И именно поэтому, наверное, вся эта ситуация с Михаэлем для молодой и наивной девочки стала такой стрессовой. Любой бы на её месте не придал бы этому значения, даже взрослый! Все прекрасно понимают, что Михаэль ребёнок — какие ему там эти… вот это самые! Он ещё мелкий! Слишком мелкий.
Но попробуй это объясни влюбленной, наглой и разбалованной девочке. Поэтому Катя совершенно ничего не слушала, топала ногой под полом и вообще, наверное, планировала, как она будет выглядеть в депрессии в ближайшие две недели.
Пока не завибрировал телефон.
*Бз-бз*
Девочка резко бросает все дела и мысли, лезет в карман и достаёт смартфон. СМС.
Дурак Кайзер: «Это служанка приходила, спрашивала, нужен ли поздний ужин. Что к чему…»
— Вху-у-у-у-у… — протяжно выдохнула девочка.
— Синицина? Вам есть что сказать⁈ — литературу вела крайне строгая женщина.
— Эм… ой, нет!
Катя получила двойку.
* * *
Вильгельм молча слушал одну историю офигительное другой.
— Во-о-от… — протянул я, — Как-то так мы пришли к… этому.
Мы оба смотрим на Эскофье. Она стояла ко мне вплотную и как собачка смотрела прямо в лицо, выискивая мой взгляд. А когда находила, хихикала про себя как полоумная, едва не пуская слюни. Будто я вкуснейший тортик, а у неё диета заканчивается через полчаса.
— Как же пахнет… боже… я отдам жизнь, чтобы понюхать немытую футболку Михаэля… пхэ… хэхэхе-хе-хе…
Мы с дедом снова переглядываемся. Взгляд у меня очень усталый. Я пока пытался понять что случилось, пока пытался это отменить, я ВСЁ это слушал.
— Михаэль, а можно её… — начал дед.
— Нет. Я не знаю… как это контролировать, — я грустно опускаю голову.
— Стало быть, Похоть?.. Интересно, — не знаю, гордился он или его это смущало, — И как ты её, если не секрет, получил?
— Да там долгая история, дед… ну каннибалы там чота, большая женщина… теперь понимаю, что тоже похотливая с наклонностями… в аду там ещё побывал…
— … пардон?..
— Да это не важно! Включаюсь я, — Главное — вот! Эскофье!
— Да, господин⁈ — подскочила она.
И я… со вздохом щёлкаю пальцем. Неестественно звонкий щелчок наполняет девичьи уши, и в её глазах мелькает фиолетовый огонёк.
— К ноге, — сказал я.
— ДАААААААААА, ПАПОЧКА! — простонала она, падая на колени передо мной, _ МИХАЭЛЬ НАСТУПИ НА МЕНЯЯЯЯЯЯ!
Я с огромным стыдом прикрыл лицо, чтобы дед не видел.
Вся та грациозность лучшего в мире повара, вся французская красота и её очаровательная сексуальность…
Превратилось в это недоразумение.
— Встань, — щёлкаю пальцами.
— Д-дя! — запищала она.
— Сядь, — указываю на стул.
— Я буду представлять вас вместо стула! — она изогнулась и медленно села на стул, — М-м…
Дед даже на неё не смотрел — он на меня смотрел. Я же почти плакал, мне вот настолько стыдно за это создание на стуле.
Она едва ртом не дышала с высунутым языком!
— Сила Похоти дала мне полный контроль, — вздыхаю я, смотря на собачку без ошейника, — Теперь она… всё равно что мясная кукла под моим управлением. Причём она не зомби! Она не отупела! Она просто…
— Я личная рабыня, собачка, кошечка… я собственность моего Михаээээля! — завыла она, — Я первая в его фан-клубе! Вся его слюна — мне! И пот. Пот тоже! О-о-о, даже не знаю, что лучше…
Видимо, с дедом мы всё же делим общие гены, так что теперь и он сидел с очень разочарованным уставшим лицом, будто только что пережил войну, и тут я — прошу заценить танцы из Тик-Кота, и затираю ему про Бомбордило Крокодило и Бравл Старс.
— Я в её голове словно червь паразит… и растекаюсь по венам словно нейротоксин, — вздыхаю я, глядя на девушку, — Что даёт мне право просто приказать: «Рассказывай, кто предатель и на кого ты работаешь».
— Всё ради вас, мой хозяин, — поклонилась она, — Два года назад, при награждении за первенство на «Олимпиаде Вкуса» ко мне подошёл мужчина…
И я отошёл, молча смотря на то, как мой абсолютный раб без зазрений совести выдаёт всё, за что её могут убить.
Знал ли я, как это повторить с другим? Абсолютно без понятия.
Желал ли я воспользоваться податливостью Эскофье? Абсолютно, чёрт возьми, да. И сейчас мы наблюдаем результат.
Девочка пришла меня соблазнять, а вышла — полностью зависимой от своей жертвы. Кажется… мне можно перестать бояться женщин.
Кажется, я — главное оружие в борьбе с ними…
Запах, цвет волос, глаза, красота. Всё это было подводкой. Всё это лишь привлекало ко мне внимание, наращивая симпатию…
Теперь же, симпатия ко мне — ресурс. И теперь я трачу его на абсолютный контроль.
Глава 14
Дальнейшее я уже не шибко понимал. Эскофье начала перечислять какие-то имена, которые мне ничего не говорили, а вот Вильгельм с каждым услышанным хмурился всё сильнее.
Она вообще всех сдала! Всё напрочь слила! И каждый раз смотрела на меня, ожидая что я с ней что-то сделаю — ударю там, плюну, оскорблю. Ну, отблагодарю короче.
Как я понял, ситуация тут следующая — Эскофье работала на тех, кто не столько желал смерти Вильгельму, сколько хотел его сместить. Революционеры, короче. Эскофье же просто пообещали кучу всего, а она дама амбициозная, вот и согласилась. Ничего личного, всё достаточно просто. Мне слишком лень в этом вариться, пока что меня это не касается.
На этом я уже совсем вырубался, так что оставил их двоих и пошёл спать. Ничего с Эскофье не будет — сейчас она очень полезна, и буквально двойной агент. К счастью, ночью она ко мне не пришла, — хотя наверняка очень хотела, но я чётко сказал так не делать, — так что на военный суд я поехал без лишнего головянка.
И вот, настал предпоследний день в Германии. По идее вся эта неделя должна быть свободной от всех забот — я действительно должен был просто гостить у Вильгельма, возможно обучаться Приказам или, как минимум, просто изучать страну как обычный турист! Я ведь сюда правда в гости ехал, как обычно езжу к бабушке!
Но вот конец недели, и я как не отдыхал ни дня, так и не отдохну.
Только вот… эх, винить некого. Я же сам согласился. И я верю, что поступил правильно.
— Что ж, начнём, — выдыхаю я, стоя с руками за спиной и глядя на первую группу заключённых, — Прежде чем я начну говорить о состоянии их душ, я заявляю, что все мои слова это не больше, чем советы и они не означают ровным счётом ничего, кроме как состояние души. Если у человека тёмная душа, я не гарантирую, что он виновен. Как и если у него светлая душа, я не гарантирую невиновности. Также всё, что я попрошу, запрошу и потребую — всё должно выполняться. Если вы со всем согласны, то мы приступаем. Нет — я просто ухожу. Весь текущий трибунал полностью на моих условиях.
Целая группа военных и людей в костюмах переглянулись. Несколько секунд подумали и кивнули.
Я кивнул в ответ. «Что ж, первый этап пройден. Я действительно им необходим.»
— Значит, давайте приступать, — поворачиваюсь я.
Стояла первая группа. Передо мной на мониторе высветился список с заключёнными и их фотографии: десять человек. При желании я мог нажать и увидеть полное дело. Но мне, наверное, это без разницы.
Зато вот… то, на что я действительно обратил внимание — на количество страниц. Если на одной странице по десять людей, то страниц всего… сорок три.
«Это ж сколько здесь голов летит ежедневно за военные преступления», — протяжно выдохнул я, — «И сколько же среди них, возможно, невиновных?»
На мои плечи тут же рухнул груз, а брови нахмурились сами собой. Ответственность. Со всех сторон меня поджала ответственность от которой хочется сбежать. Это не мои проблемы! Не я виноват!
Но тот военный был абсолютно прав — если я сейчас просто развернусь, эта ответственность никуда не денется. Я владею силой. Я могу это решить. Я МОГУ помочь! Если я просто откажусь… избегу ли я мук совести?
«Ну, вот, походу, последние два дня здесь я и проведу», — качаю я головой.
