик. Подсел один раз и всё, это на всю жизнь. А когда ты ещё оказываешься на женском нудистском пляже, твой мозг сам себя выносит.

Я догадался, что Элен обратилась ко мне, но не сразу вернулся в чакры, даже головой потряс, словно проверяя, удалось прорваться сквозь энергетические вихри или нет.

— Ты меня слышишь?

Я оглянулся, но первым поймал взгляд не роскошной блондинки, а слегка прищуренные и насторожённые глаза Дженни.

— Слышу, — я кивнул, — расскажу, обхохочитесь.

— Любопытно, — скривилась Элен, избавляя очередной банан от кожуры.

У Дженни взгляд тоже стал заинтересованным.

— Если вкратце, то где-то недалеко есть пещера, в которой живёт один странный парень. В прошлом я так понял, он был великим воином, а сейчас, вероятнее всего, наркоман.

Дженни что-то хотела спросить, но замерла с открытым ртом, а Элен, которая массировала кусочком кожуры от банана веки, явно стараясь втереть в них всё содержимое мягкой стороны, замерла, убрала руку от лица и, открыв глаза, глянула на меня с удивлением.

— Почему наркоман?

— Абубакар говорил, что он много курит, а в Африке сейчас курят только коноплю.

— Но марихуану даже в ООН исключили из списка наркотиков, и у неё нет физической зависимости, — возразила Элен.

— И что? — я пожал плечами, — пещера, небось, полностью пропиталась этим дымом, и никто не отменит моё решение по поводу наркомана.

— Но, может, он вообще не коноплю курит, — сказала Дженни, — в Африке много разной травки, совершенно безвредной.

— Или ему сигары из Гаваны поставляют. Вы слушать будете дальше?

— Говори, — кивнула Элен.

— У него шесть жён, а сейчас решил увеличить свой гарем ещё на пять. Совет старейшин выбрал 17 самых красивых, те, что приходили.

— Не успели похоронить убитых и все на праздник? — задумчиво проговорила блондинка, — однако, как у них всё быстро делается. А почему 17, если нужно только пять? И откуда старейшины, остались ведь только женщины.

Я усмехнулся.

— А вот прикинь. Из этой толпы пятерых должен выбрать я.

— Ты? — Элен, собравшаяся надкусить банан, ошарашено уставилась на меня.

И Дженни от удивления снова открыла свой чудный ротик.

— А вот так наркоша решил, а его слово в общине, закон и не обсуждается. Решил, и всё.

— А мы, каким боком к общине? — спросили, чуть ли не в один голос.

— Ну, мы типа вмешались в их жизнь.

— Ерунда какая-то, — сказала Дженни и, поджав губы, задумалась о чём-то.

— Это ещё не ерунда, — я постарался сделать добрую улыбку, — этот пещерный житель крови не любит, а они все девственницы.

— Великий воин и не любит крови? — задумчиво проговорила Дженни.

— Не исключено, в своё время пролил очень много, и теперь она его угнетает. И очень хочет, чтобы девочек лишил девственности принц Алекс, после чего передал ему. Как вам такой расклад?

У Дженни глаза стали как у филиппинского долгопята, что называется максимальная степень изумления. Элен, повторно открыв рот и всунув в него полбанана, так и не надкусила его. Или её. А зажав в руке, уставилась на меня, потом вопросительно глянула на Дженни.

Однажды прочитал в одной статье, что банан — это трава. Правда, и про яблоки было написано там же, что они не фрукты. Не могу точно утверждать, никогда на самом деле не интересовался. Просто пришло в голову после слов Дженни о травках. Надо думать, поэтому говорят, что азиаты курят бамбук. И на самом деле, почему тогда африканцы не могут курить банан?

— А что? — придя в себя, ухмыльнулась Элен, — видела Дженни? Как ему подфартило.

— Вот ты полная дура, Элен, — возмутилась Дженни, и на её лице появилось злобное выражение.

— Ага, — блондинка, высунув свой длинный язычок, провела им по всему банану, снизу доверху. Медленно, чувственно, с такой потрясающей сексуальной гримасой, что меня даже в сторону повело. И в этот момент Элен едва слышно застонала.

Дженни, как всегда, всё испортила. Она толкнула Элен в грудь своим маленьким кулачком и громко закричала:

— Вот дура, дура, дура, — и побежала вниз по откосу.

Блондинка пожала плечиками и, надкусив полбанана, протянула вторую половину мне.

— Будешь?

Бананов нам принесли пять корзинок, но я с удовольствием взял именно эту половинку и подтолкнул девушку к обрыву.

— Пойдём, баламутка, будешь сейчас сама успокаивать мажорку. Видела, какие огромные слёзы у неё навернулись? Неужели нельзя без кривляний?

— Да к чёрту. Вот буду ещё из-за её бзиков переживать и, кстати, почему они ушли? Ты отказался? — и приблизившись вплотную, прошептала, — ну не переживай, я сейчас всё исправлю, — и громко хихикнув, побежала вслед за Дженни.

Когда я спустился, они уже вполголоса грызлись.

— Одна шуток не понимает, — пыхтела Элен громким шёпотом в ответ на какую-то колкость от Дженни, — другой на чужие задницы пялится.

— Другой, это я, что ли? Ну вот не нужно этих инсинуаций, — мой голос, надо полагать, был гораздо громче, потому как Элен мгновенно повысила свой.

— Ну, конечно, — она буквально взвилась на мою усмешку, — я бы не остановила, так бы и пошёл за ними, как Рокфор за сыром. Ты свой взгляд в этот момент видел?

— И какой у меня был взгляд? — в моём голосе явно сквозило изумление. «Это провал», — подумал бы Штирлиц.

— Полностью отсутствующий. Тебе что, наших задниц не хватает? Погляди на попку Дженни, Афродита рядом не стоит!

— Вот ты полная дура, Элен, — тут же отреагировала внучка президента, — свою показывай.

Элен притворно вздохнула и, прищурив глаза, ехидно ответила, наверняка вспомнив слова Дженни.

Глава 22

— Да я бы с радостью, но он заглядывается на чёрные попки.

Пришлось, как всегда, вмешаться, но в этот раз, слава Господу, Дженни успокоилась почти мгновенно и, достав турку, сыпанула туда кофе из баночки, в которой я складировал молотое и, залив водой, поставила на плитку.

— Сделать кофе? — она глянула на меня, и когда я кивнул, девушка, усевшись на пенёк, спросила, — а ты можешь воспроизвести точные слова Чики? Мне кажется, ты что-то неправильно понял.

Это сделать я мог, потому как, не разобрав с первого раза, попросил Чику повторить свои слова, и они крепко впились в голову.

Я на секунду задумался, вспоминая, после чего сказал:

— Текст такой: «Я привела дочерей племени, которых не познал ни один мужчина. Пусть принц Алекс выберет и познает пятерых. Потом отведёт их к камню (неизвестное слово) и там отдаст их гесу, великому воину У-ю. Так сказано устами (неизвестное слово) холмов и пещер». Что-то ещё было, пару неизвестных слов, но в целом смысл такой.

— Гесу, — Дженни нахмурила брови, — и на чём вы остановились?

— Сказал, что хочу поговорить с этим гесом и договорились на завтра. Чика отведёт меня к пещере, и я поболтаю с этим наркоманом.

— А почему ты решил, что он много курит? — Дженни пытливо глянула мне в глаза.

— Абубакар объяснил, что гес, это тот, который курит.

— И как он это объяснил? — поинтересовалась Элен.

Я показал, и Дженни расширив свои хорошенькие глазки, весело рассмеялась.

— И? — я оглянулся, потому как решил, что она смеётся, увидев что-то позади меня.

— Гес — это не тот, который много курит. Это дух. Дух великого воина, — продолжая смеяться, проговорила Дженни.

— В каком смысле дух, — не сразу понял я, — он дохлый, что ли?

Дженни перешла на хохот и, согнувшись, махнула рукой.

— Я не понял, он вполне материальное существо, с которым можно говорить или нет? Или как Чика собирается меня с ним познакомить?

— Это дух давно умершего великого воина, — сквозь смех произнесла Дженни, у неё даже слёзы на глазах выступили, — дух, — и она, скрутив губы трубочкой, выпустила воздух.