Тьма. Том 7 (СИ) - Сухов Лео

Такого, пожалуй, не ожидал никто… Взяты под стражу голова Ишимского Полицейского Приказа и его заместитель! Как стало известно нашей редакции, вчера ночью особый следственный отдел Полицейского и Тёмного Приказов произвёл задержание Предельного Ильи Добрыневича, головы Ишимского Полицейского Приказа, и его нового заместителя Бродова Семёна Татьевича, недавно переведённого из Покровска-на-Карамысе. Их подозревают в подстрекательстве к бунту и покровительстве преступным сообществам. Читайте и не говорите, что не читали, на стр. 3

Побег из околотка. Столетов сумел скрыться от стражи. Задержанный накануне лиходей Столетов сбежал из-за решётки во время наглого налёта своих подельников на головной околоток.

Что вообще происходит в Ишиме? И чем это грозит его жителям? Читайте подробности на стр. 6

— Щёлк, и он в сознании. Можете говорить!

Это было первое, что я услышал, вынырнув из беспамятства.

— Я-то поговорю… Но вы ему, сударь, лучше сначала свои важные советы дайте. По вашему делу, так сказать! — ответил голос Дашкова.

— Фёдор Андреевич, вы же не спите! — уличил меня первый голос. — Откройте, пожалуйста, глаза. Откуда у вас, у молодых, эти привычки-то… Будто скрытни какие!..

«Да нет у меня таких привычек! Просто когда лежишь с закрытыми глазами, всё вокруг спокойно, чинно и тихо. „Вашбродь“ я, в конце концов, или не „вашбродь“? Имею я право на отдых, чашечку кофия, ванну и шампанское, даже если его тут не изобрели? Имею! А мне ни поспать, ни умереть спокойно не дают!» — подумал я.

Но глаза всё-таки открыл.

Я лежал в просторной комнате, похожей на покои в княжеском дворце Ишима. Рядом виднелись медицинские приборы, к которым было подключено моё тело. На этом теле была светло-голубая больничная пижама, а своих вещей я нигде не заметил.

Зато увидел Дашкова, который весело скалился, сидя на стуле для посетителей (эй! там должна быть моя безутешная жена!). А рядом с князем стоял благообразный старый двусердый, в котором несложно было опознать лекаря.

— Ну-с, молодой человек, давайте знакомиться! — кивнул он. — Меня зовут Прозоров Филипп Ильич. И на этот раз именно я вытаскивал вас с того света…

— Филипп Ильич, а у вас родственника в Покровске-на-Карамысе не было? — уточнил я, одновременно скосив взгляд на свою руку.

Надо же было проверить, раз уж я жив, какая у меня комплектация осталась. На удивление, с рукой всё оказалось неплохо. Во всяком случае, она была на месте. И я даже пальцами на ней смог пошевелить.

— А! Вы знакомы с Климушей? — удивился лекарь, а затем покачал головой. — Сочувствую! От всей души вам сочувствую! Но я не из таких, знаете ли. Я человек правильных взглядов и твёрдых моральных убеждений. Потому и работаю не у чёрта на куличках, а в столице нашего княжества. А вы, Фёдор Андреевич, уважьте старика, сделайте мне одолжение… Если снова увидите моего внучатого племянника, дайте ему по щам, да обязательно скажите, что от меня!

— Вроде как он меня в прошлый раз поставил на ноги… — неуверенно возразил я, потому что и сам имел вопросы к «Климуше».

— Вот! Я так и знал! Ягодичной мышцей ощущал, что он как-то там чудит, кроме лечения! — всплеснул руками догадливый Филипп Ильич. — А значит, моя просьба по поводу внучатого племянника в силе. Поверьте, так будет лучше для всех. Что касается вашей руки… Я её вернул на место. Хорошо, что вы сразу её в холодную среду поместили.

— Это было несложно, Филипп Ильич… — признался я, вспоминая, как валялся в снегу на дороге. — Я в эту холодную среду, можно сказать, всем телом упал.

— А вот это зря! Очень зря! — посетовал лекарь. — Воспаление, которое начиналось в лёгких, тоже пришлось убирать. Что касается руки, в ближайшую неделю её постарайтесь не напрягать. Ну а дальше можно начать восстановление. Разминку там… То, сё… Разберётесь, в общем! И на морозе тоже старайтесь бывать поменьше. Рецидивы простуд вам, смею предполагать, не нужны.

— Нет, конечно! — закивал я. — Спасибо вам, Филипп Ильич! Вы меня прямо к жизни вернули.

— Так я и вернул, молодой человек… Почти три литра крови потерять-то!.. — вздохнул Прозоров. — Ладно, оставляю вас с его светлостью. Он что-то рвался с вами обсудить, аж пришлось вас раньше времени из сна вывести… Берегите себя, молодой человек. А встретив Климушку — бейте без жалости и сострадания! Доброе дело сделаете! Глядишь, и не придётся ему тогда на каторге куковать… Всего хорошего!

— До свидания, Филипп Ильич! — я тоже не стал затягивать, чувствуя, что Дашков уже весь извёлся, будто его голодные блохи кусают.

И вправду, стоило закрыться двери за спиной лекаря, как князь тут же приступил к делу:

— Фёдор! Ты итить твою налево, как до своих лет-то дожил, а⁈ Столько попыток убийства на единицу времени — это же абсолютное достижение!

— До того, как я стал двусердым, моя жизнь была скучной, обыденной и незатейливо-счастливой! — не остался я в долгу. — Убийцу-то удалось поймать? Как там мои? Живы-здоровы?

— Всё в порядке с твоими. Хотя нет, вру… Один охранник палец вывихнул, когда задерживал водителя бандитского грузовика. И с тобой бы, кстати, тоже всё было в порядке… — сделал паузу и грозное лицо Дашков, а затем сердито продолжил: — … Если бы ты такие ценные вещи, как защитное кольцо Седовых, возил не в сумке, а на пальце!

И, устав, видимо, делать строгий вид, весело заржал:

— Ты чего его в сумку убрал-то?

— Да как-то… Ну как-то не привык носить украшения, даже если они и артефакты. Вот и не подумал, что оно уже сегодня пригодится… — пожал я плечами.

— Вчера! Твоё «сегодня» было вчера! — тут же поправил меня Дашков. — Но вот что больше всего меня удивляет: головой ты, может, и не всегда думаешь, а всё равно где-то умудрился отыскать Разводилова! Я его двадцать лет искал и не нашёл. А ты взял, и вот… Я даже не знаю, Фёдор, это… Это… Ёшкин кот, это какое-то невероятное стечение обстоятельств!

— Ну… Да! — я не стал скромничать и гордо закивал.

И вправду, «стечение обстоятельств» — это моя сильная сторона, как можно было убедиться за последние полгода.

— Пошли… Убийцу мы твоего с егерской винтовкой не поймали, к сожалению. Он, подлец такой, настоящий мастер. Ушёл даже от Разводилова и твоего кота. Зато допросили водителя грузовика. И водителя того автомобиля, что твоего «тигра» к ограждению притёр. И ещё одного боевика, который по тебе стрелял. Хорошо, он додумался в снег сразу нырнуть, как загорелся… Так что отделался, нам на радость, лишь парой переломов: неудачно скатился с откоса.

— А куда идём-то? — удивился я, даже за всем этим рассказом не забыв про «пошли».

— Туда, где Бубенцов копытом по полу стучит и ругается с Разводиловым! — хмыкнул князь. — Тот боевик, которому повезло после твоих огонёчков выжить, оказался ещё и наблюдательным. Такие нам подробности вскрыл… В общем, теперь Бубенцов знает, кто такой «Жо», но отказывается говорить, пока тебя не позовут. И ты знаешь, я его понимаю! Я тут сам такое вскрыл!.. Вот ведь…

Дашков резко замолчал, засопев в обе ноздри, как рассерженный бык. А минуту спустя, уже взяв себя в руки, указал на кучу одежды в углу комнаты:

— Ты давай подбери себе что-нибудь. А твою попозже из починки вернут. Так, о чём я говорил-то? — сиятельный князь задумался. — А! Оно ведь как получается, Фёдор! Один везучий дворянин не добил одного везучего лихого парня, а тот, как выяснилось, знает такое!.. Я сегодня даже спать не пытался! Тайный Приказ рвёт и мечет. Опричники — вообще молчу… А ты лежишь себе, такой бледный, кровью истёкший, и сопишь в обе дырки, пока тебя один из лучших лекарей Ишима латает. Мне уже, кстати, САМ из Владимира звонил и ругался! Хороший знак!

— И что вам этот везучий, который с парой переломов, нарассказал такого? — уточнил я, вставая с кровати и разминая мышцы.

— Этот везучий околачивался в охране своего старшого. А тот по грязным делам со всякими разными людьми встречался. Ну а у этого «кабана» букет по жизни: фотографическая память на лица и кошачье любопытство. Он при случае подглядывал и всех запоминал. Хорошо запоминал. Так хорошо, что аж пришлось ночью будить знакомого тебе Константина Староземского. Надо было задержать голову Полицейского Приказа и его заместителя. И всё это, Фёдор, из-за тебя!